Горячая собственность
Сара О'Брайен








Секс, розовые автомобили, мужчины, бомбы и грабители — вот чем заполнена жизнь главной героини романа Эллен Грейс. В какой-то момент ей приходится очень нелегко. Но она современна, жизнелюбива, независима и самокритична. Эти черты характера, а также помощь близких людей помогают ей справиться с проблемами и обрести долгожданную любовь.






Сара О'Брайен

Горячая собственность





Глава 1


Я никогда не собиралась заниматься свежими трупами и быть замешанной из-за этого в криминальные разборки с наркобаронами. Я — Эллен Грейс. Мне двадцать шесть, я — старший аукционист ведущей фирмы «Глэдстоун и Ричардз». Владею пятьюдесятью шестью парами обуви, очередной побитой машиной и очень красивым котом. О да! И одним вдребезги разбитым сердцем.

Как меня угораздило вляпаться в дело с трупами и преступлениями? Я до сих пор не могу этого понять. Самое смешное, что все началось в совершенно обычный понедельник. Ну, почти обычный — моя машина неожиданно загорелась на автостоянке для сотрудников фирмы, а такое случается не каждый день. И еще одно. Со мной был Эндрю Кенни, наш новый главный менеджер по недвижимости. Высокий, красивый, прекрасно одетый. Мужчина, которого рада полюбить любая девушка. Разбиватель сердец. А уж кому, как не мне, это было хорошо известно — он здорово потрудился над тем, чтобы разбить мое…




— О боже! — Воскликнул Эндрю, как только открыл парадную дверь дома миссис Хэррис. — Откуда этот запах? Должно быть, как только миссис Хэррис забрали в лечебницу, сюда сбежались все крысы города.

Я взглянула на него и равнодушно пожала плечами. Мне в самом деле не хотелось оставаться наедине с Эндрю. Но поскольку у меня не было выбора, то я просто стремилась поскорее сделать свою работу и, конечно же, не собиралась заниматься праздной болтовней.

Эндрю включил свет, но единственная лампочка не могла развеять ауру мрачности и заброшенности, царящую в доме. Я невольно подумала о бедной старой миссис Хэррис. Как долго она жила здесь совсем одна? Как долго дом пустовал? Мне сделалось грустно от этих мыслей.

— О боже! — повторил Эндрю, махая рукой перед носом, когда мы проходили по узкому коридору с отклеивавшимися от стен обоями. — Отвратительный запах. Что это за мерзость?

От движений его руки в мои ноздри проник легкий аромат мужского одеколона. Он был слишком хорошо мне знаком и на мгновение перенес меня в прошлое.

— Ради бога, Эндрю! — буркнула я, раздражаясь от обрушившихся на меня непрошеных воспоминаний. — Что с тобой?

— Ничего, — пробормотал он из-под руки, которой прикрывал лицо, — просто этот запах…

— Ты давно не работал. Может быть, тебе следовало остаться в Лондоне. Ты забыл, что агенты по недвижимости в основном работают на объекте, а не с бумагами.

Открывая дверь в конце узкого коридора, Эндрю обернулся и посмотрел на меня, широко улыбнувшись.

— Я не забыл, что мы агенты, Эллен, — сказал он, глядя мне прямо в глаза, — но мы агенты по продаже недвижимости, а не агенты ФБР.

— Очень смешно, — заметила я, внезапно почувствовав слабость от его улыбки. — Давай продолжим осмотр. У меня сегодня полно работы.

Эндрю пожал плечами:

— Я не против. С чего начнем?

Я быстро осмотрелась.

— Может быть, ты отсюда пройдешь в садик позади дома, а я загляну в гостиную?

Эндрю кивнул и, не тратя больше слов, направился в маленький садик. Я заставила себя не смотреть ему вслед. Повернувшись, я пошла назад по коридору. Надо же мне было оказаться здесь именно с Эндрю! Это несправедливо. Обычно меня посылали оценивать дом вроде этого либо одну, либо с кем-нибудь из любимчиков фирмы. Но нынешний владелец дома Даниэль Хэррис, живший в Испании, был с причудами и к тому же бывшим одноклассником нашего босса, Тима Глэдстоуна. Поэтому Тим попросил Эндрю пойти тоже.

— Покажем ему, как работает наша фирма, а, Эндрю? — так Тим Глэдстоун обратился к Эндрю. — С тобой пойдет Эллен. Таким образом, этим делом займутся наш лучший аукционист и толковый менеджер, и Хэррису не на что будет жаловаться.

Что мне оставалось делать? Не могла же я сказать своему боссу, что его новый менеджер в течение нескольких лет был моим любовником и что я чуть было не упала в обморок месяц назад, когда узнала, что Эндрю Кенни вернулся из Лондона, да к тому же будет работать в фирме «Глэдстоун и Ричардз». И поскольку я не нашла никакого благовидного предлога, чтобы отказаться, в тот день мы вместе отправились в дом миссис Хэррис.

Эндрю подвез меня, ведь моя машина в тот день неизвестно отчего загорелась. Ехать было меньше мили, но эта была самая длинная миля в моей жизни. Как бы вы вели непринужденную беседу с человеком, с которым делили часть своей жизни и которому поверяли все свои тайны? Не говоря уж о том, что он видел вас в нелучшем нижнем белье?

Дверь в гостиную разбухла и не поддавалась. Но я не зря провела пять лет в должности агента по недвижимости, чтобы не научиться открывать неподдающиеся двери плечом. С помощью уговоров и сильного толчка она отворилась. Я включила свет. В нос ударил сладковатый, тошнотворный запах. Прикрыв нос ладонью, чтобы защититься от почти видимой вони, я оглядела комнату. Бархатные шторы, обои, клочьями свисающие со стен, маленький чугунный камин, разбитый телевизор со стоящей на нем вазой с увядшими цветами, большое кресло и диван с одинаковой ситцевой обивкой привлекли на секунду мое внимание, и я не сразу увидела мертвеца, сидящего очень прямо в центре дивана.

— Ой! — вскрикнула я, отступив в коридор и закрывая за собой дверь. Я потерла лицо руками и стала судорожно глотать, пока не подавила рвотный рефлекс.

— Эндрю! — крикнула я пересохшими губами.

Эндрю появился в коридоре.

— В чем дело? Мыши? Крысы? Я так и знал. Я же сказал тебе, что чувствую их запах. Давай посмотрю.

Прежде чем я успела ответить, он взялся за дверную ручку. Я замотала головой и издала сдавленный крик. Я пыталась предупредить его, честное слово, пыталась. Что бы между нами ни произошло, я не хотела, чтобы Эндрю испытал тот же ужас, что и я.

Эндрю непонимающе нахмурил лоб, взглянув на меня, и открыл дверь.

— А-а-а, — только и могла протянуть я.

Эндрю снова посмотрел на меня и вошел в гостиную. Я все еще боролась с тошнотой, делая маленькие судорожные глоточки, когда он выскочил в прихожую, схватившись за вешалку с облезлой краской, чтобы не упасть.

— Господь Всемогущий, — прошептал он. — Господи Иисусе!

Он согнулся пополам, положив руки на колени и глубоко втягивая в себя воздух.

— Тебе надо было послушаться меня, — сказала я, когда мое дыхание пришло в норму и ко мне вернулся голос. — Эндрю не ответил. — Я пыталась тебя предупредить, но ты, как всегда, меня не послушал.

Эндрю на мгновение поднял ко мне свое пепельно-серое лицо, а затем снова уставился на изношенный линолеум и начал следующую серию глубоких вдохов.

— Не заводись, Эллен, — пробормотал он шепотом.

— Ты думаешь, он мертв?

Эндрю стал медленно распрямляться, пока не прислонился к нарисованным позади него грязно-желтым розам, похожим на цветную капусту. Он потер руки и засунул их в карманы куртки, но я успела заметить, что они дрожат.

— Нет, — выговорил он бледными губами. — Я думаю, они просто забыли побрызгать дезодорантом.

Достав из кармана мобильник, набрал номер.

— Полицию, пожалуйста.

— Хорошая мысль, — пробормотала я.

— Привет… Я… я не знаю, что сказать, но может быть, я просто скажу вам, что случилось, о'кей? Хорошо… ну, мы осматривали дом — о, моя коллега и я… и… ну… мне кажется, что мы нашли труп. Где он? На диване в гостиной. Что? А, вы имеете в виду адрес? Хонан Террас, 32. Простите? Я же сказал, на диване перед камином, но запах… запах просто ужасный, и мы не хотим входить в комнату. Что? О да, понимаю… где Хонан Террас? О'кей, да, извините, теперь понял. Сверните налево за футбольной площадкой, знаете? Да, правильно, тупик. О'кей. Хорошо.

Эндрю выключил телефон, снова прислонился к розам и взглянул на меня. Он сам напоминал труп.

— Ты в порядке?

— Господи Иисусе, Эллен. Он мертв.

— Мертв, — как эхо отозвалась я.

Мы стояли, глядя друг на друга. И это все, что я могла сделать, чтобы не наклониться и не поцеловать его. Просто он выглядел таким расстроенным, и несмотря ни на что, у Эндрю все еще был самый сексуальный рот, который я когда-либо видела. И потом, факт оставался фактом: на диване находился труп. Это придавало всему особый характер и превращало мысль о том, чтобы поцеловать моего бывшего бойфренда, в хорошую идею. Я взглянула в его серые глаза и могла поклясться, что он подумал о том же, — пока не наклонился в сторону и его не вырвало.

Вдруг раздался стук в парадную дверь. Эндрю вытер рот платком и взглянул на меня. Стук тяжелый медного дверного молоточка прозвучал снова. На трясущихся ногах я пошла к двери и открыла ее. На пороге стояли двое полицейских.

— Слава Богу! — воскликнула я, хватая одного из них за руку и втаскивая в дом. — Там, он там.

Эндрю стоял за моей спиной. Мы оба вышли в сад, когда полицейские — один молодой со слегка покрасневшим от такого моего обращения с ним лицом, другой средних лет и явно невыспавшийся — вошли в прихожую. Вдыхая свежий, без запахов воздух, Эндрю и я наблюдали за тем, как полицейские делали то же, что и мы раньше, только без позывов на рвоту и трясучки. Пожилой полицейский захлопнул дверь в гостиную и быстрыми шагами приблизился к нам.

— О'кей — сказал он, стараясь скрыть удушье. — Я вызову детективов осмотреть место. Гарда Филлипс запишет ваши показания.

Молодой полицейский, у которого краска на лице уже сошла, но в нетвердой походке которого явно проскальзывало: «Я только что видел труп, сидящий на диване», вынул блокнот и попросил меня и Эндрю описать то, что только что видел своими глазами. Закончив записывать наши показания, он сказал, что мы можем ехать домой. Мы оба взглянули на него с недоверием. Он повторил свои слова. Медленно.

— Вы можете ехать домой. — Он убрал блокнот в карман куртки.

Эндрю кашлянул.

— Очень хорошо. О'кей, замечательно. До свидания. Пока, Эллен, до… до завтра. Увидимся на работе, я полагаю.

Он и полицейский повернулись, чтобы уйти.

— Не уходите, — попросила я.

Мужчины остановились и обернулись. Эндрю уставился на меня. Я никогда раньше не замечала, что его глаза серо-голубые, как вода в горном озере.

— О'кей, — сказал он, — если хочешь, я останусь.

Полицейский многозначительно кашлянул и собрался уйти.

— Нет, — вырвалось у меня, когда я поняла, что они подумали. — Эндрю, идиот! Ты что забыл, что привез меня сюда? Мой автомобиль находится на парковке офиса, и тебе надо отвезти меня обратно. Не то, я повешусь, если останусь здесь одна с этим… с этим мертвяком.

— Я свяжусь с вами, — бросил на ходу полицейский, торопясь покинуть дом.

Серо-голубые глаза Эндрю на секунду закрылись, а когда открылись, были больше похожи на лезвие бритвы, чем на горное озеро.

— Нет проблем, — сказал он, направляясь к выходу, — пошли.

Мы ехали до офиса молча. Время от времени я бросала взгляд на профиль Эндрю — он был почти таким же бледным, как в тот момент, когда впервые увидел труп. Его губы были плотно сжаты, и казалось, что он сознательно глубоко дышал. Проезжая по городу, я смотрела в окно, поражаясь тому, что все эти люди могут идти по своим делам так, словно в гостиной миссис Хэррис не сидел прямой, как доска, мертвый старик.

Эндрю вкатил свой «БМВ» на стоянку и поставил рядом с моей зеленой «фиестой».

— Спасибо, что подвез, — сказала я, открывая дверцу.

— Нет проблем. Можно задать тебе вопрос?

Я пожала плечами.

— Наверное.

— Ты собираешься ждать, пока машина начнет гореть открытым пламенем?

Я посмотрела на дымок, просачивающийся из капота моей бедной машины. Он преувеличивал — пламени не было видно. Моего дядю Джерри надо было повесить за то, что продал мне эту груду металлолома.

— Ничего страшного, — сказала я, выходя из машины. — Мне надо вернуться на работу. У меня сегодня четыре клиента.

— Тебе не следует сегодня заниматься клиентами, учитывая состояние, в котором ты находишься. Отправляйся домой.

— Я в полном порядке.

Эндрю улыбнулся, и хотя я считала его жестокосердным, самодовольным негодяем и жалела о зря погубленном времени, которое провела с ним, факт оставался фактом: он обладал самым сексуальным ртом, который я когда-либо видела. Я тряхнула головой, чтобы прогнать подобные мысли и убедить самою себя в том, что просто пережила шок и скоро оправлюсь от него.

— Я действительно в порядке, — повторила я.

Эндрю вздохнул и устало провел рукой по лицу.

— Я отвезу тебя домой, Эллен. Я — главный менеджер и разрешаю тебе взять сегодня выходной, о'кей? Я позвоню Молли и попрошу ее заняться твоими клиентами. Я слишком устал, чтобы спорить, так что просто залезай в машину. Ну пожалуйста.

И наверное, потому, что я тоже слишком устала для споров, я сделала так, как он сказал, и позволила ему отвезти меня домой. По дороге мы не обменялись ни единым словом.

— Спасибо, — поблагодарила я его, когда мы остановились перед моим подъездом.

— Пожалуйста.

Я вышла из машины и устало побрела наверх. Я чувствовала себя как воздушный шар, из которого не только выпустили весь воздух, но и еще как следует помяли. Едва переставляя ноги, я молилась о том, чтобы мои соседи сидели по своим квартирам и не попались бы мне навстречу. Я знала, что если увижу кого-нибудь из них, то они спросят, отчего я не на работе. А если мне придется рассказывать им о мертвеце, то я могу не удержаться и расплакаться. А я не люблю плакать, особенно если это может разрушить имидж деловой женщины, который я усиленно культивировала с тех пор, как шесть месяцев назад переехала в этот дом.

Особенно мне не хотелось встречаться с 69-летней соседкой Анжелой Маунселл. Не то чтобы я не любила Анжелу — наоборот, очень даже любила, — но она была двоюродной сестрой моей матери. Поэтому, если бы я встретила Анжелу и начала плакать, пока она гладила бы меня по голове и поправляла висевший у нее на поясе монитор кровяного давления, я бы ей все выложила. Она бы осыпала меня ласками, а потом позвонила бы моей матери и половине жителей города.

Поэтому я пошла наверх пешком, чтобы не хлопать дверью лифта, надеясь, что Анжела ушла играть в бинго. Взбираясь по широким гулким ступеням, я видела перед глазами картину с мертвецом в гостиной миссис Хэррис, прокручивающуюся в моем мозгу наподобие видеоклипа. Он, возможно, умер естественной смертью, говорила я себе, заставляя непослушные ноги взбираться наверх. Может быть, он был родственником Хэррисов, который пришел разбирать вещи после смерти хозяйки, и ему неожиданно стало плохо. Такое случается. Может быть, он сел на диван и… ну, в общем, умер. Это было наиболее правдоподобное объяснение, и от него мне сделалось чуть-чуть легче, но не намного.

Я смутно припомнила историю, которую мне как-то рассказывала мать, о каком-то своем родственнике, умершем на церковной скамье во время мессы. Все прихожане пели и молились, вставали, садились и опускались на колени, и никто не заметил, что этот мужчина — по крайней мере, мне кажется, это был мужчина, — сидел не шевелясь в течение всей службы. А потом все ушли. Только несколько часов спустя уборщица обнаружила, что он был мертв.

Наконец я добралась до своего этажа и, задыхаясь, толкнула дверь в коридор-карман. Войдя в него, я осмотрелась, прежде чем поспешить к своей квартире. Естественно, я не могла найти ключей. Я рылась в бездонной сумке и старалась вспомнить подробности смерти родственника матери.

Я была совершенно уверена в том, что он умер в церкви, если, конечно, это был не кинотеатр. Нужно было спросить у матери. Но я не собиралась спрашивать — она бы отчитала меня за то, что я невнимательно слушала в первый раз. А потом бы стала рассказывать снова и снова. Какое имело значение, где он умер? Мораль была одна и та же и служила мне достаточным утешением.

— Эй! Эллен, милая! Ты дома! Послушай, Эллен, я нашла тебе жениха, на этот раз замечательного, поверь мне. — Голос Анжелы Маунселл проскрипел позади меня. Я обернулась и слабо улыбнулась ей. Она помахала мне рукой и, прежде чем я успела открыть рот, вышла из своей квартиры и встала рядом. Больше того, она меня снова сватала. Я постаралась придать своему лицу беспечное выражение и говорила себе, что, если расплачусь перед Анжелой, она позовет мать. Это было бы ужасно.

— Привет, Анжела, как поживаешь? — спросила я, внезапно найдя ключи в кармане жакета. Я начала возиться с замком в надежде, что она уйдет.

— Он кузен племянника жены моего брата. То, что тебе нужно, Эллен. Его имя Раймонд, но все зовут его Рей…

— Не сомневаюсь, что он очень хороший, Анжела, но мне не нужны женихи.

— Не говори глупости, Эллен. Такая красивая девушка, как ты. Я рассказала ему, то есть Раймонду, рассказала ему все о тебе. И что ты точная копия этой девушки в фильме об автобусе. «Скорость» — так он, кажется, называется? Ты знаешь эту актрису, ну у нее еще очень грубая фамилия. Он умирает, как хочет с тобой познакомиться.

Неудивительно, что он хотел со мной познакомиться, если Анжела сказала ему, что я похожа на Сандру Баллок. Врачи ошиблись, Анжела страдала не высоким кровяным давлением, а близорукостью. Наконец я открыла дверь и стала лихорадочно придумывать повод отделаться от своей назойливой соседки.

— Послушай, Анг, у меня ужасная мигрень, поговорим позже, о'кей? — сказала я, входя в квартиру.

Она схватила мою руку.

— Ты здорова, дорогая? То-то я подумала, что ты бледная, когда увидела тебя, и глаза у тебя усталые. Давай я позвоню твоей маме, она придет и…

— Пожалуйста, не звони. У меня просто болит голова. Все пройдет, когда я немного полежу. Не поднимай из-за этого шум.

Я улыбнулась Анжеле. Улыбка сработала.

— Ладно. Ложись в постель и задерни шторы в спальне. Это поможет. Увидимся позже, дорогая. Крикни меня, если тебе что-нибудь понадобится.

Она потрепала меня по руке и буквально полетела по коридору.

Я закрыла за собой дверь, сразу же увидела Джоя и больше не могла сдерживаться. Как только мои глаза остановились на его очаровательной мордочке, я расплакалась как обиженный двухлетний ребенок.

— О, Джой, какой у меня сегодня был день!

Джой подошел, прислонившись своим теплым тельцем ко мне, и я поняла, что наилучшим моим решением в жизни было взять этого кота. Наклонившись, я погладила его тигровую шерстку и, все еще плача, отправилась на кухню готовить какао. Я знаю, что не все бы стали пить какао при таких обстоятельствах, тем более в три часа дня. Но для меня не было такой проблемы, которую не могло бы решить какао.

Затем я пошла в гостиную, бросилась на диван и включила телевизор с дистанционным управлением. Джерри Спрингер вел диспут под названием «Моя мать спала с моим новым любовником». И пока я наблюдала за участниками спора, мне в голову пришла мысль: послать емэйл Джерри и предложить провести шоу под названием «Я со своим бывшим любовником только что нашла мертвеца». Не сомневалась, что оно привлекло бы огромную аудиторию.

Джой мурлыкал на моем животе, и я начала сомневаться в том, что мне удастся изгнать из моей головы образ мертвого старика, когда зазвонил телефон. Я подвинула Джоя и сняла трубку.

— Алло?

— Эллен? Привет, это я, Руфь. Мы идем сегодня? Скажи, ты наденешь свой черный сексапильный костюм? Если нет, то я надену мой, не то мне придется надеть красный с открытой спиной, а это означает, что надо будет несколько часов провести с тюбиком для искусственного загара, а я до шести работаю. Ты звонила Индии? Хотя, наверное, она, как всегда, сама тебе звонила. Она едет на машине?

Я не ответила, слишком сосредоточенная на том, чтобы не расплакаться.

— Эллен, ты у телефона?

— Я… я… — начала было я и вдруг заревела в трубку.

— Господи, Эллен, что с тобой? Что случилось?

— Я… ууууууу…

— Успокойся, дыши глубоко. Тебя кто-нибудь обидел?

— Нет… уууууу…

— О'кей, о'кей. Успокойся, Эллен. Кто-нибудь умер?

— Да.

— О Боже! Кто? Кто умер, Эллен?

— Я не знаю.

— Не знаешь? Что значит, ты не знаешь? Кто-то умер?

— Да.

— О'кей. Кто?

— Откуда я знаю, кто, когда я никогда его раньше не видела, — пробормотала я, сморкаясь.

— Боже мой, Эллен, я ничего не понимаю. О чем ты говоришь?

— Я смотрела сегодня один дом и нашла на диване мертвеца с Эндрю.

— Тысяча чертей! Что Эндрю делал с мертвецом? Это был мужчина? Он убил его?

— Нет, он был со мной. Его вырвало на пол, а меня нет. И я этим горжусь.

— Почему ты была с Эндрю? Ты что, опять с ним трахаешься?

— Руфь! Не будь такой грубой, ты ведь знаешь, что мы с Эндрю расстались за два года, до того как он уехал в Лондон. Он самонадеянный ублюдок, и я не дотронусь до этого человека, даже если он будет последним мужчиной на планете.

— Да. Да. Я не спрашивала тебя, вернулся ли великий роман. Я просто хотела знать, трахаешь ли ты его. Так кто же этот мертвец?

— Мы еще не знаем. Какой-то старик. Эндрю вызвал полицию…

— Господи Иисусе.

— Кстати, я не пойду сегодня.

— О Эллен, перестань. Пойдем.

— Нет, я совершенно разбита. И ложусь в постель с Джой.

— Мы к тебе приедем, Индия и я. Мы можем пойти в этот клуб в какой-нибудь другой вечер.

— Не надо, — сказала я, — не приезжайте.

— Мы все-таки приедем. Привезем конфеты и вино.

— Не приезжайте, Руфь. Я в самом деле в порядке, и все, чего хочу, это заснуть. Поговорим завтра.

— Эллен…

— Честно, Руфь, я в полном порядке, просто устала. Я позвоню тебе завтра. Пока.

Я повесила трубку, прежде чем Руфь смогла что-нибудь добавить, но затем снова сняла ее, потому что знала: иначе несколько минут мне придется выдержать такой же разговор с Индией. Я слишком была измучена, чтобы продолжать болтать о трупах и бывших любовниках.




Глава 2


На следующее утро вчерашний эпизод показался мне плохим сном. Собираясь на работу, я постаралась припомнить, почему так расстроилась и испугалась. Это был всего лишь бедный старик, который умер в доме миссис Хэррис. Происшествие неприятное, но бояться мне было нечего. Не то что Молли О'Салливан. Вот ее бояться у меня были основания.

Как только я вошла в приемную, она схватила меня за руку.

— Мертвое тело? — прокуковала она с легкой завистью, словно речь шла о новорожденном или выигрыше в лотерею. — Мертвое тело?

— Не напоминай мне, — попросила я, сбрасывая мокрый плащ и вешая его на дверь в крошечной кухне для сотрудников. Надо же было, чтобы шел такой дождь, когда у меня не было машины. Проходя через автостоянку, я проверила «фиесту» и была рада увидеть, что дыма не было. Но машина была явна безжизненной. Нужно будет позвонить дяде Джерри и попросить заменить ее.

Молли наливала воду в чайник.

— Кофе? — спросила она.

Я взглянула на нее. Молли никогда ни для кого не готовила кофе, за исключением Тима Глэдстоуна. Для него она не только варила кофе, но и относила вещи в химчистку, изменяла назначения к стоматологу, улыбалась, шутила, моргала ресницами и выполняла свои секретарские обязанности. Но для сотрудников Молли никогда не варила кофе — она относилась к нам с презрением. Ко всем, кроме Эндрю. По какой-то причине Молли любила Эндрю.

— Ты очень была травмирована? — спросила она, стуча по крышке кофейника своими длинными вишневыми ногтями и наблюдая за тем, как я выжимаю воду из штанин брюк, а потом стараюсь разгладить образовавшиеся складки.

Я пожала плечами.

— Это было неприятно, но теперь я пришла в себя. Полагаю, что я была чересчур шокирована.

— Бедняжка. — И, не дожидаясь моего ответа, Молли налила две кружки кофе. Я взглянула на ее прямую спину, высокую худую фигуру в красном платье и фиолетовых туфлях и подумала: не она ли убила мужчину в доме миссис Хэррис?

— Пей, — сказала Молли, протягивая мне дымящуюся кружку с выражением лица, которое оправдывало легенду о «лучшей секретарше в мире».

— Спасибо, — сказала я, не вполне понимая, что мне делать с кофе. Я боялась его пить. Держала горячую кружку в своих холодных руках, наслаждалась ее теплом и старалась улыбаться Молли, надеясь, что она уйдет.

— Не за что, — отозвалась Молли, глядя мне прямо в глаза. Я видела, как взмахнули густо накрашенные ресницы. Она как будто подыскивала нужные слова, и ее грудь, обтянутая лиловым мохером, вздымалась от каких-то эмоций.

Она покачала головой.

— Эллен, если тебе что-нибудь понадобится, я хочу сказать все, что угодно, просто крикни меня. Я буду в своем офисе. Обещай, что позовешь меня.

Я слегка смутилась и попыталась понять, с чего это Молли так добра ко мне, но ничего не могла придумать, поэтому только улыбнулась и крепче сжала кружку.

— Спасибо, Молли.

Она вышла из кухни.

— Доброе утро, — раздался за моей спиной мужской голос.

Эндрю. У меня сильно забилось сердце. Я никак не могла привыкнуть к тому, что Эндрю теперь работал со мной и мог возникнуть в любой момент. Почему бы ему было не остаться в Лондоне?

— Ты еще не разобралась с машиной? — спросил он.

Я покачала головой.

— Нет, я собираюсь позвонить дяде Джерри.

— Можешь на сегодня взять мою, мне она не нужна, я весь день буду в конторе.

Я опять покачала головой.

— Нет, спасибо, я обойдусь.

— Не глупи, как ты обойдешься без машины? — Он вынул из кармана ключи и положил возле меня на кухонный стол.

Я пожала плечами и отвернулась.

— Его кто-то застрелил, — произнес Эндрю, заваривая за моей спиной в кружке растворимый кофе.

— Что?!

— Кто-то застрелил его. Смотри, рядом с моей фотографией. «Таинственный труп в заброшенном доме».

Я взглянула на газету, которую он бросил на стол. Под заголовком была фотография Эндрю, стоявшего на пороге дома в Хонан Террас.

Таинственный труп был найден вчера рано утром в пустом доме в тихом пригороде Хонан Террас. Агент по недвижимости Эндрю Кенни и его коллега обнаружили тело при подготовке дома к продаже и сразу же вызвали полицию. Мистер Кенни пережил шок, когда нашел частично разложившееся тело. «Я был потрясен, но как менеджер самого большого агентства по недвижимости на Среднем Западе я полагал, что необходимо сохранять холодную голову в любой ситуации». Полиция отказывается комментировать происшествие до тех пор, пока не будет установлена личность умершего и не будут извещены его родственники».

Пока Эндрю готовил кофе, я читала. Кончив читать, я почувствовала во рту вкус лимонной кислоты.

— Ну что ты об этом думаешь? — спросил Эндрю, облокотившись на стол.

Что я думаю? Я подумала, что он переоделся, прежде чем сфотографироваться. Я знала Эндрю и могла поклясться, что это был его лучший костюм и что он заплатил за него непомерные деньги. Кроме того, я считала его самым высокомерным мерзавцем, которого когда-либо видела. Он был наглый и высокомерный, и, честно говоря, я была в восторге от того, что порвала с ним два года назад. Это было совершенно правильно с моей стороны.

Если бы в этот момент у меня было ружье, я бы с удовольствием сделала в нем дырку и поволокла обратно к дому миссис Хэррис составить компанию тому мертвецу. Я была возмущена тем, что он даже не назвал моего имени. Не говоря уже о том, что он даже не потрудился связаться со мной, когда его попросили дать интервью. Я злилась на себя за то, что меня волновала такая ерунда, как газетное интервью, в то время как убили какого-то бедного старика. Я сделала глубокий вдох и посмотрела на него.

— В чем дело? — спросил он. — Я заставила себя громко рассмеяться. — Что такое? — Он перенес вес своего тела на другой локоть.

Я снова рассмеялась.

— Ты вел себя как супермен.

Эндрю подвинул к себе газету.

— Нет.

— Нет да. «Я полагал, что необходимо сохранять холодную голову при любых обстоятельствах», — процитировала я его высоким фальцетом.

— Это не совсем то, что я сказал, — возразил Эндрю, слегка покраснев. — Он неверно процитировал мои слова.

— «Неверно процитировал мои слова», — передразнила я, направляясь к двери. — Бедный ребенок. Тебе надо будет завести личного газетчика.

Я обернулась и взяла ключи от его машины. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

— Спасибо за машину, я постараюсь не поцарапать ее. Надеюсь, что она тебе не понадобится.

Но это была ложь. Я надеялась, что она ему очень даже понадобится. Я хотела заставить его переживать. Я вышла из кухни в залитый светом офис. Молли сидела за конторкой.

— Ну как, — спросила я, — для меня что-нибудь есть?

Молли поджала губы и начала перебирать бумаги, лежащие перед ней. Наконец она кончиками пальцев протянула мне листок бумаги.

— Вот адреса твоих сегодняшних объектов, — сказала она, оглядываясь на экран компьютера.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила я, выхватывая листок из ее вишневых ногтей.

— Тебя даже не упомянули в газетной статье, — бросила она мне вслед.

Я повернулась к ней лицом.

— Ты права. Не упомянули.

Глаза Молли были устремлены на компьютер.

— Я думала, что тебя упомянули, — заметила она с плохо скрываемым торжеством. — Тим позвонил сегодня утром и сказал мне, что случилось и что сообщение на первой полосе газеты.

— Неважно, — проговорила я, комкая листок в руке. — На самом деле это не имеет значения. Главное то, что этот человек мертв. Очевидно, он был убит. Интересно, кто мог это сделать? Какая разница, кто упомянут в газете? Разве это приблизило бы нас к разгадке?

Молли бросила на меня быстрый взгляд и отвела глаза.

— О'кей, спасибо за кофе. Пока, — сказала я, забрасывая сумку за плечо и направляясь к двери. По крайней мере, теперь я знала, почему Молли была так со мной любезна.




Зеркальная парадная дверь распахнулась, когда я подошла к ней и передо мной предстал Тим Глэдстоун, высокий, красивый и прекрасно одетый. Откуда он узнал, что случилось? Неужели ему сказал Эндрю? Или звонили из полиции? А что, если он и есть убийца?

— Эллен, — обратился он ко мне своим глубоким, бархатным голосом.

— Да, мистер Глэдстоун.

Тим Глэдстоун взял меня за руку, словно собирался посадить на стул.

— Я так, так огорчен тем, что с тобой случилось, — это ужасно, — проговорил он, глядя в мои глаза своими голубыми, как утиное яйцо, глазами.

Я пожала плечами и начала лихорадочно придумывать ответ. Моя рука, которую он держал в своей, горела, и между лопатками стекала струйка пота.

— Все в порядке, — пробормотала я, выдавив из себя смешок, который прозвучал как писк. — Это скрасило скучный день… Я хочу сказать, не то что мне скучно здесь работать, мне очень нравится моя работа, но один труп или два…

Мой голос затух, и Тим Глэдстоун потер мое плечо своим большим пальцем. Я думала, что упаду в обморок.

— Ты в состоянии сегодня работать? — спросил он, вглядываясь в мое лицо в поисках следов психической травмы. Я надеялась, что мой макияж не потек под дождем. — Если хочешь взять пару дней отгула, то это не проблема. Молли может отдать твоих клиентов кому-нибудь другому. — Он посмотрел на Молли. — Она умница, наша Молли, не правда ли?

Смех Молли прозвенел за моей спиной как один из тех маленьких колокольчиков, которые я в детстве собирала в качестве украшений.

— Совсем не проблема. Я сама задала Эллен тот же вопрос. Она сегодня немного бледна, и я как раз говорила ей о том, как беспокоюсь о ее состоянии после такого шока.

Я уставилась на Молли, не веря своим ушам. Она говорила так искренне, что я засомневалась, уж не придумала ли я сама разговор, который произошел у нас несколько минут назад. Я перевела взгляд на Тима Глэдстоуна, который все еще сохранял на своем лице выражение крайней тревоги, и решила, что он не мог быть убийцей. Он не мог быть убийцей — у него уже было занятие в этом мире. Он играл роль идеального человека.

— Я в полном порядке, — запинаясь, произнесла я. — Честное слово. И могу прекрасно работать. Не напоминайте мне об этом происшествии и… Я хочу сказать, какая вероятность того, что я найду еще один труп в доме, который показываю?

Я издала еще один звонкий смешок, добавив в конце высокий, резкий звук, чтобы придать себе еще большую привлекательность. Тим Глэдстоун ласково улыбнулся мне.

— А что ты скажешь об Эндрю? — спросил он. — Этот молодой человек далеко пойдет. Его интервью просто замечательное, ты согласна?

— Ммм, — промычала я, снова чувствуя во рту вкус лимонной кислоты. — Замечательное.

— Хорошая девочка, — похвалил он, глядя поверх моей головы на Молли. — Какой характер! Мне кто-нибудь звонил, Молли?

Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь говорил такие слова: «Какой характер!». Разве что только о Тиме Глэдстоуне. И это было не единственным прекрасным качеством в духе фильмов 50-х годов, которым обладал Тим Глэдстоун. Он открывал двери женщинам. Он вставал, когда вы входили в комнату. Он был умным, но не занудой, вежливым, но не услужливым. Прямо как Кэри Грант.

Я придумывала какую-нибудь очаровательную реплику, что-то такое, что заставило бы его тихонько рассмеяться про себя и вспоминать обо мне, когда он вернется к своей работе. Не то что «какая вероятность того, что я найду еще один труп в доме, который показываю?». Это было даже несмешно, просто бессмысленно.

Но слишком поздно. Я упустила момент и должна была начать рабочий день. Ужасная правда заключалась в том, что присутствие Тима Глэдстоуна размягчало мои мозги, так что я ни разу не могла сказать что-нибудь остроумное и запоминающееся, когда он бывал поблизости, и поэтому не имела надежды влюбить его в себя до безумия.

Я стояла на ступеньках «Глэдстоуна и Ричардза» и старалась сконцентрироваться на списке объектов, который дала мне Молли. О'кей, о'кей. Я должна была показать офис в девять тридцать и дом в десять тридцать, а затем еще два офиса и дом в двадцати милях от города. Полно работы.

— Надеюсь, что ты не найдешь никаких мертвяков в этом старом доме, — услышала я голос Эндрю над своим ухом, в то время как я старалась запомнить адреса. Я обернулась и увидела, что он стоял позади меня и через мое плечо читал листок.

— Занимайся своими делами, — отрезала я, убирая бумажку.

Эндрю пожал плечами.

— Я просто хотел сказать, что этот старый дом — смотри вот этот — Хейзелдин, — я слышал, что он на рынке уже тысячу лет, и на него не находится покупателя. Думаю, что потенциальные покупатели продолжают собственное расследование и узнают слухи. Я полагаю, что раз они ограничиваются первоначальным визитом в дом, на то должна быть причина.

— А какие слухи? — вырвалось у меня, прежде чем я успела себя сдержать.

— Ну, насчет убийств. Говорят, что около ста лет назад там жил человек по имени Дермоди. У него было три жены, которые все умерли при подозрительных обстоятельствах. Местные жители уверены, что он их убил. Но он был очень могущественным и очень богатым, и ничего не было доказано. Говорят, что души этих женщин бродят по дому, ищут справедливости и тому подобную ерунду. Я не верю этим слухам, даже если кое-что из этого правда. Но поскольку это случилось очень давно, я в любом случае не вижу, какое это сейчас имеет значение.

Мое сердце бешено колотилось, пока я старалась придать лицу безразличное выражение.

— Ты все это сочинил, чтобы позлить меня, — сухо сказала я.

Эндрю отрицательно покачал головой.

— Спроси Молли. Правда, при данных обстоятельствах я удивлен, что она посылает тебя туда. Хочешь, я поеду с тобой?

Я засмеялась, на этот раз искренне. Я бы предпочла встретиться с призраками, чем просить о помощи Эндрю Кенни.

— Ни в коем случае. — Я с достоинством выпрямилась. — Я не боюсь каких-то глупых слухов и сплетен древних старух.

— Ну, как знаешь, — Эндрю повернулся и уходя помахал мне рукой. Конечно, я не боялась. Я больше, чем боялась. Я была просто в ужасе. Единственным утешением служило то, что ужасаться я собиралась в «БМВ» Эндрю, а не в своей расплющенной «фиесте».

Тот день оказался одним из самых тяжелых из всех, которые были у меня когда-либо на работе. Но я была этому очень рада, так как работа отвлекала меня от мыслей о происшедшем накануне. До тех пор, пока не начала показывать Хейзелдин, мой последний объект. Его осматривала молодая, красивая и богатая пара, которая делала это не так быстро, как мне бы того хотелось.

— По-моему, здесь пахнет сыростью? — спросила высокая блондинка, переходя из одной пустой комнаты с гулким эхом в другую, в то время как ее мужа заинтересовал огромный заросший сад.

— Возможно, — согласилась я. — Она посмотрела на меня с удивлением. Я пожала плечами. — Ну, он довольно старый, — объяснила я, стараясь не думать о вчерашнем дне. — Старые дома часто не очень хорошо пахнут.

Несмотря на отсутствие энтузиазма с моей стороны, они продолжали обстоятельный осмотр дома и казались искренне заинтересованными в приобретении этой собственности. Проводив клиентов, я поехала обратно на фирму. Отдала Молли ключи от машины Эндрю и покинула офис, прежде чем мне бы пришлось с ним разговаривать. Стоял солнечный, теплый вечер, вокруг шли счастливые люди, торопясь с работы домой. Я включила мобильный, который выключила утром, предчувствуя, что может произойти, если оставлю его включенным. И конечно, как только он заработал, маленький экран объявил мне неизбежное.

«У вас десять звонков, оставшихся без ответа», — сообщил он с упреком.

Я нажала нужную кнопку, и все десять раз высветился один и тот же номер. Номер моей матери.




Глава 3


— Нет, я в порядке, — повторила я в сотый раз. — Клянусь, мам. Почему бы мне не быть в порядке, со мной ведь ничего не случилось.

Пока я клялась в своем благополучии, моя мать на другом конце провода молчала. Наконец я услышала протяжный вздох.

— Я волновалась, — сказала она. — Я прочла об этом в газете сегодня утром за завтраком и постаралась дозвониться до тебя по мобильному телефону. Но ответа не было. Поэтому я позвонила в твой офис, и та девушка, что работает секретарем, — как ее зовут?..

— Молли.

— Да, Молли. Милая девушка. Ну так вот, когда она сказала мне, что ты была вчера с Эндрю в том самом доме, я чуть было не упала в обморок. Клянусь Богом, мое сердце просто заколотилось в груди, надеюсь, что у меня не будет стенокардии, как у кузины твоей бабушки Хилари, которая умерла в Нью-Йорке, когда ей было всего 62 года. Умерла в кинотеатре, и никто не знал, что она мертва. Пока не вошли уборщицы. Помнишь, я тебе о ней рассказывала?

Значит, это была женщина в кинотеатре, а не мужчина в церкви.

— Не о чем беспокоиться, мам. Ничего не случилось.

— Но в газете говорилось о том, что мужчину убили. Что, если убийца еще находился в доме?

— Убийца давно ушел, — сказала я, подавив вздох.

— Откуда ты знаешь? Ты не можешь этого знать.

— Знаю.

— Не знаешь. Не говори глупости.

— Ты ошибаешься, мам, я знаю. Если бы ты, как я, подышала бы там этой вонью, то была бы уверена, что убийца ушел.

— Господь Всемогущий, — пробормотала моя мать. — Господь Всемогущий… и ты думаешь, что это может меня успокоить?

— По крайней мере, это означает, что в тот момент убийцы там не было, — сказала я, устав защищаться от собственной матери.

Наступила пауза.

— Мам, ты еще на телефоне? — спросила я, не в силах выдерживать молчание.

Я услышала ее фирменный страдальческий вздох.

— Ты даже ни разу не позвонила, — с дрожью в голосе проговорила она. — Мне пришлось узнавать все от чужого человека.

— Я знаю. Так получилось. Я хотела позвонить. Заметка об этом происшествии появилась только в одной газете, и я не думала, что Молли расскажет тебе о нем по телефону. Кроме того, я очень устала после всего случившегося, так что уснула сразу же, как только пришла домой. Не то чтобы со мной что-то было не в порядке, я просто устала. Я собиралась тебе позвонить по дороге домой с работы и все рассказать. Клянусь, что собиралась.

Опять молчание.

— В любом случае ты бы позвонила из дома? — спросила мама.

— Да, — солгала я.

— Ты, должно быть, не успела как следует поесть, если работала целый день, так что сейчас сможешь поужинать.

— С удовольствием, — ответила я сквозь сжатые зубы. — Увидимся через двадцать минут.

Когда я пришла в квартиру матери, она уже ждала меня на пороге. Она уперлась руками в бока, и на ее лице застыло привычное для нее выражение «я боюсь за тебя, детка». Ее волосы цвета соли с перцем были всегда так аккуратно уложены, что можно было подумать, что она каждый день посещает парикмахерскую. «Аккуратно» было точное слово для описания моей матери. Все связанное с ней было опрятным, чистым и гармоничным по цветовым сочетаниям. Сегодня на ней был полосатый фартук и в тон ему резиновые перчатки. Видно было, что она долго трудилась.

Она выглядела такой бледной и взволнованной, словно это она нашла труп в доме миссис Хэррис. Я нагнулась поцеловать ее в щеку. Она обняла меня с таким пылом, как будто только что вырвала из челюстей смерти. Я всегда ощущала себя гигантом рядом с моей матерью. Свою долговязость я унаследовала от отца.

— Папа еще на работе? — спросила я, высвобождаясь из ее объятий.

— Он опять поздно работает, — пожаловалась она, семеня передо мной на кухню. — Опять вынужден есть на работе, представляешь? Вся эта столовская еда для него не полезна.

Конечно, не полезна, подумала я, но, во всяком случае, она съедобна. Мама взглянула на меня так, словно прочла мои мысли.

— Конечно, — сказала я вслух, стараясь отвратить удар. — Она не может быть ему полезна. Так что у нас сегодня на ужин?

— Новая паста. Я нашла рецепт в журнале, когда сидела в четверг у парикмахера. Я не стала его вырезать или переписывать, просто постаралась запомнить. Если будешь заниматься стряпней столько лет, сколько я, то станешь хорошо запоминать ингредиенты и все остальное.

— Прекрасно, — одобрила я с энтузиазмом, про себя ужаснувшись перспективой есть блюдо по рецепту, вычитанному в журнале. Когда мы вошли на кухню, мой брат Вилли стоял у кухонного стола. Он вытянулся на целый фут с тех пор, как я видела его в последний раз, два дня назад. А свежевыбритая голова зрительно делала его даже выше.

— Вилли, — приветствовала я его, — рада видеть, что я не единственная жертва.

Он сел за кухонный стол и ослепительно улыбнулся. Я впервые заметила, что он превращается в красивого молодого человека. Но я, конечно, ни за что бы ему этого не сказала.

— Привет, Эл, — сказал он, играя вилкой.

— Красивый пирсинг бровей, — одобрила я, садясь напротив него.

— Спасибо. — Он улыбнулся, прищурив глаза.

— По-моему, это просто ужасно, — объявила из-за моей спины мама, выкладывая на блюдо свое последнее произведение кулинарного искусства. — Бог знает что проткнуто сквозь его кожу: кольца, брелки, булавки. Было бы намного полезнее, Вильям, если бы ты посещал занятия.

Вильям вздохнул.

— У меня все «А» в рождественских тестах, ма, так что тебе незачем жаловаться во всеуслышанье.

— Прошу прощения, молодой человек, — с наигранной вежливостью извинилась мать, накладывая нам в тарелки дымящееся непонятное варево. — Я знаю, что ты получил «А» за контрольные, но ты мог бы сдать их даже лучше, если бы не был так озабочен просверливанием дырок по всему телу и игрой в этом своем оркестре.

— Не понимаю, каким образом я могу получить балл выше, чем «А»… — начал было Вилли, но я дала ему пинка под столом, будучи слишком усталой для продолжения спора с нашей норовистой матерью. Вилли бросил на меня быстрый взгляд.

— Итак, — сказала я, погружая вилку в желеобразную массу, лежащую передо мной, — как поживают «Трясущиеся шейхи»? Все еще выступают в «Храме»?

— Потрясающе вкусно! — выдохнул Вилли, набивая рот пастой и быстро глотая. Я знала этот трюк. Мы с Вилли придумали есть так, чтобы не чувствовать вкуса.

— Мы подумываем о том, чтобы принять участие в конкурсе, — сказал Вилли, придя в себя после неизбежной судороги, которую всегда вызывала в нас стряпня нашей мамочки. — И мы теперь называемся «Кишечный инстинкт», Эллен. «Трясущиеся шейхи» было давно.

— Конкурс — хорошая идея, Вилли.

— Ты бы лучше поощряла его учиться, — возмутилась мама.

— Господи, мама, я же учусь. Как бы иначе я получил все «А»?

— Да, но если бы ты тратил на занятия то время, которое проводишь со своей группой, подумай, какие бы у тебя были оценки?

— Я вчера нашла в одном доме труп, — вмешалась я, чтобы оборвать этот замкнутый круг.

— Боже милостивый, — продолжила моя мать, и при возвращении на тропу «покинутой матери» ее глаза стали наполняться слезами, но, по крайней мере, это была перемена темы.

— Спокойно, — всколыхнулся Вилли, — какой он был?

Я судорожно проглотила кусок пасты.

— Уф! — я постаралась сдержать позыв на рвоту. — В комнате было темно и такой запах… его застрелили, вы знаете?

— Иисус, Мария и Иосиф, — перекрестилась моя мама, заливаясь краской.

— Ты знала, что его застрелили? — спросил Вилли.

— Не тогда, когда нашла его.

— Это было на первой странице сегодняшней газеты, — вставила мама.

— Спокойно, — повторил Вилли. — Тебя интервьюировали журналисты?

Большой кусок пасты застрял у меня в горле. Это было чересчур. Я начала кашлять и задыхаться. В конце концов, я вынуждена была вскочить и, подбежав к ведру, стоявшему возле задней двери, сплюнуть. Несколько минут я постояла в саду, стараясь проглотить раздражение и остатки угощения. Мать окликнула меня. Я заверила ее в том, что со мной все нормально и я скоро вернусь, а потом сделала несколько глубоких вдохов и решила попытаться переждать остаток ужина.

Когда я вернулась на кухню, мать убирала тарелки, а брат читал музыкальный журнал. Я победила.

— Итак? — спросил он, когда я села возле него за стол.

— Как ты? — спросила мать.

— Прекрасно.

— Итак? — повторил Вилли. — Почему они не опросили тебя?

— Откуда ты знаешь, что не опросили?

— Мама сказала, что они взяли интервью только у Эндрю Кенни.

Я неопределенно пожала плечами.

— Какое это имеет значение? Право же, Вилли, разве не самое главное то, что этот человек мертв?

Брат закрыл журнал и взглянул мне в глаза.

— Да, — тихо произнес он. — Я был удивлен. — Он определенно становился взрослым.

Я кивнула.

— Послушай, — продолжал Вилли, — запомни: если кто-нибудь из газетчиков придет брать у тебя интервью, обязательно вставь словечко о нашей группе. Каждую пятницу в девять в «Храме». «Кишечный инстинкт». Эллен, запомнишь название, о'кей?

Я усмехнулась. Парень не изменился.

— Обязательно.

— Я испекла на десерт яблочный пирог, — объявила мама, вынимая из духовки дымящееся блюдо. Вилли и я обменялись быстрыми взглядами и сделали жесты, какие бывают при рвотных позывах. Мы называли это угощение «смерть желудку». Она поставила пирог на стол и украсила его в центре завитушкой из сырого яблока.

— Ну вот, получился превосходно, — удовлетворенно сказала она, отрезая огромные куски.

— Кажется, звонит телефон? — Вилли вскочил со стула и бросился вон из кухни, прежде чем мы успели остановить его. Скотина, подумала я, теперь мне надо здесь сидеть. Между нами существовало негласное правило, что скрыться может только один из нас, а второй должен оставаться и страдать. Я делала вид, что ем.

— Иди, посмотри, Эллен, быстро, иди сюда, пока не кончилось, — закричал Вилли из гостиной. Я с радостью бросила вилку и побежала. Мама поспевала за мной.

— Смотри, кто в телевизоре, смотри! — Вилли показывал на экран так, словно сделал важное открытие. Там стоял Эндрю перед нашим офисом — можно было прочесть название «Глэдстоун и Ричардз» — и его интервьюировали для вечерних новостей. Чертов ублюдок. Я постаралась сконцентрироваться на том, что он говорил, но улавливала только отдельные слова — труп, диван, полиция. Он выглядел в точности как модель с обложки воскресного глянцевого журнала — белые зубы, отличная кожа и едва заметная улыбка. Нельзя же было улыбаться во весь рот, говоря о том, что нашел труп. И Эндрю знал это.

— Он, как всегда, очарователен. Ты упустила свой шанс с ним, Эллен. Идеальный мужчина, а ты прогнала его. И куда? В Лондон, — с упреком сказала мама, когда кончился репортаж.

Вилли хихикнул в своем кресле. Я поклялась себе, что не стану защищаться. Я училась вести себя с моей матерью.

— Мам, ты ничего не понимаешь. Он большая самодовольная свинья. Все, что его интересует, — это работа. Работа, работа и еще раз работа. Ты видела его в «Новостях», весь из себя елейный и обходительный, и ему наплевать на этого беднягу… — Мой голос сорвался.

Вилли теперь открыто смеялся. Моя мать смотрела на меня так, словно я была каким-то инопланетянином, случайно заброшенным в ее жизнь, который выдавал себя за ее дочь. Она вздохнула и вытерла руки о передник.

— Хочешь кофе к паю? — спросила она.




Домой в тот вечер меня отвез папа. Чудесный, надежный папа, который дымил как паровоз, несмотря на то, что в прошлом году у него был сердечный приступ. Он возлагал вину за него на мамину стряпню и курил теперь тайком. В его машине стоял стойкий запах окурков и какой-то гадости из «Макдональда» или «Бюргер Кинга». Я не ругала его за fast food или курение. С мамой жить было непросто.

Он высадил меня возле дома, после того как взял с меня обещание позвонить дяде Джерри насчет машины. Я вошла, благодарная за тишину и покой. Покормила голодного Джоя и отправила его на балкон немного побегать (особенно разбежаться там было негде — балкон был всего лишь шести футов в длину). Я проверила автоответчик на предмет звонков, обнаружив только один звонок, от Индии, и я слушала его, пока готовила какао в своей galley кухне.

Каждый аукционист знает, что слово «galley» означает крошечную, миниатюрную, малюсенькую, слишком маленькую кухню даже для одной девушки с котом. Я могла приготовить кофе в моей кухне, не сходя с места. Однажды я продемонстрировала это Руфь и Индии во время нашего девичника. Они были поражены, но, правда, к тому времени мы распивали уже четвертую бутылку вина и легко поражались чему угодно.

Индия не сказала ничего важного, просто «как поживаешь?» и тому подобное. И еще она посвятила меня в свои планы по организации нашей светской жизни в следующем месяце. Я знала Индию с детства — она всегда была очень организованной девочкой в отличие от меня, которая все делала спонтанно. Как ни смешно, ее родители до сегодняшнего дня оставались типичными хиппи. Наверное, поэтому и выбрали для своей дочери такое имя — Индия Маделина Берк. Я сохранила ее звонок, чтобы потом переписать подробности нашей светской жизни в свой ежедневник, и позвонила дяде Джерри, отхлебывая горячее какао.

— Привет, дядя Джерри, это я, Эллен.

— Привет, милая, чем могу быть тебе полезен?

Дядя Джерри был торговцем подержанных машин. У него были всякие: lingo, Elvis, сломанные и старые.

— Мне нужна машина. «Фиеста», которую ты мне продал, загорелась.

— А, эта груда старого металлолома. Никто в этой стране больше не ездит на старых машинах. Так, дай-ка подумать…

Я сбросила туфли и растянулась на софе, пока Джерри размышлял. Это могло тянуться довольно долго.

— Есть. Как раз то, что тебе надо. Сделана словно для тебя. Я привезу ее завтра утром. Она почти новая.

То, что он сказал «почти новая», ничего не значило. Он говорил так обо всех своих машинах.

— Приезжай ко мне в офис, скажем, в половине десятого. Замечательно. До скорого, — сказала я, вешая трубку. Я не хотела знать, какая керосинка будет причинять мне головную боль в следующий раз. Но эта оказалась даже хуже, чем я ожидала.

Я отправилась на работу рано, так как хотела подчистить долги с бумагами и телефонными звонками. Когда я вошла, задыхаясь после быстрой ходьбы — мое тело не привыкло к таким физическим нагрузкам, — Молли уже восседала на своем троне в приемной.

— Он выступал в «Новостях», — объявила она, полируя ногти. Сегодня они были бирюзовыми.

— Доброе утро, Молли, — с ехидной улыбочкой поздоровалась я, направляясь на кухню. Мне срочно требовалось вливание кофеина. Не то я бы дала Молли взбучку, и тогда закончила бы тем, что стала бы получать самых невыгодных клиентов. Молли, очевидно, считала, что мужчины способны намного лучше продавать недвижимость. С этим, по ее мнению, мог справиться любой мужчина, начиная с прыщавого Райана, нашего нового младшего агента, который выглядел так, словно только что прошел конфирмацию, до Роджера — болвана и хапуги, работавшего с ипотечными кредитами. Я принесла кофе на свой стол и принялась за высящуюся передо мной гору бумаг.

— Доброе утро, Эллен. — Эндрю вошел в комнату и придвинул к себе стул. У него был собственный кабинет, а я делила офис еще с тремя аукционистами.

— Ну и как же идет твоя карьера? — вопросила я, захлопывая лежащую на столе папку. На нем был темно-серый костюм, точно под цвет его глаз. На губах блуждала слегка заметная улыбка. Я вгляделась в него и поняла, что рот, который я всегда считала сексуальным, на самом деле был самодовольным. Сложив руки на груди, я ждала ответа.

— Я сегодня утром разговаривал с полицией. Дом на Хонан Террас будет находиться под охраной до четверга.

— Я слышала, что ты уже получил роль в новой криминальной драме на РТЕ. Это правда?

Он улыбнулся, но я сказала это не для того, чтобы его позабавить, — я хотела позлить его. Но он не заглотнул наживку.

— Этот дом числится твоим объектом. Даниэль Хэррис прислал мне вчера вечером емэйл — он возвращается, чтобы разобраться самому. Он сказал, что фирма-ликвидатор заказана на пятницу на утро и он будет ждать тебя там около десяти часов. О'кей?

Вместо ответа я молча смотрела на него.

— Ты уверена, что хочешь сохранить за собой Хонан Террас? Было бы вполне понятно, если бы ты отказалась, после всего, что произошло. Если хочешь, я отдам его Райану, он просто умирает по нему, извини за каламбур.

Он встал и смахнул воображаемые пылинки с брюк, избегая смотреть в мою сторону. Мне показалось, что он смеется, так как его плечи слегка вздрагивали, но доказательств этому у меня не было.

— Я могу заниматься Хонан Террас, нет проблем, — проговорила я ледяным тоном и с шумом открыла папку, лежащую передо мной. Он пошел к двери и на мгновение задержался возле нее. Я ощущала его присутствие, но не подняла глаз.

— Между прочим, убитого звали Джером Дэли. Очевидно, криминальный тип. Довольно маленькая рыбешка. Вероятно, он получил пулю в голову в качестве мести. Полиция думает, что его убийство связано с какими-то разборками. Да, он жил в соседнем доме, — прибавил он, стоя в дверях.

— О, я знаю, какую тебе надо играть роль, — заметила я сухо, не поднимая головы. — Сопрано.

— Пока, Эллен, — бросил он, уходя. Типичный Эндрю, всегда холодный, всегда владеющий собой. Чтобы отвлечься, я просмотрела объекты на день — три осмотра, все днем. Обычно в среду утром я старалась сидеть в офисе и заниматься бумажной работой и телефонными звонками. А сегодня в любом случае я должна была ждать дядю Джерри с машиной. Так что я вернулась к горе папок на моем рабочем столе. Вскоре я с головой ушла в работу и вздрогнула, когда резко зазвонил телефон.

Сначала я подумала, что звонит городской телефон, и стала кричать в трубку, прежде чем поняла, что звонит мобильник. Я лихорадочно начала рыскать в сумке, стараясь не показывать Райану и Андреа, двум другим младшим аукционистам, что что-то не в порядке. Роясь в ящиках в поисках телефона, я лучезарно им улыбалась. Райан подошел и наклонился над моим столом.

— Вот он, Эллен, ты, должно быть, его уронила, — сказал он, подавая мне телефон. Я одарила его благодарной улыбкой и, наконец, ответила на звонок. Слушая голос в трубке, я старалась не выдавать волнения по поводу того, что мне говорили. Сохраняя все самообладание, на которое была способна, я произносила какие-то слова, когда на самом деле мне хотелось кричать от восторга. Закончив разговор, я повесила трубку и спокойно пошла в маленькую ванную комнату в заднем крыле офиса. Запершись там, я начала радостно повизгивать и вскрикивать: «Да! Да! Да!»

Откричавшись, я спокойно вернулась, села на свое место и вынула папку с названием Хейзелдин. Целый год этот дом значился в наших книгах, даже Тим Глэдстоун лично занимался им некоторое время, но все покупатели только фыркали. А если вас попросили показать дом еще раз, значит, дела идут хорошо, это просто из области чуда. Мне сделали великолепное предложение, всего на три тысячи долларов меньше запрашиваемой цены. И еще одна пара хотела посмотреть его во второй половине дня. Жизнь была хороша. Нет, жизнь была прекрасна. И тут приехал дядя Джерри.

Он не вошел в приемную и не спросил меня. Вообще не сделал ничего подобного. Он включил сирену на нашей маленькой автостоянке. К тому времени как я прибежала туда, на ступеньках «Глэдстоуна и Ричардза» уже собралась довольно большая толпа посмотреть, что произошло. После первого же звука сирены я поняла, что это дядя Джерри. Мне сказал об этом мой желудок, который сразу же начало крутить.

Я прорвалась сквозь хихикающую толпу к моему дядюшке, восседающему в ярко-розовой, как губная помада, «хонде». Мне захотелось убежать, но дядя увидел меня и помахал рукой из машины. На нем были темные очки, что было объяснимо: смотреть на эту машину, не ослепнув, можно было только в темных очках. В толпе я услыхала голос Эндрю.

— Держу пари, что эта прибыла новая машина Эллен, — сказал он смеющемуся Тиму Глэдстоуну. — Это ее дядя Джерри.

Я чуть было не столкнула с лестницы этого несносного насмешника, но пробежала мимо него, радуясь тому, что бегу спиной к зрителям. Дядя Джерри вышел, и мы вдвоем обошли ярко-розовую машину.

— Ну что ты о ней думаешь? — спросил дядя, широко улыбаясь.

— Вау… а-а-а, — только и могла выговорить я. Для большего красноречия я была чересчур переполнена эмоциями.

Но я знала, что делать. Я притворилась, что машина мне очень нравится, и, как только ко мне вернулся дар речи, стала громко и пространно благодарить дядю, заявив ему, что именно такую машину я и хотела. Ярко-розовую «хонду», цвет которой можно получить, только используя пищевые красители и камуфляжный крем. О чем еще может мечтать девушка?




Глава 4


Я очень волновалась, стоя в пятницу утром возле дома в Хонан Террас. У меня был ключ от дома, но мне не хотелось входить в дом одной, поэтому я сидела в машине в ожидании Даниэля Хэрриса или людей из агентства по ликвидации, чтобы показать им собственность. Вот что бывает, когда находишь труп: боишься столкнуться с ним где-нибудь и повсюду. Первым прибыл Даниэль Хэррис.

— Привет, я Эллен Грейс из агентства «Глэдстоун и Ричардз». Рада познакомиться, — приветствовала я его, протягивая руку. Он пожал ее, не сводя глаз с моей розовой машины. Ему было за сорок, он был худым, лысым и к тому же ходячим комком нервов.

— Надо же, труп! Какого-то старика застрелили в моем доме! С тех пор как я услышал об этом, я не сомкнул глаз. Мне пришлось приехать сюда, чтобы уладить все дела, а я очень занят в Торремолиносе, ведь это разгар сезона. Боже, Боже! — причитал он, открывая дверь.

Когда мы вошли, я спряталась за его спиной, что не очень помогло, поскольку я была на полтора фута выше его, но почувствовала себя лучше. Я заметила, что запаха не было. Это уже было кое-что. Потом прибыл фургон. Следующие полтора часа Даниэль Хэррис делал вид, что поднимает и передвигает вещи, как будто помогает, в то время как всю работу делали я и грузчики. Он постоянно стонал, и к тому времени, как начал жаловаться на «непереносимую» погоду в Испании, мой мозг мог выдавать только «да, да, да», а губы были сложены в подобие улыбки. Я улыбалась всему, о чем бы он ни говорил: о трупах, несчастных браках, задержанных рейсах.

Уходя, он попрощался со мной за руку. Я подумала, что произвела на него прекрасное впечатление. Грузчики полностью очистили дом, и я собиралась произвести последнюю ревизию, когда зазвонил мой телефон. Это был Эндрю. Пару лет назад его имя на экране мобильника привело бы меня в трепет и вызвало бы спазмы в желудке. И все это еще до того, как я слышала его голос. А сейчас мне ужасно хотелось швырнуть телефон об стену. Но я этого не сделала, а ответила деловым тоном, как и полагалось бизнесвумен.

— Говорите.

— Привет, Эллен. Я весь день буду в загородном отделении фирмы, но хотел проверить, как у тебя дела. Там все под контролем?

— Ну, здесь больше нет мертвецов, если ты это имеешь в виду, — ответила я, срывая со стены прихожей кусок отсыревших обоев. Я слышала, как внизу грузчики перетаскивали ящики.

— Тебе дадут список объектов в понедельник. Кто-то, я думаю, Молли, хотя она отрицает это, поместил объявление о продаже дома в наше приложение. Уже десять заявок, и это только на понедельник. Многие могут оказаться просто зеваками, которым хочется острых ощущений на месте убийства или что-нибудь в этом роде. Ты сама посмотришь, кто серьезно интересуется покупкой дома. Да, кстати, Райан заказал на завтра уборщиц. Так что к понедельнику все будет о'кей.

Я молчала, продолжая оглядывать помещение. Под лестницей я разглядела дверцу, которую раньше не замечала. Я откинула щеколду и толкнула дверь коленом. Она долго не поддавалась, и, когда наконец распахнулась, я оказалась в темноте.

— Ой! — вскрикнула я, прислонясь к стене.

— Что случилось?

— Ничего. Просто один из грузчиков споткнулся, — солгала я.

Я снова уставилась в темноту и увидела пару зеленых светящихся глаз, устремленных на меня.

— Ай!

— Эллен! Что там происходит? Мне приехать? Я буду через минуту.

— Все нормально, сколько раз тебе говорить. Н-о-р-м-а-ль-н-о, понятно?

Я подошла к двери, чтобы попросить грузчиков забрать предмет со светящимися глазами — который, как я полагала, был большой фарфоровой кошкой.

— Я говорил с Райаном, и он более чем готов взять у тебя Хонан Террас. Так что, прежде чем ты опять взорвешься, подумай. Я знаю, что ты уже сказала, что все в порядке, но тебе может быть трудно… Придется быть одной в этом доме, и все такое.

Тогда я вышла из себя и закричала в трубку:

— Ты отдал Райану мой дом, Эндрю, да, мой дом. А помнишь фотографию, которую я сделала с тебя, одетым только в ремень? Клянусь Богом, я увеличу ее и развешу по всему офису в девять часов утра в понедельник.

Но я уже говорила с самой собой. Эндрю повесил трубку, сволочь такая.

Я начала вслух ругаться, но вспомнила про грузчиков и про фарфоровую кошку. Открыв парадную дверь, я выскочила на улицу и побежала по мощеной мостовой. Я еще не успела увидеть фургон, поворачивающий за угол. Он был еще так близко, что я разглядела надпись на кузове: «Шемрок: грузоперевозки и хранение багажа». Я побежала за ним, размахивая руками, и грузчики тоже помахали мне рукой и включили сирену. Не остановились.

Я в ярости пританцовывала на дороге. Это все вина проклятого Эндрю. А теперь из-за него мне надо было вернуться в дом. Одной. В нем стояла зловещая тишина. Я оставила дверь широко открытой и начала громко петь, вытаскивая из-под лестницы дурацкую кошку. Но звук моего голоса только делал это место еще более пугающе тихим.

Я бросила кошку в багажник машины. Теперь мне предстояло совершить поездку в «Шемрок». Это все вина Эндрю — он меня задержал. Как будто у меня и без того не было миллиона дел. Залезая на водительское сиденье, я старалась не смотреть на мою розовую машину. Когда я заводила ее, зазвонил телефон. На экране высветилось имя Индии.

— Привет, Индия.

Я бросила взгляд на Хонан Террас. У меня не будет проблем с его продажей, если только мне не придется идти туда одной. Господи, может быть, в конце концов, Эндрю прав.

— Привет, Эллен, я сто лет пытаюсь с тобой связаться. Как ты себя чувствуешь после всего?

— Прекрасно, Индия, правда же, превосходно. А что у тебя? Есть новости?

— Нет, я только хотела напомнить тебе о воскресенье. Ты не забыла о нем, а? Заезжай сначала за Руфью, она всегда опаздывает. А я в ожидании тебя повожусь с моим платьем. Ты купила подарок?

Я забыла все на свете. Но подарок — это важно. Какой еще подарок? Я решила промолчать и дать ей поговорить еще. Мудрое решение.

— Я купила Руфь шарф фирмы Hermes полгода назад. Я поняла, что это как раз то, что ей нужно в тот момент, когда его увидала. А никогда нельзя купить то, что хочешь, в последний момент, правда? А еще я три месяца назад заказала столик в «Тоску» на воскресенье, что было очень непросто. Руфь будет рада. Но я все это сообщила тебе вчера вечером. Я оставила подробное послание на твоем телефоне.

О, Господи, день рождения Руфи, я совсем забыла! Но ничего, у меня еще целых два дня для того, чтобы купить ей отличный подарок. А пока надо было притвориться, что я все прекрасно помню.

— Отлично. Так что, Инд, я заеду за тобой, сейчас моя очередь катать вас. До встречи. — Я поехала обратно в офис на моей розовой машине, ощущая на себе взгляды людей. Если хотите, чтобы вас заметили, забудьте об открытых автомобилях, или «феррари», или силиконовых имплантантах. Просто купите себе ярко-розовую «хонду».

Я работала без перерыва до шести часов и сумела заполучить еще одно предложение по Хейзелдину. Я была усталой и голодной. Но воспрянула духом при мысли об объявлении войны. Моей собственной, персональной войны, которую никто не мог у меня отнять.

В десять минут седьмого я сидела в «пробке» в центре города, когда мой мобильник опять зазвонил. Какой-то хулиган на соседней полосе делал мне грубыми жестами предложение заняться с ним сексом, так что я показала ему шиш, отвечая на звонок.

— Привет, Вилли, что тебе нужно?

— Я не могу даже позвонить любимой сестре без того, чтобы она не подумала, что мне от нее что-то нужно.

— На прошлой неделе, когда тебе надо было где-то остановиться в Дублине, твоей любимой сестрой была Элисон. Прекрати юлить и скажи, что тебе надо, пока горит красный свет.

— Эл, мне надо, чтобы ты меня подвезла. Отец Анималь не может отвезти меня на выступление. А папа снова работает — на самом деле, я думаю, что он собирается на собачьи бега. Мы даже просили мать Попея, но у нее свидание…

— Вилли, говори быстрее.

— О'кей, о'кей. Не могла бы ты подбросить меня к «Храму»?

— Когда?

— Прямо сейчас.

— Проклятье. Ладно, но только один раз. Ты один?

— Да, я один, и еще Анималь, и Попей, и три гитары, и три усилителя. Мы будем сидеть на усилителях. Пока!

Он повесил трубку, прежде чем я успела ответить. Я очень устала, и весь этот вечер у меня был спланирован. Ванна с какими-то особыми маслами, которые я получила в подарок на Рождество — если сумею их отыскать, а затем пирожные перед телеком. Рай. Но теперь этот рай придется отложить, потому что мне надо было врезаться в поток машин и сделать совершенно незаконный разворот посреди главной улицы в час пик. Поразительно, чего только ни сделаешь безнаказанно, когда управляешь розовой машиной.

Въезжая на нашу подъездную дорожку, я придумывала, как избежать угощения матери. Она ждала меня у парадной двери.

— Эллен, откуда эта розовая машина? Что подумают соседи? — воскликнула мать, оглядываясь, не смотрят ли эти знаменитые соседи. Ее всегда волновало, что скажут соседи по поводу пирсинга Вилли. Или папиного курения. Или мини-юбок, которые я носила в шестнадцать лет.

— Эту машину подарил мне твой брат Джерри, а соседи подумают, что я управляю розовой «хондой», — ответила я немного жестче, чем мне бы хотелось. На лице матери появилось обиженное выражение, и мне стало немного стыдно. Я поплелась за ней на кухню.

— Где Вилли, он готов? — спросила я, пока она гремела на плите кастрюлями и сковородками. Она не ответила.

— Что ты готовишь? Пахнет очень вкусно. Ты дашь мне объедки, мам? Я не могу остаться из-за выступления Вилли, не то бы с жадностью поела, — солгала я. Я знала, что ей это будет приятно.

— Это цыпленок с пряностями и с рисом. Я слышала рецепт от того молодого шеф-повара, который выступает по телевизору. Я положу тебе в баночку, Эллен. Посмотри, как чудесно получилось.

Я заглянула в дымящееся кастрюли, и мой желудок заурчал, но я улыбнулась матери и поблагодарила ее за угощение для собак. Затем оправилась на поиски Вилли. Я нашла брата и его друзей среди кучи электрооборудования, собранного вокруг машины. На всех парнях были джинсы шириной в футбольное поле и особый стиль прически — бритые головы.

— Господи Иисусе, Эллен!

— Да, она розовая, ну и что? — вызывающе сказала я, упершись руками в бока. Меня стало возмущать несправедливое отношение в нашей стране к розовым машинам.

— Дело не в том, что она розовая. А в том, что это «хонда», Эллен, это намного хуже, — заключил он под смех своих друзей.

— Значит, ты решил идти на выступление пешком? Что ж, прекрасно, — сказала я, делая вид, что собираюсь уезжать. Вилли засмеялся и открыл багажник.

— Что это за кошка, Эллен?

Проклятие! Я совсем забыла о фарфоровой кошке из Хонан Террас. Shit, shit, shit[1 - Shit — распространенное ругательство (англ.).]! «Шэмрок», должно быть, уже закрылся на выходные. Ничего не поделаешь, придется оставить ее в кладовке у матери. Она не будет возражать, в кладовке полно места. Не говоря уж о том, что она была аккуратнее, чем моя и, наверное, больше.

Я подбросила мальчишек в «Храм» и оставила сумку с объедками для собак возле мусорного контейнера возле моего дома.

Пятничный вечер начался не так, как я планировала, так же как и весь уик-энд. Я наполнила ванну с ароматными солями, но, не успев принять ее, заснула перед телевизором под голос Джерри Спрингера. В субботу мне надо было делать покупки и заниматься уборкой. Но, когда я проснулась на кушетке, по телеку шел прекрасный фильм с Элвисом, и… Ну, в общем, день почти пропал.

Вы знаете, как это бывает: вы смотрите фильм, готовите полуфабрикаты, кормите кошку, выбрасываете мусор и — эй! неожиданно уже полночь. Я провела воскресенье в размышлениях о том, что надеть вечером. И к шести часам моя кровать была завалена одеждой, а я сидела посреди этой груды тряпок в черном бюстгальтере и трусиках и с большим прыщом над правой бровью.

Мне хотелось зареветь и сесть перед телевизором с Джоем. Но я сделала последнюю попытку найти что-нибудь подходящее для вечера. Что-то сексуальное, дерзкое и классическое — все сразу — в общем, нечто особенное.

Я остановилась на маленьком черном платье — безошибочном выборе для каждой девушки. Маленькое, конечно, просто так говорится, когда в тебе пять футов пять дюймов без каблуков. Я осмотрела себя в зеркало — я не выглядела сексуальной. Долговязой — да. Смахивающей на женщину легкого поведения — может быть. Но не сексуальной. Я сделала макияж и прическу, как вдруг до меня дошло, что я забыла о подарке для Руфи.

У меня был целый уик-энд для того, чтобы сделать одно дело, и я совершенно о нем забыла. Я помахала в воздухе намазанными ногтями, чтобы они скорее высохли, и постаралась вспомнить, какие магазины могут быть открыты в семь часов вечера в воскресенье. За углом был «Спар». Но я не думала, что они торгуют модными духами или сексуальным бельем — две маленькие слабости Руфь.

И тут меня осенило. По дороге к подругам я остановилась в безлицензионном магазине и купила целый ящик чилийского белого совиньона — номер три в ее списке главных радостей жизни. На самом деле номер четыре, потому что секс стоял определенно выше в этом списке. Но как бы я ни любила Руфь, я бы не стала снимать для нее на ночь хату.

Я сначала заехала за Руфью и чуть не поперхнулась от ее вида. Руфь была крошечной, но с большой грудью и источала необычайную сексуальную притягательность и шарм, обычно сопровождающие фигуру вроде ее. Сегодня вечером она превзошла самою себя, облачившись в облегающие кожаные черные брючки и топ под леопарда. Ее загорелый живот был обнажен, демонстрируя проколотый пупок. В целом она выглядела как Килли Миног, но ее попка была как у Долли Партон.

Она заметила, что я впилась в нее глазами, и небрежно провела рукой по взъерошенным светлым кудрям.

— Что ж, в конце концов, это мой день рождения, — сказала она, улыбнувшись своей соблазнительной улыбкой женщины-вамп.

Мы обе рассмеялись. Она влезла в машину в туфлях на шпильках, обтянутых материей под тон леопардовому топу, и я без всяких церемоний указала ей на подарок, лежащий на заднем сидении.

— Ты что, купила мне машину, розовую машину, Эллен? Честное слово, не надо было! — воскликнула она, пристегиваясь на пассажирском сиденье. Я бросила на нее быстрый взгляд и включила зажигание.

— Ящик вина, дуреха, ящик вина тебе в подарок. Поехали, мы опаздываем. Индию кондрашка хватит, — сказала я, и мы покатились со смеху. Теперь мы пришли в подходящее настроение для «пати».

Мы опоздали на десять минут. Индия едва поздоровалась с нами, она не сводила глаз с часов и бросала в нашу сторону презрительные взгляды. Мы с Руфью не смотрели друг на друга, чтобы снова не начать хихикать.

Официант, чрезвычайно высокомерный, но с огромным задом, что сразу отметила Руфь, посадил нас за столик в самом центре зала. Я начала приходить в хорошее расположение духа. Ресторан был сказочным. Внутренний дворик с колоннами, балкончиками, плющом, пальмами в кадках и потолком, окрашенным под цвет неба.

— Не могу поверить, что мне удалось заказать столик. Правда здесь потрясающе?! — торжествующе воскликнула Индия, оглядываясь по сторонам.

— Ага, — согласилась я. — Красиво.

— Красиво, — подтвердила Руфь, поворачивая голову в сторону, чтобы лучше рассмотреть зад официанта. Она тихонько напевала.

— Прекрати, Руфь, — потребовала Индия.

Я заглянула в меню и присвистнула.

— Это мой вечер. Если захочу, — объемся, — пропела Руфь, выпрямляясь на своем стуле. — Покажи-ка мне это меню.

Индия закатила глаза, и мы сосредоточились на чтении наших длинных, элегантных карточек меню.

— Я тут не понимаю половины названий, — призналась я.

— Я тоже, — сказала Руфь. — Интересно, есть ли у них простая треска с чипсами?

Индия снисходительно улыбнулась.

— Я вижу, что вас нельзя никуда брать с собой. Вы всегда меня подводите.

Скоро официант вернулся и принял наш заказ, напоследок окинув Индию беглым взглядом. На ней было очень простое зеленое шелковое платье под цвет глаз. Ее черные волосы были аккуратно собраны в пучок, который, казалось, никогда не может рассыпаться. Мне всегда казалось, что Индия выглядит строгой и холодной, пока она не улыбалась. Тогда все ее лицо вспыхивало, как маяк. Улыбка превращало лицо Индии из хорошенького в красивое.

— Это платье потрясающе подходит к твоим глазам, — сказала я ей.

Она наградила меня улыбкой.

— Спасибо, Эллен. Ты тоже отлично выглядишь, мне нравится твоя прическа: «ветерок», она, кажется, называется.

— «Я у мамы дурочка». Вот как она называется. «Я у мамы дурочка». Право же, Индия, ты бы тоже могла сделать себе такую, — с невинным видом произнесла Руфь. Мы все рассмеялись.

Официант подошел к нашему столику с картой вин. Поскольку я была за рулем, то заказала шипучку. Затем подали закуски — они были превосходны. Мы классно проводили время до тех пор, пока Индия не упомянула Эндрю. Вот когда началось. Все покатилось вниз. И если бы я только знала, как низко скатится так хорошо начавшийся вечер, когда мы радостно поедали наши восхитительные закуски с жареным сыром, я бы ушла домой в ту же минуту. Но я не ушла.

— Ну, так как, Эллен, что там у тебя с Эндрю Кенни? Я слышала, что он был с тобой, когда ты нашла бедного старика, — спросила Индия, когда мы покончили с закусками. Я чуть было не поперхнулась хорошо прожаренным французским сыром.

— Кенни в прошлом месяце начал работать главным менеджером в нашем офисе. Он подвез меня к тому дому, поскольку моя машина вышла из строя, — объяснила я, стараясь сохранять хладнокровие. Индия могла заставить вас признаться в чем угодно.

— А зачем он вернулся из Лондона? Мне казалось, что у него там просто фантастическая работа, — осведомилась Индия, наливая себе еще вина.

Я пожала плечами.

— Не знаю.

— Должна же быть какая-то причина. — Она окинула меня изучающим взглядом. — Вернулся и работает в «Глэдстоуне и Ричардзе»?

— Что делает Эндрю Кенни, не имеет ко мне никакого отношения. Между нами все прошло и быльем поросло. Ты думаешь, я готова растаять оттого, что великий Эндрю Кенни вернулся в город? Глупости! — ответила я, выдерживая ее взгляд. Прыщик над моей бровью начал пульсировать.

— Он купил добротный старый дом на Эннис Роад, один из трехэтажных кирпичных домов. Мы занимаемся его юридическим оформлением, — сообщила Индия, наблюдая за моей реакцией.

— Это его дело, а не мое, — равнодушно ответила я.

— Он, возможно, планирует остаться… ну, осесть здесь, что ли…

— Что бы он ни планировал, он явно богат, — прервала Руфь.

Я закатила глаза.

— Понятия не имею, что планирует этот тип и каково его финансовое положение. Мы почти не разговаривали с ним, с тех пор как он вернулся. И в любом случае я, возможно, последний человек в мире, который знает, что он делает или планирует.

Я отвела глаза от сверлящего взгляда Индии и стала размазывать еду по тарелке.

— Я знаю, Эллен, может быть, это простое совпадение, что он устроился работать в вашу фирму, но потом… потом… Это уж слишком — вы случайно вместе находите труп, — рассуждала Индия, положив подбородок на сцепленные пальцы рук. Я почувствовала смущение, хотя смущаться мне было нечего.

— Послушай, Эллен не виновата в том, что ее бывший бойфренд вернулся в город, — вмешалась Руфь. — Во всяком случае, не знаю, как ты, но я бы трахнулась с ним через минуту. Он просто супер! Самый сексуальный рот в мире. Эллен, тебе надо выйти за него замуж ради этого рта. Господи, я была бы счастлива жить с таким ртом, ему не надо было бы даже разговаривать. — Ее глаза смеялись, и мы с Индией тоже рассмеялись, довольные тем, что она смягчила нарастающую напряженность.

Итак, Индия оставила тему Эндрю, но только до тех пор, пока не подали горячее.

— В самом деле, помяни дьявола, и он явится[2 - Соответствует русской пословице: легок на помине.], — торжествующе объявила она, когда официант поставил перед ней дымящуюся тарелку пасты.

— Что? Кто? Кто-то из знаменитостей, я надеюсь? — держа бокал в руке, Руфь завертела головой.

Я тоже посмотрела по сторонам, и во второй раз за этот вечер чуть не поперхнулась, когда увидела всего в двух столиках от нас Эндрю. С женщиной.

— Вот видишь, Индия, я же тебе говорила, тебе незачем обо мне волноваться, — произнесла я, вонзая вилку в бифштекс.

— О Боже! Боже! Эндрю Кенни! Этот немыслимый сексуальный рот! — воскликнула Руфь. — Я думала, что бронировать столик в «Тоске» нужно за несколько месяцев, а ты сказала, что он вернулся в город всего две недели назад.

Я схватила бутылку вина и наполнила бокал до краев. Затем залпом осушила его, пытаясь протолкнуть застрявший в горле кусок, грозивший меня удушить.

— Как ее имя? Сейчас вспомню, — напряглась Индия. — Она подходит Эндрю до кончиков его наманикюренных ногтей. Держу пари, это она забронировала ресторан. Дэвайна, вот как ее зовут, Дэвайна Блейк.

Я попыталась припомнить это имя, но оно ничего мне не говорило. Мне не хотелось спрашивать у Индии, кто эта женщина, но вопрос сам собой сорвался с моих губ.

— Кто она? Какая-нибудь супермодель? — Я играла вилкой, не отрывая глаз от тарелки.

— Ты должна ее знать, Эллен. Ее только что сделали главным менеджером фирмы «Ли Пропертиз». Они пользуются нашими солиситорами.

Я снова наполнила бокал из бутылки, стоявшей передо мной.

— Очень вкусный бифштекс, — похвалила я, хотя даже не почувствовала его вкуса. Я не представляла себе, что вид Эндрю с женщиной может так повлиять на мой аппетит. Единственное, что до сих пор влияло на него, была еда, приготовленная моей матерью.

— Она, право же, хорошая девчонка и работает как зверь. И чего только она нашла в этом самоуверенном эгоцентристе? Держись, он нас заметил, вон машет рукой, — предупредила Индия, — тоже помахав ему рукой, но с таким видом, будто готова была запустить в него тарелкой. Я не взглянула на эту парочку, только допила вино и снова наполнила бокал.

— Ты же сказала, что будешь пить шипучку, — напомнила Руфь.

Я улыбнулась.

— Не могу же я праздновать твой день рождения газированной водопроводной водой.

— А как же машина? — брови Индии вопросительно поднялись.

— Мы можем взять кэб. Не будь занудой, Индия Маделина Берк! — строго сказала Руфь, делая знак официанту принести еще вина.

— О'кей, о'кей, я сдаюсь. Передай мне бутылку, — смеясь, проговорила Индия.

После этого мы выпили еще четыре бутылки вина и начали по-настоящему веселиться, когда Эндрю и его Златовласка появились у нашего стола.

— Я одарила его улыбкой, которая должна была сказать ему: «Я потрясающе провожу время».

— Привет, леди, — произнес он, улыбаясь нам всем троим.

— Эндрю, — вежливо наклонила голову Индия.

— Как дела, Энди? — подмигнула ему Руфь.

— Руфь, Индия, Эллен… Дэвайна Блейк, — представил Эндрю, по очереди указывая на нас.

— Хэлло, — поздоровалась Златовласка. Я ощущала запах дорогих духов и видела перед собой высокого, элегантного ангела, казавшегося нереальным со своими мелкими, совершенными чертами лица и фигурой, как у статуэтки.

Мы все поздоровались, и я плеснула себе еще вина. Руфь посмотрела на меня с удивлением, но никто больше этого не заметил, потому что Индия и Эндрю скрестили свои взгляды так, как делают ковбои в вестернах, перед тем как начать палить друг в друга. Я отважилась взять на себя инициативу разговора.

— Энсдрю, — произнесла я заплетающимся языком. Господи, вино оказалось крепче, чем я думала. Он ухмыльнулся.

— Я вижу, ты хорошо проводишь время, Эллен, — сказал он, продолжая ухмыляться.

Я икнула. Руфь засмеялась.

— Мы тоже, — заверил он, беря под руку Златовласку. — Продолжайте веселиться.

— Приятно было познакомиться, — Дэвайна Блейк озарила нас своей лучезарной, словно с рекламы зубной пасты, улыбкой.

— Высокомерные ублюдки, — заключила Индия.

— Классный чувак! — восхитилась Руфь.

Я ничего не сказала, просто икнула и влила в себя еще один бокал вина, чтобы прекратить икоту. Или по крайней мере это было оправданием.

— Хочу шоколада, и побольше. Пая из миссисипского ила, торта из шоколадных помадок, — бормотала я, по мере того как икота начинала проходить. — Эй, официант, официант, сюда.

Он подошел взять наш заказ на десерт, и я ущипнула его зад. Не знаю, что на меня нашло. Но его зад был повернут ко мне — такой большой, крепкий, обтянутый штанами — и я протянула руку и ущипнула его. Руфь и я залились истеричным смехом.

— Шш, на нас все смотрят. Ради Бога, ведите себя прилично, — процедила Индия сквозь зубы.

— Все, все, сейчас, — проговорила я, но мой голос сорвался от очередного взрыва смеха.

Когда мы поднялись, чтобы расплатиться и взять наши пальто, моя голова кружилась, тело шаталось, но мозг казался кристально ясным. Когда мы выходили из ресторана, Индия держала меня под руку. Я направилась было к моей машине, но Индия и Руфь повели меня к такси. А потом я оказалась одна в своей квартире с Джоем, жалобно мяукающим у моих ног. Затем я стояла в туалете над унитазом, и меня рвало. И я плакала по неизвестно какой причине. А потом пришло забвение — сладкий сон.




Глава 5


На следующее утро я проснулась, лежа поперек кровати; пуховое одеяло валялось на полу, а на моей ноге был туфель на высоком каблуке. Я подумала, что головная боль была чересчур сильной для похмелья. Учитывая мое везенье, возможно, это был первый признак заболевания мозга, который я ошибочно приписывала поглощению нескольких литров вина. Но мне было наплевать. Я хотела умереть. Я приняла душ, который не принес большого облегчения. Затем съела два поджаренных кусочка хлеба и выпила кружку какао, которые помогли еще меньше.

Налила молока в голубую мисочку Джоя и положила сухого корма. Я знала, что от вида консервов меня вырвет, и стояла возле него на кухне, наблюдая за тем, как он ест. Он был таким хорошим котом. Таким красивым. Таким преданным и любящим. Этим он отличался от Эндрю. Да, эти качества и еще полоски на спине. Покончив с едой, Джой взглянул на меня и стал крутиться вокруг моих ног, урча как маленький трактор.

Я взяла сумку и вытащила из нее свой черный ежедневник. Бросив быстрый взгляд на страницу, я увидела, что один из моих объектов на этот день находился в Хонан Террас. Мертвец, сидящий в гостиной, очевидно, вызывал интерес. Возможно, кто-то из других агентов по продаже недвижимости подумает о том, чтобы убить кого-нибудь в домах, которые плохо продавались.

Подняв с пола Джоя и накинув его себе на плечо наподобие палантина, я поискала и нашла мои любимые черные босоножки. Я искала их тысячу лет, и мне никогда не приходило в голову заглянуть за стиральную машину. Как они там оказались? Да какая разница? Было просто замечательно, что я нашла их, потому что ничего другое не подходило к брюкам, какие были на мне. Я решила, что это хорошее предзнаменование — наконец-то хоть какое-то везение.

Я открыла Джою узкое окошко за балконной дверью. Затем, схватив сумку, вышла из квартиры и спустилась к парковке. Мой желудок издавал урчание при каждом толчке лифта. Не успела я открыть дверь в гараж, как поняла, что моей розовой «хонды» и след простыл. Даже во мраке гаража моя машинка извещала о своем присутствии наподобие фурункула на кончике носа.

Моя голова сразу заболела. Я достала из сумки парацетамол и запихнула его в сухое горло. Что это за напасти? Неужели я так ужасно согрешила, что Бог наказывал меня — заставил кого-то украсть мою розовую «хонду»? Но это невероятно — никто, способный снять замок, не мог иметь так мало самоуважения, чтобы уехать в розовой машине. Ее не могли украсть — это было невозможно.

А потом я вспомнила. Около ресторана. Она все еще стояла около ресторана. Я совсем не собиралась напиваться, до тех пор, пока все не изменилось и не вошел Эндрю с этой своей Златовлаской. Нахождение черных босоножек не компенсировало такого удара.

Я смутно припоминала такси и Индию, что-то говорившую о ступеньке, с которой я должна быть осторожна. Но я была слишком пьяна, чтобы спросить, что она имела в виду, а затем стала искать ее и не могла найти. Хотя теперь, думая об этом, я знаю, что она имела в виду ступеньку в машине, о которую я споткнулась, вылезая из кэба. Я приподняла брючину, и, конечно, вот он — синяк на правой голени. И как только я не заметила его в душе? Твою мать!

Я взглянула на часы. Восемь тридцать, а из того, что я могла припомнить из записей в моем дневнике, к девяти мне надо было быть в Хонан Террас. Shit! Мне захотелось лечь на закапанный бензином бетонный пол и спать до тех пор, пока я не умру или мне не станет лучше. Но я не могла этого сделать. Итак, закинув сумку на плечо, я затрусила к ресторану. «Тоска» была не очень далеко, я могла бы дойти до нее, чтобы забрать машину и еще успеть вовремя к моему клиенту. По крайней мере, я на это надеялась.

В то утро, когда мне в виде исключения хотелось, чтобы было пасмурно, солнце решило светить так, словно солнечный свет боялся выйти из моды. Моя макушка медленно поджаривалась, когда я мелкой трусцой бежала по пыльным улицам. Но даже жара и мучительная головная боль, от которой мне казалось, что моя голова полна битого стекла, не могли изгнать из моей памяти зрелище Эндрю с его проклятым ртом и его глупой длинноногой подружки. И зачем только он вернулся?! Меня тошнило от него. Почему бы ему было не остаться в Англии и не построить себе особняк в стиле ампир, который он собирался построить, но только вдали от меня?

Не то чтобы я продолжала его любить. Нет. Я правильно сделала, что порвала с ним. Правда, он говорил мне, что я для него единственная, но какой мужик не говорит этого, так ведь? Они говорят, что любят вас, чтобы получить то, что им нужно — секс, или деньги, или еще что-нибудь. (В данном случае Эндрю хотел получить секс, потому что я всегда была хорошенькой, но бедной.) Чего бы он ни хотел, теперь я ясно видела, что все это было игрой. Все эти «Я люблю тебя», вся эта любовная чушь, разбившая мне сердце, когда мы расстались.

Я была ужасно зла. Часть меня чувствовала себя препогано все эти два года. Я думала о том, что вдруг он и в самом деле любил меня и я тоже разбила ему сердце. Выражение его лица в ночь нашего разрыва было просто… Как бы то ни было, какое это имело значение? Вся наша связь была ложью. Игрой. А я поверила, что он меня любит. На самом же деле, я просто вписывалась в его планы. Теперь мне стало ясно, что для него было вопросом времени, когда он меня бросит. Индия была права. Индия всегда знала, что он собой представляет. PI всегда высказывала это. Она знала, что в жизни людей, столь одержимых работой, как Эндрю, нет места для любви. Она нужна им только как дополнение к работе. Ну что ж, он нашел красивое дополнение в лице Дэвайны Блейк.

Я протащила мое ноющее тело за угол ресторана и была приветствована солнцем, отражавшимся от розового капота моей «хонды». С тех пор как дядя Джерри всучил ее мне, вид этого четырехколесного чудища в первый раз не заставил мои внутренности сжаться от смущения. Я даже была рада видеть ее жизнерадостно-розовый помадный цвет, весело сверкающий на солнце. Ласково погладив ее по крыше, я открыла дверцу и залезла внутрь. Часы на приборной доске показывали восемь пятьдесят. Господи, я опаздывала к моему первому клиенту.

Я завела мотор и влилась в густой, как клей, утренний поток машин. Но мое странное везение снова улыбнулось мне. Я чудом миновала все «пробки» и подъехала к Хонан Террас без пяти девять. Пробежала по короткой дорожке и вошла в пустой дом, не думая ни о чем, кроме того, что терпеть не могу опаздывать. Я закрыла за собой парадную дверь, увидела обои, напоминавшие капусту, и почувствовала запах дезодоранта для общественных туалетов. Затем вспомнила, что случилось, и поняла, что нахожусь совсем одна в доме. Память вернула меня к тому дню, когда я и Эндрю обнаружили Джерома Дэли.

— Господи Иисусе! — пробормотала я, а мое сердце ушло в пятки. Я повернулась, открыла дверь и вышла на солнечный свет. Там было лучше. Трава. Деревья. Птицы. Машины. Живые люди. Во всяком случае, клиенту будет лучше найти меня возле сада, сказала я себе, садясь на чугунную скамью. Очень гостеприимно. Очень по-американски.

Солнце пригревало, но моя головная боль уменьшилась до терпимой степени — спасибо болеутоляющим средствам. Красивый сад, подумала я. Мои ноздри наполнил аромат роз, и я закрыла глаза. Только на минуту. Чтобы насладиться солнцем и цветами. Только чтобы дать отдохнуть глазам.

Мне показалось, что кто-то рядом со мной произнес «Хэлло!». Или это было во сне? День был таким хорошим. Слишком хорошим, чтобы работать. Мне следовало быть на пляже.

— Хэлло? — снова произнес голос. Приятный голос. Мне повезло услышать во сне такой приятный голос. Глубокий. Теплый. Мужской голос. О боже!

Я открыла глаза. Рядом со мной на скамье сидел высокий мужчина с модно подстриженными черными волосами, темно-карими глазами и слегка загорелой оливкового цвета кожей испанца. Когда я посмотрела на него, он сразу же улыбнулся. Может быть, он был плодом моего воображения? Возможно, мозговые нарушения вызывают галлюцинации? Если так, пока что они были приятными.

— Тони Джордан, — представилась галлюцинация.

Красивое имя, подумала я, глядя на его шею. Шея тоже красивая.

— Тони Джордан? — переспросила я вслух, пробуя это имя на вкус.

Мужчина кивнул и снова улыбнулся. Какая улыбка! Даже белые зубы были само совершенство. Не слишком большие, не слишком маленькие. Чувственные и ровные. Я наслаждалась этой галлюцинацией.

— Правильно, — сказал он. — Можно посмотреть дом?

О, мой Бог! Он был реальностью. Я выпрямилась и пошире распахнула глаза, словно это могло помочь мне проснуться. Shit! Я больше никогда не буду напиваться. По крайней мере, в воскресенье вечером. Не буду, если хочу стать магнатом в области недвижимого имущества и помыкать Эндрю Кенни.

— Конечно. Извините, мистер Джордан. О'кей, прекрасно. Рада с вами познакомиться. Я — Эллен Грейс. Я жду вас. Я не слышала, как подъехала машина.

Господи, что я сказала! Я не слышала, как подъехала машина. Он может счесть меня грубой. Или подумает, что я намекаю на то, что он слишком беден для того, чтобы иметь машину. Это было бы глупо с моей стороны — со стороны женщины с розовой «хондой», которая больше никому не нужна.

Тони Джордан кивнул, откинулся назад и потянулся. Как кот.

— Я пошел пешком. День прекрасный, и поскольку мне надо было только выйти из соседнего дома…

Я посмотрела на него и попыталась взять в толк, что он говорил. Наконец ключевая фраза прорвалась сквозь туман остатков алкоголя, парацетамола и боли, окутывающий мой мозг.

— Соседнего дома? — переспросила я. — Вы живете в соседнем доме?

Тони Джордан улыбнулся широкой улыбкой, которая расплывалась по его лицу, как масло по горячей булочке. Он отрицательно покачал головой. — Я там не живу, но я им владею.

— О, — только и сказала я, решив ограничиваться ничего не значащими словами. Его лицо сделалось серьезным. Он немного наклонился вперед, заглядывая мне прямо в глаза. — Джером Дэли был мне… ну, как отец. Это его дом по соседству, он оставил его мне, когда был… когда умер.

— О, мистер Джордан… Я… мне очень жаль. Я не знала, не понимала.

Тони Джордан вздохнул.

— Откуда вы могли знать?

Он отвел глаза от моего лица и выпрямился, положив длинные, красивые ладони на длинные, красивые ноги и уставясь на выложенную булыжником землю.

— Вот почему я хочу взглянуть на этот дом. Я, может быть, куплю его. Я… в общем, я сам жил немного в стороне от дороги и подумал, что мог бы переехать в дом Джерома. Этот дом был предметом его гордости и радости, и он оставил его мне.

Он сделал паузу, словно припоминая что-то, и, глядя в пространство, ворошил волосы рукой с длинными пальцами.

— Я не знаю, что мне делать. Возможно, я буду здесь жить. Но я не уверен. Эти дома хорошие, но немного маловаты — я привык к более просторным. Я подумал, что поближе посмотрю на дом миссис Хэррис. Они с Джеромом были большими приятелями.

Томми Джордан замолчал, повернув голову ко мне, и мое дыхание на секунду остановилось: так пристально он смотрел на меня. Его глаза были такими темными, что казались скорее черными, чем карими, а выражение лица наполнило меня непреодолимым желанием обнять его.

— Ммм, — промычала я. Он отвернулся. — Я очень сочувствую вам, — произнесла я, борясь с собой, пока сочувствие к нему не перевесило вожделение.

— Спасибо.

— Да, — продолжала я, — это ужасно — потерять человека, которого любишь, тем более при таких ужасных обстоятельствах.

— Это вы та женщина, которая обнаружила его? — спросил Тони, снова посмотрев на меня.

Я кивнула.

— Вы ведь с кем-то были, не так ли? Так говорят полицейские.

— С Эндрю. Эндрю Кенни. Он — главный менеджер.

— Мне очень жаль, — сказал Тони Джордан.

— Мне тоже, — сказала я. — Это причиняет вам боль.

Тони Джордан рассмеялся, и печаль исчезла с его лица, затаившись только в глубине глаз.

— Давайте зайдем внутрь и посмотрим, — предложил он.

Я кивнула и пошла впереди него, открывая дверь и ведя его в дом, все время остро ощущая его присутствие позади меня. Один раз в доме мы остановились, глядя друг на друга в залитом солнцем коридоре.

— Ну вот, — сказала я. — С чего вы хотите начать?

Тони Джордан заморгал своими красивыми глазами и несколько раз закрыл их.

— Эллен.

— Да?

— Принимая во внимание все, что произошло… Вы понимаете с Джеромом и все такое… Вы бы не возражали, если я посмотрю дом один?

Я отрицательно покачала головой.

— Конечно, нет. Я подожду на кухне или где-нибудь еще.

— В саду, если вы не против. Не знаю почему, но мне важно побыть некоторое время здесь, где Джером провел свои последние минуты. И мне незачем показывать дом — он в точности такой, как дом Джерома, и я знаю его как свои пять пальцев. Я практически вырос здесь.

— Может быть, вы предпочитаете, чтобы я вообще на время ушла? — спросила я. — Вы можете делать все, что вам нужно, а затем просто захлопнуть за собой дверь. В конце концов, здесь нечего красть. Не то чтобы я подозревала вас, но вы понимаете, что я имею в виду…

Тони Джордан покачал головой.

— Мне незачем красть и… — он посмотрел в пол, а затем опять на меня, — я был бы вам очень признателен, если бы вы подождали меня. Если вы не возражаете. Если для вас это не будет большим беспокойством.

— С удовольствием, — сказала я совершенно искренне, что нечасто со мной бывало. На этот раз я не могла преодолеть искушения дотронуться до него. Я протянула руку и положила на его плечо. — Надеюсь, что все будет о'кей. Я подожду в саду, и вы сможете позвать меня, если я вам понадоблюсь.

— Спасибо. — Он улыбнулся мне, а затем с решительным видом отвернулся.

И почему бы ему не выглядеть решительно, подумала я, если я позволила себе уйти из дома и занять позицию на садовой скамье. Наверное, трудно встречаться со своими демонами вот так. Ходить по дому, где убили человека, которого ты любил. Я восхищалась мужеством этого человека. И мужеством, и красивой внешностью. А Тони Джордан обладал и тем, и другим.

Сидя на скамье и размышляя о мужчине в этом доме, я порылась в сумке в поисках ежедневника. Мой следующий объект был в десять тридцать. Это удачно, подумала я, прислоняясь к спинке скамейки и снова расслабляясь на теплом солнышке. Это даст Тони Джордану достаточно времени, чтобы совершить свое паломничество. Какой мужчина, думала я, пока мое тело все тяжелело и тяжелело. И я начала погружаться в изумительное полусознательное состояние, слыша на расстоянии звуки уличного движения и пение птиц рядом с собой. В конце концов, у меня неплохая работенка. Можно встретить интересных людей вроде Тони Джордана. А он был интересным. Наверное, у него было трое детей, и им требовалась лишняя комната для того, что попрыгать вокруг своего красивого папочки. Трое детей и жена-супермодель. И я могла держать пари, что они все жили счастливо.

Должно быть, я опять задремала. Потому что следующее, что я увидела, был Тони Джордан, обращавшийся ко мне по имени.

— Вы похожи на кошку, — сказал он, когда я открыла глаза.

— Что? — встрепенулась я, стараясь сосредоточиться на его лице, когда он уселся снова рядом со мной на скамейке.

— Дремлете на солнышке?

— О, — сказала я и тут вспомнила. — Как у вас дела?

Он глубоко вздохнул.

— Прекрасно. Прекрасно. Это было, знаете ли, немного трудно. Я не думаю, что закончил осмотр, но рад, что успел бегло посмотреть. Но скажите, почему в доме так пусто? У миссис Хэррис наверняка было больше вещей.

— Да, но они на складе. Ее сын Даниэль, нынешний владелец дома, живет в Испании и… Ну, в общем… Когда бедный Джером и все такое… он вызвал профессиональных грузчиков. И они приехали, все вывезли и убрали помещение.

Пока я говорила, Тони Джордан одобрительно кивал.

— Хорошая мысль.

— Да, хорошая мысль.

— Это красивый дом.

— Да, — согласилась я. — Он вам нравится?

Он утвердительно кивнул.

— Если бы у вас было два дома, вы могли бы разрушить пограничные стены и сделать один большой дом. Таков ваш план?

Тони Джордан снова кивнул.

— Что-то вроде этого.

— И тогда он был бы достаточно большим? Я имею в виду, для всех вас. У вас было бы достаточно места?

— Для всех нас?

— Для вашей семьи. Например, сколько вам нужно спален?

— Одну, — сказал он.

— Одну? — переспросила я.

— Я живу один.

— О, — выдохнула я, в возбуждении оттого, что он ответил на мой незаданный вопрос. — Но всегда нужно иметь свободную комнату для гостей и все такое. Родственники приезжают погостить. Друзья. Или, может быть, чужие люди.

Я рассмеялась нервным смехом. Смех был особый, каким я обычно смеялась для Тима Глэдстоуна. Громкий, хриплый смех с красивым резким звуком в конце. Мое сердце упало. Невероятно красивый и, возможно, самый интересный мужчина из всех, кого я встречала, наверное, за всю мою жизнь, сидел передо мной. И не только обладал всеми этими качествами, но каким-то чудом был свободен. Я могла соблазнить его. Ну, может быть, и не могла, но стоило, по крайней мере, попробовать. Но вместо этого я оскорбила его, уснула и сделала из себя полную идиотку.

Я поднесла руку к голове, чтобы проверить прическу. На затылке волосы были примятыми — результат бега по улице в поисках машины с мокрыми волосами, а затем прижимания головы к стене, когда я спала на садовой скамейке. Я чуть было не заплакала. Иметь такие некрасивые волосы, когда я встретила самого желанного мужчину за все свои двадцать шесть лет! Это просто несправедливо. Хорошие босоножки не могли компенсировать плохую прическу.

Тони Джордан улыбнулся.

— Спасибо, Эллен. Я пойду. У меня деловые встречи в городе. Я свяжусь с вами. Спасибо, что показали мне дом.

— Не за что. Мне было очень приятно с вами познакомиться. Буду ждать.

Я осталась сидеть на скамейке и наблюдала за тем, как Томи Джордан спустился по дорожке на улицу и подошел к «рэнджроверу», припаркованному рядом с моей розовой «хондой». Я очень надеялась, что он не видел, как я подъехала. Он сел в машину и помахал мне рукой. Я помахала в ответ, стараясь выглядеть спокойной и умудренной жизнью, но на самом деле была немногим лучше неловких, нервных участников передачи «Кто хочет стать миллионером».

Я взглянула на часы. Десять двадцать пять. Он находился в доме почти час. И я, конечно, большую часть времени проспала. Но, по крайней мере, в результате этого сна я чувствовала себя лучше. Я взглянула на узкую пригородную дорогу и увидела приближающуюся маленькую синюю «микра». Машина остановилась перед домом миссис Хэррис, и из нее вылезла полная женщина в слишком большой гавайской рубашке и безразмерной белой юбке. Она помахала мне, словно я была ее старой подругой. Я тоже помахала ей, на этот раз не заботясь о том, что выгляжу как дура.

— Доброе утро! Доброе утро! — закричала женщина, открывая покрашенную серебряной краской чугунную калитку. — Чудесный день, не правда ли? Место убийства? Надеюсь, на нем не осталось никаких останков?

Я поднялась и постаралась найти подходящий ответ на ее бестактность. Но прежде чем я успела что-нибудь придумать, она уже стояла передо мной, вытирая капли пота со своего густо напудренного лица.

— Хэлло, — только и сумела сказать я, задохнувшись от запаха дешевых духов. Женщина громко захлопала в ладоши.

— Отлично! Давайте начнем! Я не могу дождаться, когда мы зайдем внутрь. Скажите еще раз продажную цену.

Мой желудок забурчал, и голова опять заболела. Тони Джордан превратился в мираж, который исчез, оставив после себя лишь грустное воспоминание. Мне явно предстоял очень длинный день.




Глава 6


Весь понедельник я провела, водя клиентов по Хонан Террас. К тому времени, как я закончила, было около пяти часов, и я решила ехать прямо домой. Утром у меня будет достаточно времени, чтобы встретиться лицом к лицу с Молли, когда я буду брать список работы на день.

По дороге домой, пока я парилась в пробках и жалела о том, что девушка, проектировавшая розовую машину, вероятно, под цвет своей помады, не предусмотрела в ней кондиционер, зазвонил сотовый. Я посмотрела на крошечный экран, увидела, что звонит мать, и решила не отвечать. Но моя совесть решила иначе. Моя совесть и моя суеверная натура. Я была убеждена, что, если не отвечу на звонок, кто-нибудь будет убит, или умрет, или, по крайней мере, получит травму. Так что я нажала на миниатюрный зеленый символ.

— Эллен?

— Да, мама.

— Чудесный день.

— Да, — согласилась я, — чудесный. Как поживаешь?

— Отлично. Я только что говорила с Элисон и решила позвонить тебе, чтобы сказать, что твоя сестра приезжает на уик-энд. Всей семьей.

— Всей семьей?

— Да. Элисон, крошка Кьеран и Дермот, — произнесла мама так торжественно, словно зачитывала список награжденных. Я посмотрела на себя в боковое зеркало и состроила телефону гримасу.

— Чудесно, — проговорила я голосом ровным, как асфальт после катка. — Визит доктора Дермота будет настоящим праздником. Не могу поверить, что при такой огромной практике ему удалось выкроить немного времени. Как его пациенты будут обходиться без него целый уик-энд? Половина Дублина, вероятно, вымрет.

— Это действительно будет замечательно увидеть Дермота, — поддакнула мать, игнорируя мой тон. Элисон говорит, что Кьеран стал таким умненьким. Он ползает и говорит несколько слов. Представляешь? В десять месяцев! Но Элисон сама начала говорить очень рано.

Да, подумала я, и с тех пор не закрывает рта.

— Бедняжка Элисон, — продолжала мама. — Она очень устает. Замечательно, что она сможет провести несколько дней дома и отдохнуть.

— О, конечно, — взорвалась я, прежде чем смогла сдержаться. — Она, должно быть, просто измучена — находится в отпуске всего две или три недели. И ей предстоят еще шесть, прежде чем надо будет вернуться в школу. Ей бы попробовать показывать дома в жару, если она хочет знать, что такое быть измученной.

— Твоя сестра преподает на курсах, с тех пор как в июне закончились занятия в школе, — укоризненно напомнила моя мать. — А что мешало тебе получить подготовку и стать учительницей, как Элисон? Ничего. Ничего, кроме твоих глупых идей и упрямства.

— И того факта, что я недостаточно хорошо сдала экзамены, чтобы получить место учительницы начальных классов.

— Разве это была наша вина? Ты была способнее Элисон, Эллен Грейс, а все бросила, бегая с этими твоими сумасшедшими друзьями, вместо того чтобы учиться. Я тогда говорила, что ты когда-нибудь пожалеешь об этом и теперь… теперь…

— Ладно, мам, прости. Я знаю, что она много работает. Знаю, что у нее маленький ребенок и муж-врач, который никогда не бывает дома.

— В самом деле, Эллен, Дермот очень старается…

— Знаю, знаю, — быстро сказала я, прежде чем она начала защиту Дермота. — Он замечательный, восхитительный, сказочный. И Элисон тоже, и малыш Кьеран. Я их всех люблю и безумно рада, что они приезжают на уик-энд, и мам…

— Что?

— Я правильно сделала, что не стала учительницей. Я очень довольна своей работой агента по недвижимости.

— О!

— В самом деле, довольна.

— Хорошо, дорогая. Надеюсь, больше нет трупов.

— Пока нет.

— Хорошо.

— О'кей. Мам, мне предстоит ехать в плотном потоке машин, и мне нужны обе руки.

— Конечно, дорогая. Поговорим завтра.

— Пока, мам.

Я отключила мобильник и швырнула его на пассажирское сиденье. А затем откинула голову и закрыла глаза, чувствуя себя виноватой в том, что солгала матери. Я не была в потоке машин. Я была на парковке под моим домом. Элисон. Несчастье моей жизни. Послушная девочка Элисон с нахальным носиком и безупречно-чистой кожей без единого прыщика. Очаровательная маленькая женщина Элисон с большим домом, красивым мужем-доктором и краснощеким младенцем. Противная ябеда Элисон, которая наверняка станет директором школы еще до тридцати лет, потому что она всегда была лидером.

Знает ли Вилли о том, что она приезжает на весь уик-энд? Приезжает, чтобы покритиковать нас и указать нам на наши недостатки. «Ужасная Элисон», как называла ее Руфь, когда нам было по десять лет. Бедный Вилли, как он влип: целый уикэнд торчать с ними дома. Доктор Дермот будет переключать телевизионные каналы в поисках матчей по регби, а Элисон будет читать Вилли нотации о необходимости учебы. Не говоря уж о том, что мама будет лебезить перед ними так, словно они всемирные знаменитости.

Хотя будет малыш Кьеран. Вилли и я любили нашего племянника. По правде говоря, его все любили. Он был самым очаровательным ребенком на свете. Светловолосый, с круглыми щечками и озорными голубыми глазами, похожий на ангелочка. Даже Индия, вообще-то не любящая маленьких детей, сказала, что находит Кьерана «очень привлекательным». Высшая похвала с ее стороны. Может быть, мне следовало бы пригласить Вилли пожить у меня. Мы могли бы взять к себе Кьерана и прекрасно провести время без доктора и миссис Глисон. Отличная мысль. Надо будет поговорить об этом с Вилли.

Я собрала свои пожитки и медленно пошла к себе домой. Там было очень тепло и пахло Джоем. Он пометил всю квартиру, подкрадываясь ко мне для приветствия.

— Эй, мальчик, — сказала я, бросая все вещи, которые держала в руках, и поднимая его с пола. — Рада тебя видеть.

Джой громко замурлыкал, и я посадила его на плечо, пока готовила нам ужин. На этот раз я решила открыть банку рыбных консервов для Джоя. Затем легла на кровать, включила телевизор и стала размышлять о событиях прошедшего дня.

Я не могла поверить в то, как хорошо складывались для меня дела на работе. Ну, конечно, если не считать беднягу Джерома и раздражающего меня Эндрю. Хейзелдин вот-вот уйдет за большие деньги — я чувствовала это кожей. А дом миссис Хэррис был самым популярным домом, который я когда-либо продавала. Я показала его великолепному Тони Джордану, двум лысеющим бизнесменам, собирающимся вложить в него деньги, трем пожилым дамам, двум молодым парам, женщине с длинной седой косой и в туфлях на шпильках. А еще мужчине с зачесом на лысине, который гладил меня по заду, протискиваясь за мной в двери. Он напугал меня гораздо больше, чем труп. Когда я не водила покупателей по комнатам и вверх и вниз по лестницам, то сидела на скамейке возле парадной двери — я все еще боялась оставаться в доме одна — и смотрела на дорогу: не покажется ли там джип Тони Джордана.

Перебрав в памяти события дня, я начала погружаться в сон, когда передо мной вдруг непрошено возникло лицо Эндрю. Я с удовольствием врезала бы ему, но у меня не было сил. Вместо этого я постаралась заменить его лицом Тони Джордана. Мне это удалось, по крайней мере я увидела очень приятный сон о мужчине, представляющим собой гибрид двух других.




На следующее утро я встала рано и, в целом оправившись от воскресного кутежа, приняла душ, поела и к десяти отправилась в офис. Для вторника это было рано, поскольку работа начиналась только в одиннадцать. Хотя я чувствовала себя намного лучше, я бы предпочла избежать утреннего унижения с Молли. Но у меня не было выбора, поскольку мне надо было забрать свой список объектов на день.

Это был тоже жаркий и солнечный день, и всю дорогу я жалела о том, что не нахожусь на пляже. Если бы я послушала мать, то стала бы учительницей и была бы теперь в отпуске, а мне очень этого хотелось. Но отпуск тоже проходит.

Молли подняла голову, когда я вошла в офис, и ее приветливая улыбка погасла в тот же миг, когда она меня увидала. Но мне было плевать. Ее неодобрение ничего для меня не значило, и, кроме того, чего ей было не одобрять? Она ведь не знала, что вчера я была вдребезги пьяна и притащилась домой в два часа ночи. Конечно, если она не следила за мной. Но это уж просто какой-то бред. Молли бы не стала следить за мной. Я занимала очень несущественное место в ее реестре жизненных интересов, так что вряд ли она заинтересовалась бы мной настолько, чтобы выслеживать.

— Чудесный день, да, Молли? — сказала я, чувствуя, как бравада прямо-таки сочится из моих пор.

Она посмотрела на меня.

— Почему люди в этой стране должны постоянно, постоянно говорить о погоде?!

Я пожала плечами и встала перед ее столом. Он стоял очень высоко, чтобы, как я подозревала, заставить почувствовать комплекс неполноценности любого человека ниже семи футов роста.

— Есть что-нибудь для меня?

Молли порылась в ящике и подала мне лист бумаги.

— Большое спасибо, — с чувством поблагодарила я, словно она подала его на серебряном подносе.

Молли улыбнулась и пожевала губами с таким видом, как будто смаковала шербет.

— Да, тебе звонили со склада.

— Какого склада?

— Куда ты свезла все вещи миссис Харрис.

— Склада «Шемрок»?

Молли кивнула.

— У них были грабители этой ночью. Переворошили все вещи, в том числе и барахло миссис Хэррис.

— Shit. Теперь мне снова придется иметь дело с Даниэлем Хэррисом. Что-нибудь украли?

— Они говорят, что вроде бы нет. И тебе не придется иметь дело с Даниэлем Хэррисом. Я звонила ему.

— Ты звонила?

— Да. Это ведь его собственность, не так ли?

— Да, Молли, его. Спасибо, что позвонила. Что он сказал?

— Ничего особенного. Ему очень не хочется снова приезжать сюда. Он владеет клубами в Торремолиносе, ты знала?

— Да. Он говорил.

— Как бы там ни было, я сказала, что сама займусь этим делом, и ему не о чем беспокоиться.

— Ты так сказала?

— Конечно, Эллен, в конце концов, это наша обязанность.

— Наверное. Но что нужно делать?

— Немногое. Ничего не было похищено. «Шемрок» уложил все вещи обратно в коробки, и дело с концом.

— Значит, все улажено? — Молли кивнула. — Большое спасибо.

— Не за что. Но скажи мне, Эллен, как ты можешь продолжать показывать этот дом? Разве ты не была ужасно, ужасно травмирована, после того что случилось с тобой там на прошлой неделе?

— Нет, — сухо ответила я. Вся моя благодарность мгновенно испарилась. И Молли, и я вернулись к нашим обычным взаимоотношениям, где я была низшей из низших, и она считала своим предназначением постоянно указывать мне на это. Я проглотила слюну и заставила себя улыбнуться. — Мне очень нравится. К дому необычайный интерес, что хорошо для бизнеса. Многие хотят посмотреть на него.

— Онанисты, — заключила Молли, глядя на свои светло-вишневые длинные ногти. Мало того, что Молли выглядела как умалишенная, она еще считала себя интеллектуалкой. Я не совсем понимала, что значит онанист. Но поскольку Молли произносило это слово для меня, я была уверена, что ничего хорошего оно не означало. Она подняла руку и погладила залакированный блондинистый пучок, очевидно, проверяя, не выбились ли из-под него волосы. Как будто какой-нибудь волос на ее голове осмелился бы это сделать без ее разрешения!

— Может быть, — сказала я. — А может быть, и нет. Во всяком случае, Хонан Террас, 32 является в данный момент горячей собственностью, и я с нетерпением жду путешествия, в которое отправлюсь на деньги от комиссионных.

— Ну что ж, — ухмыльнулась Молли, возобновляя печатание, — и как только она могла стучать по клавиатуре с такими ногтями? — я просто подумала, что ты можешь позволить Райану поводить некоторых клиентов по Хонан Террас, вот и все. Это было бы полезно для Райана. Он молод. Клиентам он нравится…

— А я им не нравлюсь?

— Я не это хотела сказать. Просто я считаю, что Райан тоже мог бы принять участие в показе дома. У тебя в данный момент много продаж. Я размышляла вслух, Эллен, вот и все.

— Это тяжелая работа, Молли. Я уверена, что Райан поймет это.

Молли пожала плечами, и я начала рыться в сумке в поисках своего блокнота. Так тебе и надо, подумала я, когда напоролась указательным пальцем на маникюрные ножницы и на нем выступили капельки крови. Я схватила блокнот и сунула палец в рот. Райан должен понять, что путь к успеху в карьере лежит через тяжкий труд. Нужен тяжелый труд и еще удача, когда в одном из твоих домов убивают старика. Однако Райан пользовался покровительством Молли, что давало ему преимущество передо мной.

Я подумала о Хейзелдине и всех клиентах, сбежавшихся в Хонан Террас. Решив, что это перевешивает подлость Молли, улыбнулась ей так, словно она была моей лучшей подругой. Молли проигнорировала мою улыбку и, внезапно прищурившись, устремила взгляд поверх моей головы. Прежде чем я обернулась, чтобы увидеть, на что она смотрит, на ее светло-вишневых губах появилась приторная улыбочка, постепенно расплывшаяся по всему лицу. Молли могла бы расцеловать мою машину, не оставив на ней следов, поскольку ее помада была в точности одного цвета с окраской «хонды».

Я обернулась, ожидая увидеть великолепного Тима Глэдстоуна, и узнала высокую блондинку, которая распахивала стеклянные двери «Глэдстоуна и Ричардза». Ретироваться на кухню было слишком поздно.

— Дэвайна! — вскричала Молли, чуть не подпрыгивая от возбуждения. — Дэвайна! Я так рада вас видеть!

Дэвайна Блейк проплыла в нашу сторону. На ней был костюм из бледно-кремового хлопка и пара самых красивых кремовых босоножек, которые я когда-либо видела. Ее кожа светилась, словно освещаясь изнутри крошечными лампочками, и на зеленых глазах было наложено точно рассчитанное количество теней.

— Доброе утро, Молли, — проворковала она, тепло улыбнувшись мне, как будто была в восторге меня видеть. — Здравствуй, Эллен. Мы так быстро снова встретились.

— Здравствуй, Дэвайна, — вынуждена была произнести я, и по сравнению с ее голосом мой показался мне хриплым и противным. Дэвайна говорила, как Белоснежка в фильме Диснея. Ее голосу, наверное, завидовали даже птички.

— Какой прекрасный день, — заметила Дэвайна.

— Прекрасный, — согласилась Молли, прихорашиваясь и поправляя вазочку с одной алой розой, стоявшую возле ее компьютера. — Я обожаю такую погоду. В такой день все выглядит по-другому, правда, Дэвайна?

— Молли, — вмешалась я, не в силах сдержаться, облокачиваясь на ее конторку. — Мне казалось, что ты устала от людей, упоминающих о погоде.

Молли искренне рассмеялась и взглянула на меня из-под голубых век.

— Не смеши меня, Эллен. Кто может не упомянуть о такой восхитительной погоде? А теперь скажи мне, Дэвайна, чем я могу тебе помочь?

Дэвайна встала возле меня, и мы обе посмотрели на Молли. У меня было мало общего с Дэвайной Блейк, за исключением возраста. И возможно, роста — во мне, как и в Дэвайне, было пять футов десять дюймов[3 - Приблизительно 177 см.]. Да, и еще мы, по крайней мере номинально, принадлежали к одному полу. Вот где расходились наши дороги.

Дэвайна практически была само совершенство. Красивое лицо. Подстриженные светлые волосы. Светящаяся золотистая кожа. Большие зеленые глаза с черными ресницами. Это все не могло быть дано от природы. Что-то наверняка было крашеным. Но это не имело значения. Она все равно была совершенна. Производила впечатление освежающего фруктового напитка в жаркий день. Мне сделалось душно, и тело покрылось потом, словно я спала в одежде. Прежде чем Дэвайна успела ответить на вопрос Молли, дверь в кабинет Эндрю открылась, и оттуда вышел он сам.

— Дэвайна! — он явно был очень рад ее видеть. — Я как раз тебя искал. Входи. У меня есть вся информация, которая тебе нужна, — она у меня в офисе.

Дэвайна подошла к Эндрю, и они поздоровались за руку.

— Рада тебя видеть, Эндрю. Можно войти?

— Заходи и садись, я сейчас приду, — сказал Эндрю. — Молли, ты не убьешь меня, если я попрошу…

Эндрю подмигнул Молли, и я могла поклясться, что она покраснела.

— Кофе?

— Настоящий?

Молли выразила притворное удивление.

— Как будто мы можем поить наших гостей этим растворимым пойлом!

Эндрю широко улыбнулся.

— Знаешь что, Молли? Ты — ангел. — Тут он как будто впервые заметил меня. Я наблюдала за тем, как его лицо меняло свое выражение и утрачивало чрезмерное обаяние, которое он любил придавать ему.

— Привет, Эллен.

Я провела рукой по моим пыльным, взмокшим волосам.

— Привет, Эндрю.

— Все нормально? — Он нахмурился и подвинулся ко мне.

— Вполне, — ответила я как можно бодрее. — Потрясающий день. Не было отбоя от клиентов, да и с продажей Хейзелдина вроде бы все обстоит как нельзя лучше.

— Ты справляешься?

— Я не знаю, что ты имеешь в виду.

— Я имею в виду Хонан Террас, убийство и все такое.

— Все замечательно. Я подумываю о том, чтобы рекомендовать это миссис Армитаж, которая не может продать тот летний домик.

— Рекомендовать что?

— Организовать убийство в гостиной и наблюдать за тем, как спрос вырастет выше крыши.

— Очень смешно. Но ты в порядке?

— Никогда не чувствовала себя лучше. Говорю же тебе, я завалена работой.

— Отлично. Извини, мне надо идти, — он махнул в сторону своего офиса.

— Дэвайна, — напомнила я.

— Ты, кажется, хорошо провела время в воскресенье?

— Я засмеялась, чтобы проглотить комок в горле.

— Великолепно.

Появилась Молли с серебряным подносом, на котором стояли кофейник, две элегантные белые чашки и такие же сахарница и молочник, — до этого я ни разу их не видела.

— Молли, — сказал Эндрю, беря из ее рук поднос, — ты — чудо.

Молли улыбнулась, пригладила волосы и откинула назад голову. От этой сцены меня затошнило еще больше, чем от вчерашнего похмелья. Нужно было немедленно уйти.

Мой первый показ был назначен только на одиннадцать тридцать, но я решила пойти посмотреть на те лиловые туфли, которые уже давно собиралась купить. Открывая тяжелые стеклянные двери, я слышала как Молли и Эндрю все еще болтали. Я думала о том, как они оба меня раздражают, и потому не заметила Тони Джордана, входившего в тот момент, когда я выходила.

— Хэлло, — сказал он.

Я подняла на него глаза (редкий случай, когда я на кого-нибудь могла смотреть снизу вверх — интересно, какого он роста?). Боже, он был прекрасен. Никакое другое слово ему не подходило.

— Здравствуйте, мистер Джордан.

— Тони.

— Извините. Тони. Как поживаете? Я могу вам помочь?

Тони улыбнулся своей медленной улыбкой, от которой таяло все внутри.

— Да.

Мы стояли в вестибюле офиса, нас обдувал легкий ветерок и вестибюль наполнял шум уличного движения. Мне казалось, что мы стояли там, глядя на — или скорее внутрь — друг друга много часов. Хотя на самом деле прошли, очевидно, секунды — потому что… ну… В общем, это была настоящая жизнь и так может быть только в настоящей жизни.

— Да, — повторил он. — Вы не согласитесь со мной поужинать?

— Поужинать? — переспросила я, переваривая новую информацию о том, что я, кажется, понравилась Тони Джордану.

Тони утвердительно кивнул.

— Сегодня? — спросила я.

— Когда хотите.

— Сегодня.

Тони улыбнулся.

— В восемь часов?

Я кивнула.

— Мне заехать за вами?

Я снова кивнула. Вряд ли он захочет ездить в губной помаде на колесах.

— Какой ваш адрес?

— Виллоу Вью — возле реки.

— Я знаю.

— Квартира 37.

Он снова улыбнулся, и мне захотелось попросить его не делать этого на людях. От его улыбки начинали пульсировать и покалывать ранее остававшиеся спокойными части моего тела. Не говоря уж о том, что мне предстояло проработать целый рабочий день и пообедать, прежде чем я могла подготовиться к такому серьезному феромональному вызову.

— Прекрасно, — сказал он таким тоном, как будто и в самом деле так думал. — А теперь мне лучше уйти. Я должен сегодня поехать в Голвей, но не мог уехать, не увидев вас. Вы не обижаетесь, что я вас пригласил?

Я рассмеялась, поскольку из всех возможных вещей, на которые я могла бы обидеться, приглашение к ужину самим идеалом красоты никакие могло быть одной из них.

— Я очень рада, — пробормотала я.

Тони Джордан как будто хотел поцеловать меня, но, к счастью, передумал — к счастью, поскольку я не была уверена, что смогу себя контролировать. Вместо этого он помахал мне рукой и исчез за дверями. Я стояла как статуя, глядя ему вслед. Затем, придя в себя, вспомнила, где нахожусь.

Надо идти работать. Мой список, где он? Должно быть, я оставила его на столе. Я вернулась в офис и увидела Эндрю и Молли, глядевших на меня так, словно я только что сошла со сцены. Они, наверняка, видели весь эпизод.

— Я забыла мой список, — сказала я, улыбаясь им. У меня и в самом деле было отличное настроение. Не только Тони Джордан попросил меня поужинать с ним, но Эндрю и Молли видели это. Я надеялась также, что они слышали каждое слово. Это было наименьшее, что я заслужила.




Глава 7


День тянулся медленно, и я не могла сосредоточиться на работе. Я думала, главным образом, о Тони Джордане и о том, что бы посексуальнее надеть на свидание. Я позвонила Индии.

— Тони Джордан — это совершенно потрясающий мужик, которому я показывала Хонан Террас, попросил меня поужинать с ним сегодня. А я понятия не имею, что мне надеть, — выпалила я, как только она сняла трубку.

— Эллен! Я ведь могла быть с клиентом!

— Но ты же не была. Ты слышала, что я сказала, Индия? Тони Джордан…

— Да, да, слышала. Кто он такой?

— Не знаю и знать не хочу. Все, что я знаю, это то, что он самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела. О Господи, Инд! Ты должна посмотреть на него. Что мне надеть?

— Куда вы пойдете?

— В город ужинать.

— Да, но куда? В какой ресторан?

— Понятия не имею, и мне все равно. Индия, если бы ты только его видела! Все гормоны в моем теле взыграли, когда я две секунды постояла с ним рядом. Что мне делать?

— Надень свитер с высоким воротником и джинсы с туго застегивающейся пуговицей.

— Сейчас июль, Индия. Я сварюсь.

— Я знаю, Эллен, я просто думаю о твоей чести.

— Забудь об этом, — рассмеялась я, — если бы ты его видела, то забыла бы о чести.

— Подожди минуточку, Эллен…

Я откинулась на своем стуле и уставилась в потолок, пока Индия разговаривала с кем-то в своем офисе. Что же мне надеть? Есть ли у меня время, чтобы купить что-нибудь новенькое?

— Эллен?

— Да?

— Я должна идти. Послушай, позвони мне рано утром и расскажи, как прошло твое свидание.

Она повесила трубку, а я ни на миллиметр не приблизилась к решению проблемы. Ситуация была критической. Я набрала рабочий номер Руфь.

— Доброе утро, «Парксайд отель», говорит Руфь, чем я могу вам помочь?

— Руфь, это я. Ты можешь минуточку поговорить?

— Конечно. Что случилось, Эллен? Надеюсь, больше никто не умер.

— Нет, нет, послушай. Я показывала дом, — тот дом, в котором я нашла труп, — одному роскошному мужику. Его зовут Тони Джордан, и он пригласил меня поужинать с ним сегодня вечером.

— Замечательно!

— Я знаю, но ты должна увидеть его, Руфи. О, мой Бог, он просто… просто великолепный. Но забудь об этом. Что мне надеть? Я ума не приложу.

— Это не имеет значения. Мне кажется, это ненадолго.

— Руфь!

— Эллен!

— Что ты такое говоришь, — произнесла я с наигранной обидой.

— Ты знаешь, что я просто говорю честно, Элл. По тому, как ты говоришь о нем, я бы сказала, что это абсолютно точный диагноз. Не зря меня называют доктор Руфь, доктор лу… бовь.

— Ты сама себя так называешь.

— Потому что я знаю себя лучше всех. Извини, Эллен. Да, правильно. Номер 65. Сейчас дам вам ключ. Не за что, миссис Финнан, пожалуйста… Теперь вернемся к важному вопросу. Ты еще у телефона, Эллен?

— Да. Что мне надеть, Руфь?

— Я сказала тебе…

— Нет, сначала мне надо пойти с ним поужинать… Я хочу сказать… О, Господи, что мне надеть?

— Надень платье без рукавов цвета ржавчины, которое ты купила в Дублине.

— О'кей, — сказала я, немного расслабившись, когда Руфь занялась стратегически-важными размышлениями о моей одежде. — Я забыла об этом платье. Оно хорошее, Руфи. Очень хорошее.

— Я же тебе говорю. Оно сексуальное, но не чересчур вызывающее.

— Да, но согласись, Руфь, оно должно быть хотя бы немного вызывающим.

— Оно достаточно вызывающее.

— Правильно, — сказала я, вспоминая платье и то, как оно облегало все нужные места. Спасибо, Руфь.

— Позвони мне.

— Прямо с утра, обещаю.

— Желаю хорошо провести время, Эллен. Пока.

Даже после того как я решила мои проблемы с одеждой, я все еще не могла сконцентрироваться на работе, несмотря на то, что у меня было три предложения по Хонан Террас и две пары, которые вели неистовые торги за Хейзелдин. Последнее предложение по Хейзелдину на пять тысяч долларов превышало запрашиваемую цену. Проезжая по запруженным машинами улицам, я предостерегала себя не впадать в эйфорию по поводу Хейзелдина. Если я буду сохранять хладнокровие, то смогу получить огромную сумму за этот дом, и это послужило бы мне наградой за целый год работы.

А потом я дала себе слово не иметь секса с Тони Джорданом, во всяком случае, в первый вечер. Мысль о сексе с этим красавцем бросала мое тело в приятную дрожь, и я улыбалась в предвкушении предстоящего вечера. Но я буду казаться холодной и искушенной. Никакого секса, пока я не узнаю его получше, или по крайней мере в первую неделю. Если только я смогу продержаться так долго.

Вечер начался как волшебный сон. Я надела шелковое платье цвета ржавчины с черными босоножками на шпильках, которые очень подходили к нему. Мой грим ложился словно сам собой, и даже волосы были послушными, что случалось редко. Несмотря на нервозность, я была готова без десяти восемь и стала ждать Тони Джордана. Еще одно маленькое чудо.

Дверной звонок прозвенел ровно в восемь часов. Я проковыляла на высоких каблуках к двери в сопровождении шествующего за мной Джоя. Хотя я и ожидала увидеть Тони Джордана, это тем не менее явилось потрясением. Он был чересчур красив. Настолько красив, что, если вы не видели его некоторое время, например час, его вид ошеломлял вас.

— Эллен, — сказал он и наклонился поцеловать меня в щеку, — вы выглядите превосходно, это платье вам очень идет.

Ощущение его лица рядом с моим снова повергло мое тело в дрожь, и мне захотелось забыть об ужине и просто затащить его в спальню. Но я вспомнила о том, что не поменяла простыни, и о том, что собиралась быть искушенной и холодной. Я отпрянула от него, сознавая, что от близости к нему моя страсть подскакивает до высшего балла по шкале Рихтера.

— Привет, Тони, я… только возьму сумку… и кот… я хочу сказать, запру кота… — пробормотала я, запинаясь, отступая в гостиную. Я схватила сумку и загнала Джоя на кухню. Спрятавшись за кухонной дверью, сделала несколько глубоких вдохов и постаралась взять себя в руки. Это непросто — не дать себе броситься в объятия самого красивого мужчины на свете.

Я была как натянутая пружина всю дорогу до ресторана — маленького итальянского заведения на окраине города. Я бросала взгляды на Тони Джордана, пока он вел свой «рэнджровер» по почти пустым улицам. Каждый раз, когда он переключал скорость, его рука, как бы дразня меня, опускалась возле моей ноги, так близко, что я чувствовала исходивший от нее жар. От меня требовалась вся сила воли, чтобы громко не застонать.

Он беспечно болтал, не ведая моих мук. И время от времени посматривал на меня своими невероятно темными глазами, глазами, говорившими: «Я — ходячий секс». И я не понимала, что он говорил, утопая в этих глазах. Войдя в ресторан, я решила не пить ни капли спиртного. Если я выпью, то не смогу устоять перед поцелуем. Я поздравила себя с заново обретенным самообладанием.

Нас провели к столику в нише. На столе горела свеча и стоял маленький букетик цветов в красивой хрустальной вазе.

— Это был очень тихий ресторанчик, о нем мало кто знал. Но недавно о нем написали в воскресной газете, и теперь здесь невозможно заказать столик, — сообщил Тони, беря меню.

Я кивнула, но мне не было дела до ресторана. Я просто сидела и восхищалась Тони, оглядываясь по сторонам, чтобы посмотреть, восхищался ли им кто-нибудь еще.

— Я, наверное, возьму каннелони, — сказал он. — А вы, Эллен?

Я стала читать меню, но названия были написаны по-итальянски.

— Эллен?

— Да?

— У меня идея.

У меня тоже была идея, но мне казалось, что здесь было не место говорить о ней. Однако если он настаивал на разговоре о сексе…

— Давайте я закажу для нас обоих, — предложил Тони, наклоняясь через стол ко мне и дотрагиваясь своим указательным пальцем до кисти моей правой руки. Я глубоко вздохнула, надеясь, что моя кисть не такая потная, как ладонь. — Как вы к этому относитесь?

— Ммм, — промычала я.

Этим рестораном владеет мой друг Франки Фьорентини, и я знаю меню вдоль и поперек. Так как? — сказал он и улыбнулся. Улыбкой, от которой у меня таяло все внутри и я превращалась в идиотку. Я яростно закивала головой. Откровенно говоря, если бы он предложил мне есть уголь из камина, я бы согласилась.

— И вино. Посмотрим… хм… хорошее Фраскати… по крайней мере, что-то итальянское. Я попрошу Витторио порекомендовать нам что-нибудь, — сказал он и сделал знак официанту.

Ну, в самом деле, сказала я себе, не могу же я позволить Тони выпить все одному, и, кроме того, вино успокоит и расслабит меня. Вот когда я выпила первый бокал. Шеф-повар после консультации с Тони принес нам маленькие тарелочки с образчиками всего, что значилось в меню. Еда была очень вкусной, но мне бы все показалось вкусным, потому что во время еды я смотрела на этого Аполлона. Мы молча поедали пищу. Еще один плюс для Тони — уважение к хорошим харчам.

— Мне нравится, когда женщина любит поесть, — заметил он, поглощая tagliatelli со свежим соусом carbonara и ломтиками сыра пармезан.

— Большое спасибо. Здесь достаточно tagliatelli для двоих? — осведомилась я.

Я гордилась моим аппетитом. Вилли говорил, что я так много ем, чтобы компенсировать все годы плохих обедов в доме нашей матери.

— Больше чем достаточно, — сказал он, нанизывая еду на вилку и протягивая ее к моему рту. В отблеске свечей его глаза казались черными.

Я наклонилась вперед, и он стал медленно класть еду мне в рот, так, словно целовал меня. Я жевала ее, отчаянно стараясь жевать спокойно. Тони улыбнулся, и, протянув руку, погладил пальцами мою щеку.

— Ты прелестна, Эллен, — прошептал он. С первого взгляда, когда я увидел тебя спящей на скамейке… ты прелестна.

Я откинулась назад на своем стуле. Я верила ему. Прелестна или нет, я чувствовала себя чертовски очаровательной.

— Ты мне тоже нравишься, — сказала я, сделав глоток вина из моего бокала. Это было самым важным высказыванием года. Но остатки моего обещания самой себе быть холодной и искушенной возвращались в мой мозг, пробиваясь сквозь дымку алкоголя и вожделения.

— Знаешь, Эллен, что мне больше всего в тебе нравится?

— Нет, — пробормотала я, застыв в ожидании того, что он мне скажет.

— Ты не спрашиваешь людей, чем они занимаются. Ты уже как будто знаешь это, когда знакомишься с ними. И они хотят, чтобы ты рассказала им свою биографию, прежде чем предложить тебе выпить с ними! — рассмеялся он, поднимая свой бокал.

— В самом деле? Я забыла тебя спросить. Так чем ты занимаешься? — спросила я, внезапно почувствовав любопытство. Я была уверена, что он не убийца, и не наркоторговец, или что-нибудь в этом роде, но также не могла представить его себе почтальоном или, скажем, учителем.

— «Красивое тело».

Я была в замешательстве — не могло же это быть новой профессией? Неужели кто-то платил ему за то, что он был красивым мужчиной?

— «Красивое тело» — это центр досуга и тренажерный зал. Я им руковожу. И руковожу успешно, — добавил он робко, словно стеснялся в этом признаться. На его месте Эндрю написал бы эти слова на облаке или вырезал бы на своем лбу.

— О, я знаю. У нас есть такой новый клуб возле церкви.

— У меня не особенно крупный бизнес. Расскажи мне о своей работе. Есть предложения по Хонан Террас?

Я была рада блеснуть своим профессионализмом.

— У меня уже три предложения. Я получила их сегодня одно за другим. Я собиралась вам позвонить узнать, не хотите ли вы тоже предложить свою цену. Вы еще интересуетесь им?

Официант принес капуччино в красивых розовых чашках.

— В данный момент я не знаю. В следующие несколько недель мне предстоят большие расходы — отель, центр досуга, ремонтные работы. Ты понимаешь. Так что мне надо пока подсчитать средства и подождать, — сказал он улыбаясь. И в сотый раз мои внутренности растаяли.

— А Даниэль Хэррис по-прежнему такая же заноза в заду как тогда, когда он был ребенком? — спросил Тони, и я расплескала вино на скатерть.

— Вы его знаете? — выпалила я. — Откуда?

— Я провел большую часть детства в доме Джерома. А он провел свое детство, все время хныкая.

— Он все такой же. Я чуть было не убила его, когда мы осматривали дом.

— А что он сделал со всеми вещами? Его мать собирала антиквариат, насколько я знаю. Странно, что он не устроил аукцион.

— Возможно, он еще устроит. А какие предметы она собирала?

Тони пожал плечами.

— Точно не знаю. Помню только высоких фарфоровых кошек, которые повсюду стояли. Жуткие штуки.

— Shit! — выругалась я.

— Что такое?

— Кошка! Я так и не отдала ее на склад «Шемрок». Shit, shit, shit.

Тони рассмеялся.

— О чем ты?

— Эта проклятая кошка была под лестницей, а глупый Эндрю позвонил мне, и грузчики уехали без нее, так что я положила ее… Кто этот человек, который идет к тебе, Тони? Он выглядит так, словно только что вышел из фильма «Крестный отец».

К нам подошел брюнет небольшого роста. Руфи бы он понравился — прямо-таки двойник Роберто де Ниро.

— Тони! И красивая женщина! Тони, я не видел тебя много недель, а теперь ты приходишь с красивой женщиной. Ты скоро женишься, Тони, да, да, ты женишься, и у тебя будет много хорошеньких бамбино с именами святых. С хорошими ирландско-итальянскими именами, — приговаривал Роберт де Ниро, целуя и тиская Тони.

— Фрэнки Фьорентини! Это Эллен Грейс, она мой друг. Я пока еще не думаю о женитьбе, — рассмеялся Тони, бросив на меня взгляд. Взгляд, который сказал мне, что, возможно, в будущем женитьба на мне по крайней мере не исключается.

Я улыбнулась и позволила Роберту де Ниро поцеловать и обнять себя и быть осыпанной комплиментами.

После ужина Тони отвез меня домой, и я снова еле сдерживалась, чтобы не наброситься на него по дороге. Остановившись возле моего дома, он наклонился и поцеловал меня в щеку. Я держала себя в руках.

— Спокойной ночи, Эллен, я получил большое удовольствие, — проговорил он. В полумраке его глаза сверкали, а ресницы отбрасывали тень на лицо. Любая девушка готова была бы умереть ради таких ресниц.

— Может быть, зайдешь… на чашечку кофе? — пробормотала я.

Он улыбнулся.

— Только на одну, — прошептал он, затем наклонился и поцеловал меня в губы. Долгим, умелым поцелуем, от которого я чуть не потеряла сознание. Он припарковался и вышел.

Я готовила кофе на кухне, пока Тони вытянулся на кушетке. Я ущипнула себя, чтобы убедиться в том, что это не сон и этот потрясающий мужчина действительно находится в моей квартире. Я принесла на подносе две чашки кофе. Он зажег настольную лампу и поставил музыку по стереоприемнику. Марвин Гей пел о любви. Я села рядом с ним на диван, но старалась не дотрагиваться до него. Теперь я знала, насколько опасно было находиться с ним в непосредственной близости.

Джой прыгнул на кушетку и встал между нами, решая, на ком будет удобнее посидеть. Он выбрал Тони, маленький ренегат. Я должна была признать, что у него хороший вкус. Правда, на его месте девять из десяти котов тоже выбрали бы Тони.

— Красивый кот, — сказал Тони, гладя полосатую шерстку Джоя. — Мне нравится его гладить: он такой мягкий и шелковистый.

Гладя кота своими длинными пальцами, он не сводил с меня глаз. Я думала, что закричу от страсти, поэтому нашла пульт и включила телевизор. Джерри Спрингер. Мой Бог, этот человек должен владеть небесами.

Тони рассмеялся и потянулся к пульту, выключив Джерри посреди пения. Он взял кружку из моих рук и поставил на столик позади кушетки. Я сидела, боясь пошевелиться. Я знала, что, если дотронусь до него, я пропала. Что могу опозорив себя, сорвать с него прекрасно скроенный костюм и наброситься на него прямо на полу в моей гостиной.

— Иди сюда, — прошептал он, притягивая меня к себе.

Джой спрыгнул с софы, возмущенный таким поворотом событий. Я позволила Тони заключить себя в объятия и, окутанная запахом его красивого тела, обвила руками его шею и поцеловала. Я была на седьмом небе. Мне все в нем нравилось, и я хотела его — немедленно, на этой кушетке. Я отстранилась и, выпрямившись, сняла платье. Прямо перед ним, можете называть меня бесстыжей. Постояла минутку в моем лучшем черном бюстгалтере и трусиках, чувствуя себя богиней.

— Господи Иисусе, — пробормотал он, начиная скидывать с себя одежду. Я разделась, радуясь тому, что надела лучшее белье от «Брауна Томаса». Он стоял передо мной совершенно нагим, похожий на рекламу собственного клуба: ни капли жира — одни мышцы, и загорелая кожа, и прекрасные пропорции. Мы снова поцеловались, и он провел рукой вверх и вниз по моему позвоночнику. Я схватила его за талию и повалила на кушетку. Встав на колени перед ней, я поцеловала его в губы долгим, страстным поцелуем. Он продолжал водить рукой по моему телу, притягивая к себе.

— Ты уверена… уверена, что хочешь этого? — бормотал он мне в ухо. Я практически сидела на нем голая — как еще я могла подтвердить это? Может быть, он хотел от меня письменного заявления? Но я ничего не сказала, только своим телом просила его поторопиться.

И тут мы услышали невероятно громкий звук, что-то среднее между полицейской сиреной и «скорой помощью».

— Что такое? Что это за шум? — крикнул он, отскакивая от меня.

— Ничего страшного, просто чей-то дверной колокольчик, не обращай внимания, — бормотала я, целуя его в шею. У него была такая сексуальная шея. Мои уши возражали против присутствия этого шума, но мое тело возражало против отсутствия Тони. Он встал и начал искать источник шума. Его тело проявило первые признаки потери интереса к нашей возне на кушетке.

— Это сигнал тревоги, Эллен, и он идет из кухни. В твоей кухне есть подключение к какой-нибудь тревоге? — спросил он.

Я села на кушетку и стала смотреть на его великолепный голый зад, когда он шел на кухню. Очень красивый зад.

— Господи, это ведь сигнал тревоги у Анжелы! Shit, shit, shit! — вскрикнула я, когда значение этого звука проникло в мой мозг, одурманенный похотью. Тони бегом вернулся в комнату, и я лихорадочно стала напяливать на себя белье и шелковое платье, валявшееся скомканным комом у моих ног.

— Это Анжела Маунселл, моя соседка. Она, возможно, уже умерла. Это ее кнопка тревоги, Тони. Она живет одна, поэтому мы оборудовали на моей кухне сигнал тревоги. На случай, если она упадет или вдруг заболеет, чтобы я могла помочь. А я тут валяюсь на диване!

Балансируя на одной ноге, я стала надевать босоножки. Потом выскочила на площадку, Тони за мной, натягивая брюки. У меня дрожали руки, поэтому Тони взял у меня ключи и отпер дверь. Мы ворвались в квартиру так, как делают полицейские по телевизору, и я инстинктивно устремилась в спальню. Я знала, что Анжела любила рано ложиться спать с хорошим детективным романом.

Она в самом деле лежала в кровати, ее лицо было серым, а дыхание прерывистым. Тони осмотрел ее и зашикал на меня, когда я постаралась заговорить с ней.

— Не спрашивай ее ни о чем, просто скажи ей, что все хорошо, а я вызову неотложку, — сказал он, вынимая свой мобильник.

— Все хорошо, Анжела, все хорошо. С тобой будет все в порядке, — приговаривала я, гладя ее по руке. Я плакала, и Тони, разговаривая по телефону, обнял меня.

Неотложка приехала почти сразу.

— Ты поедешь с ней в больницу, Эллен. Я запру обе квартиры, не волнуйся, — сказал Тони, когда мы втиснулись в лифт. На лицо Анжелы наложили кислородную маску, что придало ей еще более больной вид.

— Я позвоню тебе, — пообещал Тони. Двери лифта закрылись, и его лицо исчезло.

После всего, что я перенесла, у нее не оказалось даже сердечного приступа. Через десять минут после того, как мы приехали в больницу, Анжела Маунселл уже сидела и рассказывала врачам о книге, которую читала в постели — «Сельский маньяк», которая, очевидно, и вызвала у нее приступ панического страха. Она пообещала врачу дать ему книгу, когда кончит ее читать.

Только когда врач вызвал меня переговорить, я поняла, что надела платье наизнанку. Разговаривая со мной, он не сводил глаз с этикетки.

— Она не в лучшей форме, и затем этот приступ — это предупреждение. Мне не нравятся ее кровяное давление и пульс. Так что я подержу ее здесь пару дней для наблюдения, — сказал он.

— Но она поправится?

— Да. Несколько дней пребывания в больнице пойдут ей на пользу. И она, должно быть, закончит читать эту книгу. — Уходя, он смеялся.

Я пробыла с Анжелой, пока ее не поместили в палату. Затем вызвала такси и, когда приехала домой, могла думать только о том, чтобы поскорее лечь спать. Но сначала надо было выпить какао. Я приготовила какао, и, войдя в гостиную, увидела, что Тони все там прибрал. Он был таким хорошим.

Я взглянула на кушетку, на которой у меня чуть не было секса с самым потрясающим мужчиной на свете. Все было чисто и аккуратно. Как будто ничего не случилось. Часть меня была зла на Анжелу Маунселл. По крайней мере, у нее мог бы быть приличный сердечный приступ, или инсульт, или что-нибудь в этом роде, если уж она помешала мне переспать с Тони. Но другая часть меня была рада, что этого не произошло. Я ведь не была какой-то потаскушкой, которая спала с кем попало. Так и есть, решила я, все дело в Тони. Лежа в постели, я маленькими глоточками отхлебывала какао. У меня не было секса, но, по крайней мере, было какао.




Глава 8


На следующее утро я пришла в офис первой, хотя и поздно заснула. Молли уже сидела за конторкой и полировала ногти. Прийти раньше Молли было невозможно. Иногда я думала, что она спит под своим столом или сидит на своем вращающемся стуле всю ночь, крася ногти или делая прическу. На столе рядом с ней стоял огромный букет роз.

— «Глэдстоун и Ричардз» прямо засыпают нас цветами. Они прекрасны, — бросила я, направляясь принять свою первую в этот день порцию кофеина. Молли фыркнула и пробормотала что-то себе под нос. Я была в боевом настроении, поэтому сразу начала наступление. — Что ты сказала? Я не расслышала, — сказала я ровным голосом, хотя все мое тело было напряжено.

— Я сказала, что это для тебя, ответила она, не поднимая головы от своих ногтей. Сегодня они были фиолетовыми.

— Что для меня, Молли? — я положила обе руки на стол перед ней. Парадная дверь отворилась, и в приемную одновременно вошли Тим Глэдстоун и Эндрю.

— Цветы, они тебе. Их принесли, как только я пришла на работу. В восемь тридцать. Здесь есть записка, — сказала она, почти бросая ее мне.

Теперь мне не было дела до Молли. Пока я вскрывала конверт и читала открытку, мой живот сводила судорога.

«Спасибо за кофе. Все было чудесно. Хотел бы еще раз увидеться.

Тони».




По моему телу пробежала волна какого-то упоительного восторга. Я улыбнулась и взяла цветы.

— Кое-кто сегодня популярен! — заметил Тим Глэдстоун, проходя в свой кабинет.

Эндрю стоял, перебирая бумаги на столе Молли. Молли взглянула на меня, продолжая полировать ногти. Она настолько хорошо это делала, что могла бы полировать их не глядя. Я одарила их обоих ослепительной улыбкой, взяла цветы и пошла искать вазу и кофе.

Это утро я собиралась посвятить работе с бумагами, и я с головой ушла в нее. Нужно было посмотреть все предложения по Хейзелдину и разобраться в них. Это было очень интересно.

— Эллен, можно с тобой поговорить?

Это был Эндрю. Он стоял в дверях моего офиса. Комнату наполнял пьянящий запах роз. И еще голос Райана, который как будто становился громче в присутствии Эндрю.

— Пожалуйста, говори, — сказала я, не отрываясь от компьютера.

— Может быть, поговорим у меня? — несмело предложил он, постукивая костяшками пальцев по моему столу. Наступила внезапная тишина. Андреа перестал стучать на машинке, а Райан разговаривать по телефону.

— Разве нельзя поговорить здесь, нас никто не слушает, — сказала я, улыбнувшись моим коллегам.

— Пожалуйста, зайди ко мне, — твердо сказал он и вышел.

Это была не просьба — приказ. Я медленно поднялась и, дойдя до двери, обернулась к Андреа и Райану и сделала грубый жест кулаком и локтем. Жест, который означал, что я собираюсь иметь неподобающие отношения с их новым боссом. И еще подмигнула им.

Эндрю сел на край своего стола из карельской березы и указал мне на стул возле себя. Я отрицательно покачала головой и встала возле длинного окна.

— Не знаю, как сказать, Эллен, чтобы это не показалось тебе… о, не знаю… Ну, чтобы это не звучало слишком… О Господи!..

Я молчала, наслаждаясь его косноязычием. Эндрю не часто лез за словом в карман. Я не волновалась. С работой все шло хорошо, так что дело было не в этом.

— Я об этом человеке, Эллен, о Тони Джордане. У него скверная репутация. Прежде чем ты взорвешься, я хочу передать тебе только то, что мне сообщили в полиции. Ты бы на моем месте тоже стала бы волноваться обо мне…

— О чем ты говоришь, Эндрю?

— О Тони Джордане.

— Что с ним?

— Я не думаю, что тебе следует с ним встречаться.

— Почему?

— Он большой мошенник.

— В самом деле? За кого ты себя считаешь? За моего сторожа? Я ведь не говорю тебе, с кем тебе встречаться. А в последние годы в твоем списке было немало мошенников. — Моя рука уперлась в бок, а грудь вздымалась от гнева. Я пыталась глубоко дышать, как Индия учила меня делать во время стресса. Но производила впечатление человека, просто задыхающегося от собственной злости.

— Эллен, это не мое дело, с кем ты встречаешься. Я просто предупреждаю тебя, вот и все. Решай сама, ты взрослая женщина.

— Что ты имеешь в виду, говоря мошенник? Если ты даешь человеку уничижительную характеристику, было бы хорошо, если бы ты уточнил.

Он встал и посмотрел мне прямо в глаза.

— Наркотики. Рэкет. Пара подозрительных поджогов. Да, и одно или два убийства, хотя ничего не было доказано, — проговорил он хмуро, приблизив свое лицо к моему.

Я выдержала его взгляд.

— Ты слишком много смотришь «Сопрано», Эндрю. Это вредно для твоего здоровья. Твоего психического здоровья. Вместо этого я предлагаю тебе легкие развлекательные программы. Вроде Джерри Спрингера. Да, он тебе подойдет. А теперь, если ты кончил, то я пойду — у меня уйма работы…

Я вышла, прежде чем он успел ответить. Я приготовила чашечку растворимого кофе и понесла на свой стол, равнодушно пройдя мимо Молли. У нас было что-то вроде игры в игнорирование друг друга.

Я села за стол и стала размышлять над тем, что сказал Эндрю. Что он о себе воображал? Он просто завидовал, потому что у Тони было много денег и он был намного успешнее его самого. Это не имело ко мне никакого отношения. Чертов ублюдок. Красивые мужчины, у которых был собственный бизнес, не входили в десятку фаворитов Эндрю.

Я вытеснила из мыслей Эндрю и Тони и погрузилась в работу, уйдя с головой в риэлторский бизнес. У меня была уже третья пара, интересовавшаяся Хейзелдином, и соперничество между тремя семьями выглядело вполне вероятным. Я улыбалась своим мыслям, а когда вдыхала аромат роз, моя улыбка растягивала рот до ушей. Жизнь была прекрасна.

Понадобились спущенное колесо и ливень, чтобы стереть улыбку с моего лица. Дождь начался сразу же, как я села в машину после работы. Я положила розы рядом с собой. Моя шея и плечи болели оттого, что я целый день просидела на одном месте. Мне хотелось поскорее поесть и лечь спать. И тут прямо посреди улицы в потоке машин у меня лопнула шина. Я вышла из машины и оказалась под проливным дождем. Словно кто-то выливал на меня ведра воды. Одна шина была совершенно спущенной. Я ударила по ней ногой и выругалась.

Я не знала, как надо менять колеса. На самом деле мне никогда не приходилось делать это самой. Всегда находился какой-нибудь любезный молодой человек, который делал это за меня. Но не сегодня. Сценарий «Девушка в беде» сегодня не срабатывал. Мужчины-автомобилисты бросали беглый взгляд на мою забрызганную грязью фигуру рядом с розовым автомобилем, ухмылялись и нажимали на газ. Услышав, как лопнула шина, я откатила машину на обочину дороги, так что, по крайней мере, никому не мешала. Я порылась в сумке в поисках телефона и позвонила отцу на работу. Он почти немедленно приехал.

— Привет, детка, давай посмотрим на эту шину. Так это и есть та знаменитая розовая машина, о которой мне говорила мама? — спросил он, беря у меня ключи, чтобы открыть багажник. Вот где у них запасное колесо — в багажнике. — Я слышал все об Анжеле. Она сегодня позвонила маме из больницы по мобильному телефону, — приговаривал он, поднимая домкратом машину, чтобы сменить колесо.

— Она была сердита на меня?

— Кто? Анжела? Вовсе нет, как раз наоборот. Она не могла на тебя нахвалиться.

— Я не об Анжеле, а о маме. Она злится на меня за то, что я не позвонила? Я была занята, а Анжела сказала, что сама позвонит. Она сказала, что не любит шокировать людей, а мама поднимет большой шум.

Отец на минуту перестал возиться с колесом и взглянул на меня.

— Тебе незачем говорить мне. Я знаю твою маму, — сказал он и вернулся к колесу. Я наблюдала за тем, как проезжавшие машины забрызгивали его грязью.

— Ну вот и все! — удовлетворенно воскликнул он, вытирая руки большим белым платком. — Знаешь что, Эллен, мне нравится эта розовая машина. Она подходит тебе намного больше старых «фиест» или «пунтосов» — они такие унылые. А в этой чувствуется жизнь.

Он погладил крышу машины, как гладят хорошую собаку. Я обняла его.

— За мной ужин в ресторане.

— Ловлю тебя на слове. Я бы пошел куда-нибудь вроде «Максима». Ты можешь это себе позволить?

— Мне сначала придется продать несколько домов, но смогу. Я позвоню тебе, папа, и мы устроим это. Во всяком случае, увидимся на выходные. Ты знаешь, что из Дублина приезжает королевское семейство? — спросила я, залезая в машину.

— Еще бы, твоя мать наводит такую чистоту, что Букингемскому дворцу и не снилось.

Я засмеялась и помахала ему рукой, отъезжая.

Приехав домой, я бросила в духовку огромную пиццу — четырехслойную, с двойным слоем сыра и сверху приправленную чесноком. Джоя нигде не было видно, так что я обыскивала квартиру, одновременно переодеваясь. Я осмотрела все его любимые уголки, но он как сквозь землю провалился. Войдя в гостиную, я услышала слабое мяуканье, доносившееся с балкона. Я открыла раздвигающуюся стеклянную дверь, и в комнату крадучись вошел мокрый Джой. Это было очень странно. Я никогда не выпускала Джоя на балкон, когда уходила на работу. Должно быть, сегодня он проскользнул туда незаметно, но я помню, что он был на кухне, когда я уходила. Я проверила замок на двери — он был в порядке.

Я съела пиццу, держа на коленях Джоя, и не могла отделаться от ощущения, что в квартире что-то было не так. Я огляделась по сторонам и увидела, что мелкие предметы стояли не на месте. Как будто кто-то передвигал их. Ничего не пропало, но у меня было такое чувство, что здесь кто-то был. Произошли едва заметные перемены, например, казалось, что кто-то рылся в коробках в гостиной или не так задернул занавески на балконной двери. Чуть-чуть не так. Возможно, это было только мое воображение, но в любом случае… что я могла сделать? Не могла же я позвонить в полицию и сказать: «Послушайте, мне кажется, что кто-то проник в мой дом, передвинул все вещи на один дюйм, но ничего не украл». Они просто посмеются.

Готовясь навестить Анжелу в больнице, я постаралась выкинуть это из головы. Я проверила автоответчик. Был звонок от Индии.

«Эллен, ты так и не позвонила. Как прошел вчерашний вечер? Ты надевала закрытый свитер? Поговорим позднее».

И звонок от Руфь.

«Сука. Я дала тебе мой лучший совет кутюрье. А ты даже не отблагодарила меня, не позвонив и не сообщив сногшибательные подробности. Я сегодня вечером на работе. Умри, но позвони мне».

Потом звонок от Анжелы Маунселл:

«Эллен, дорогая, как поживаешь? Это Анжела. Анжела Маунселл. Я хочу просто поблагодарить тебя за то, что вчера ты спасла мне жизнь. Ты сказала, что заедешь в больницу, и я хотела тебя попросить привезти несколько мелочей, дорогая Эллен, конечно, если тебя не затруднит. Так, дай-ка подумать. Привези, пожалуйста, мою краску для волос — она на полочке в ванной. Бигуди. Колоду карт. Пять ночнушек — глаженых. Четыре халата. Мои библиотечные книги и журналы причесок. О да! И еще воск для бикини. До свидания».

Воск для бикини? Я никогда не пойму мою ближайшую соседку. Я собрала вещи Анжелы и отправилась в больницу. Когда я приехала, было уже время посещений. Анжела сидела на кровати и болтала с медсестрой.

— Вот она, молодая леди, которая спасла мне жизнь! — воскликнула она, увидев меня.

— О Анжела, прекрати! Ты преувеличиваешь, — возразила я.

— А этот мужчина, кто он? Он мне что, приснился, Эллен?

Я начала думать, не приснился ли он мне самой.

— Он мой друг, его зовут Тони Джордан.

— Джордан, Джордан, как имя его отца? Он не один из Джорданов из Голливуда? Нет, те Джорданы не такие красавцы. Откуда он, Эллен? — допытывалась она, пока я убирала ее вещи в шкафчик. Она схватила воск для бикини.

— Хммм, — промычала я, продолжая убирать вещи.

— Он твой бойфренд? Я прервала нечто-то важное вчера вечером?.. Надеюсь, что я не погубила твое свидание.

Она и представить себе не могла, насколько погубила его.

— Не глупи, Анжела. Я его едва знаю, мы просто пили кофе, когда прозвучала твоя тревога.

Она прищурилась.

— Кофе, говоришь?

— Кофе.

— Я могу придумать намного лучшее занятие с ним, чем распитие кофе, — сказала она и засмеялась. Я выдавила из себя улыбку.

Мы сыграли с ней в покер на маленьком подносе, поставив его на кровать. На этот раз азарта не было, так как мы играли только на фруктовые пастилки.

Я хотела уйти до того, как Анжела предложит сыграть на деньги, когда в дверях палаты появилась моя мать, держа в руках огромный букет цветов из своего сада.

— Ты никогда не говорила мне о нем! — воскликнула она.

— О ком? — спросила я, беря у нее цветы. От ее корзинки пахло чем-то, напомнившим мне детство. Я узнала этот запах. Булочки с корицей.

— Я только что встретила его в вестибюле, он спрашивал, где палата Анжелы, так естественно, что я заговорила с ним. Он идет сюда — остановился у киоска купить что-нибудь для Анжелы, — пояснила моя мать, подвигая стул к кровати. Она села и поставила корзинку с булочками на пол.

— Мам, о ком ты говоришь?

Она кокетливо улыбнулась мне и Анжеле, наклонив голову так, словно мы играли с ней в какую-то игру.

И тут в палату вошел Тони.

— Я… я как раз проходил мимо и решил заглянуть… просто проведать нашу больную, — сказал он и улыбнулся Анжеле.

— Еще раз здравствуйте, Энтони, — приветствовала его мама.

Господи, Энтони! Она уже звала его по имени. Я взглянула на нее, и она мне ласково улыбнулась.

— Вы какой Джордан? — спросила Анжела. Я знаю, что вы не из голливудских Джорданов и не из рыжих Джорданов из Норсфильдза. Вы имеете отношение к Рону Джордану, страховому агенту?

Интересно, подумала я, что сказал Тони моей матери о прошлом вечере? Я заглянула в его лицо в поисках намека на ответ. У этого мужика были необыкновенно сексуальные карие глаза. Я улыбнулась ему.

— Как вы себя чувствуете, Анжела? — спросил Тони, кладя букет на поднос в ногах кровати.

— Прекрасно. Простите, что побеспокоила вас вчера… вас и Эллен.

Моя мать вопросительно посмотрела на меня.

— Кофе, — пролепетала я.

— Мы просто пили кофе, — пояснил Тони и улыбнулся двум пожилым женщинам.

— Я лучше пойду. До скорой встречи, Анж, может быть, я завтра забегу, — быстро проговорила я, вставая.

— Я тоже пойду. Я заглянул только на минутку. Очень рад, что вы хорошо себя чувствуете, — сказал Тони.

— Энтони, — окликнула его моя мать, — приходите к нам обедать. Как насчет воскресения? Мы будем вам рады.

— Большое спасибо за приглашение, миссис Грейс, но в субботу я уезжаю на несколько дней в Лондон. Дела. Может быть, как-нибудь в другой раз.

Я не слышала ответа матери. Все, о чем я думала, это то, что в субботу он уезжает в Лондон. Это означало, что я не увижу его все выходные.

— Ты едешь в Лондон? — спросила я, когда мы шли на парковку. Две медсестры остановились у входа и с восхищением уставились на Тони. Потом захихикали и начали шептаться — не обо мне ли?

— Да. В Лондон на уик-энд. Может быть, на неделю. Возможно, я не вернусь до конца следующей недели, — сказал он, когда мы подошли к моей машине.

— Скажи правду: ты слышал о готовке моей мамы и принял жесткие меры, забронировав билет на самолет? — сказала я как можно более беспечно. На целую неделю. Он уезжает на целую проклятую неделю.

— Это твоя машина, та, розовая? — спросил он. Я надеялась, что в сумерках она не будет такой кричаще-яркой. Но ошиблась.

— Моя, — пробормотала я, роясь в сумке в поисках ключей. Их там не было, поэтому я пощупала в карманах джинсов. Ура! ключи были в заднем кармане. — Ты купил красивые цветы, — сказала я, открывая дверцу. Бросив сумку на переднее сиденье, я обернулась и улыбнулась ему. Мне нравилась новизна этого ощущения — улыбаться людям.

— Что ты делаешь в воскресенье вечером? — спросил Тони, держа руки в карманах. На его губах играла легкая улыбка. Сексуальные губы, губы, которые хочется целовать и облизывать… Я отвела глаза от его губ и постаралась выглядеть холодной и искушенной.

— Ничего особенного. А что?

— В пятницу идет хороший фильм — «Amores Perros».

— Где он идет? В «Синеплексе»? У них там хороший попкорн.

Тони улыбнулся.

— Нет, он идет в киноклубе «Хейфилд».

— О!

— Ты видела его? Название означает «Любовь — сука». Я давно собирался его посмотреть. Хочешь пойти со мной?

Я не знала, была ли любовь сукой, но похоть, безусловно, была.

— С удовольствием. Я люблю фильмы, особенно испанские.

— Мексиканские.

— О, он мексиканский? Еще лучше, я особенно люблю мексиканские фильмы. — Это была ложь. Я никогда в жизни не видела мексиканского фильма. Если только «Трое amigos» был не мексиканским. А он наверняка не был. Но в кино, по крайней мере, будет темно и интимно. Я могла сидеть с Тони на сотне фильмов на иностранном языке, претендующих на художественность. Я сделала в уме пометку расспросить Индию о мексиканских фильмах — она любила всю эту псевдокультурную чушь.

— Я так и думал, что ты согласишься. Так я заеду за тобой, скажем, в восемь часов?

Он стоял искусительно близко от меня. Так близко, что я ощущала его запах — смесь мыла, одеколона и чеснока.

— Восемь часов. Отлично, буду ждать с нетерпением.

Он наклонился и поцеловал меня в щеку, положив руки мне на плечи. Я сунула руки внутрь его куртки и, обняв за талию, поцеловала в губы. Он задышал быстрее, но отстранился.

— В пятницу вечером, — прошептал он мне на ухо. — Я тоже буду ждать с нетерпением.

Мы оба подняли головы и увидели приближающийся джип. Я не сразу поняла, что это был «рэнджровер» Тони. С водительского сиденья соскочил очень высокий человек и улыбнулся нам. На нем были темные очки. Это вечером-то.

— Эллен, это мой друг Бобби Волф, — представил его Тони.

— Здравствуйте, как поживаете? — протянула я руку. В его зеркальных стеклах я увидела себя. У него была бритая голова и черная борода.

— Привет. Вы — Эллен, не так ли? — сказал он, пожимая мне руку.

— Приятно познакомиться, я лучше поеду, — скороговоркой проговорила я, садясь в машину.

— До пятницы, — сказал Тони, захлопывая мою дверцу.

Я помахала им рукой и уехала. До пятничного вечера оставалось еще сорок восемь часов. Мне надо было прожить их.




Я показывала дома весь следующий день и в перерыве укрылась в своей машине около Хейзелдина с биг маком. У меня оставалось еще несколько минут до следующего показа, и я позвонила Индии, чтобы получить краткий курс знаний по иностранным фильмам. Она, как обычно, ответила сразу.

— Привет, Индия, это я, Эллен.

— Привет, Эллен, у тебя что, насморк? У тебя странный голос.

— Я одновременно и ем, и говорю. Слушай, Индия, помнишь того парня, о котором я тебе говорила? Тони Джордана? Он пригласил меня в киноклуб на мексиканский фильм, можешь себе представить? Мексиканцы делают фильмы в стиле «муси-пуси». Во всяком случае, не могла ли бы ты меня немного просветить, чтобы я не выглядела полной идиоткой? — спросила я, дожевывая биг мак. На другом конце раздался смех.

— Ты иногда просто уморительна, Элл, — сказала Индия.

Но я вовсе не старалась рассмешить ее. Я была совершенно серьезна.

— Я серьезно, Индия.

— Я знаю, и от этого-то и смешно. Фильм считается легендарным. Он называется «Amores Perros» — «Любовь-сука», и я собираюсь его посмотреть.

— Ты идешь на тот же фильм?

Я постаралась переварить эту новую информацию. Я умирала показать Тони моим подругам, но в душе я знала, что завтрашний вечер должен был стать Вечером. Я хотела переспать с ним. Мне не хотелось, чтобы мы чинно сидели с ним и трепались с моими подругами.

— Ага. Мне не терпится познакомиться с этим твоим Тони. Как ты его называешь? Ходячий секс? Во всяком случае, в фильмах он разбирается. Это отличное начало.

— Ну, так расскажи мне о фильме.

— Я еще не смотрела его, Эллен, так что мне трудно о нем говорить. Слушай, просто посмотри его и получи удовольствие как от любого другого фильма. Вот увидишь, тебе он понравится.

К моей «хонде» подкатила машина, и из сверкающего черного «вольво» вышла молодая пара, как будто сошедшая с обложки «Vogue». Я помахала им и спрятала свой биг мак, решив доесть его потом.

— Индия, ты еще здесь? Мне нужно идти. Значит, мы можем увидеться завтра вечером. — Я снова помахала Совершенной Молодой Паре. В ответ они заморгали.

— Обязательно увидимся. Я не могу дождаться знакомству с этим Тони. Пока.

Я вылезла из машины, стряхивая крошки с бледно-голубой льняной юбки. На юбке осталось пятно от кетчупа. Я вытерла его рукой.

— Здравствуйте, я Эллен Грейс, рада видеть вас снова, — приветливо обратилась я к юной паре, протянув им руку. Они пожали ее осторожно, словно сначала проверяли, нет ли на ней кетчупа. Я улыбнулась им своей самой неотразимой улыбкой и приступила к работе.




Глава 9


Я планировала освободиться рано в пятницу днем и как следует подготовиться к свиданию. Но Тим Глэдстоун назначил на четыре часа совещание. Будут присутствовать только я, Эндрю и он сам. Я сидела с Эндрю в кабинете Тима в ожидании босса, когда зазвонил мой телефон. На экранчике высветилось имя Руфи.

— Привет, Руфь, как дела? — сказала я и слегка повернулась к Эндрю, читавшему за круглым столом отчеты.

— Ты подлая сука!

— Почему? Что я сделала? — спросила я тихим голосом.

— Ты собираешься показать его Индии, а мне нет. Ну что ж, я тебе вмажу. Я тоже иду на этот фильм, вот так! — с торжеством произнесла она и засмеялась.

Тут открылась дверь, и вошел Тим Глэдстоун с Дэвайной Блейк. Хорошенькое начало уик-энда.

— Я не могу сейчас говорить. Позвоню тебе позднее, — прошептала я и повесила трубку.

Все расселись вокруг стола, и Тим Глэдстоун попросил принести кофе. Я рисовала на листочке бумаги, лежавшем рядом со мной, — это спасало меня от необходимости беседовать с Эндрю и Златовлаской. Но они прекрасно беседовали друг с другом и при этом жеманно улыбались.

— Благодарю вас за то, что вы сразу пришли, — сказал Тим, когда Молли принесла кофе. Это был настоящий кофе в изящных белых чашечках. Я мило улыбнулась Молли. Она проигнорировала меня и одарила Дэвайну улыбкой участницы конкурса красоты.

Тим взял фарфоровый кофейник и начал разливать дымящийся кофе.

— Хорошие новости, ребята, — сказал он, протягивая нам чашки. — Мы получили контракт на новый центр досуга и на продажу деревни в розницу.

Я и Эндрю издали одобрительное мычание. Дэвайна улыбнулась своей ослепительной улыбкой Златовласки.

— Мы не единственные риэлторы. Мы будем работать с фирмой Дэвайны «Ли Пропертиз». Я бы хотел, чтобы ты, Эндрю, и Эллен занялись этим делом. Что ты на это скажешь?

Я посмотрела на Эндрю, сидевшего возле Дэвайны. Проклятие. Теперь я надолго буду связана с ними.

— Отлично, Тим. Это потрясающее дело, и мне не терпится приступить к нему, — сказал Эндрю.

Его костюм был темно-синего цвета, несомненно сшитый на заказ. Волосы были недавно пострижены, и лицо свежевыбритым. Я могла держать пари, что он приносил с собой бритву и брился каждый раз, когда у него случался перерыв. Я сдерживала себя, чтобы не задать ему этот вопрос, когда зазвонил мой мобильник. Тони. Только четыре буквы, а какой эффект! Мое лицо осветилось лучезарной улыбкой, когда я, извинившись, встала, прижимая трубку к уху.

— Привет, Тони, как поживаешь? — выходя за дверь, весело сказала я, уже зная, что он поживает прекрасно, что он красив, сексуален и замечательно подходит мне для того, чтобы в пятницу вечером заняться с ним сексом.

— Эллен, как ты? — спросил он. Я стояла в коридоре, закрыв дверь позади меня в кабинет Тима.

— Прекрасно. Все остается в силе на сегодняшний вечер? — поинтересовалась я, ощущая приятную дрожь во всем теле.

— Эллен, извини. Я потому и звоню. Кое-что произошло. Кое-что очень важное, и я не могу вырваться. Мне очень жаль.

Я оцепенела и одновременно расстроилась и рассвирепела. Наверное, это все называется сексуальной неудовлетворенностью.

— Хмм, — промычала я.

— Эллен, ты еще на телефоне? Мне правда жаль.

— Все в порядке, — солгала я, — не волнуйся, Тони, все в порядке.

— Если бы я мог уйти, Эллен, я бы ушел, но это просто невозможно.

— О'кей, все хорошо, — бодрым голосом сказала я и откусила ноготь. Мне хотелось плакать.

— До свидания, Эллен. Я позвоню тебе из Лондона.

— Пока, — ответила я, борясь с желанием швырнуть телефон об стену.

Я вернулась на совещание, но мало что понимала, из того, что там говорили. Все, о чем я могла думать, были мои рухнувшие планы.

Я поехала домой в состоянии полной подавленности, и, войдя в квартиру, не обратила внимания на Джоя на том основании, что он был мужского рода, а я была зла на всех мужских особей. Я проверила, есть ли у меня бутылка вина на вечер. Сегодняшний вечер мы проведем втроем: я, Джерри Спрингер и белый совиньон «Монтана». Какая деградация по сравнению с сексом с Тони. Телефон зазвонил, когда я пила какао и варила на обед лапшу.

— Привет, это Индия. Я слышала, что тебе звонила Руфь. Это была не моя идея, Эллен, она просто заставила меня рассказать, ты же ее знаешь.

— Он не идет.

— Кто, Ходячий секс?

— Угу. Ему что-то помешало.

Я постаралась скрыть свое разочарование, но Индия все поняла.

— Эллен, не расстраивайся так. Держу пари, что ему и в самом деле что-нибудь помешало. Послушай, пойдем с нами сегодня, устроим девичник. Мы посмотрим этот мексиканский фильм, нам понравится, а потом заскочим выпить в этот новый бар… «Ривер клуб» он, кажется, называется.

— Не знаю. Я лучше пойду навещу в больнице Анжелу Маунселл.

— Ты не сделаешь ничего подобного, Эллен. Ты что, позволишь командовать собой планам одного мужика?!

Было ясно, что она никогда не видела Тони, иначе бы так не говорила. Но я знала, что она права. Индия была всегда права, когда дело касалось моей личной жизни.

— Я пойду, я хочу пойти. Мы посмеемся, — решительно заявила я.

— Умница! Я зайду за тобой.

— Нет, я заеду за вами. Сейчас моя очередь, и я вовсе не возражаю.

— Ты уверена? Мы можем взять такси.

— Нет, я поеду на машине. Я очень устала, и если только понюхаю алкоголь, то усну на неделю. Я не буду пить, так что могу вести машину.

— Отлично! Тогда до скорого свидания.

— Пока, Индия.

Я приготовила одежду накануне вечером. Новое кружевное белье, шелковые брючки цвета индиго и мой любимый топ, черная блузка от Версаче, для покупки которой я в свое время чуть было не обратилась за кредитом. «Будь ты проклят, Тони Джордан», — пробормотала я, решив все равно вырядиться. Приняв душ и одевшись, я почувствовала себя намного лучше.

Я не хотела в данный момент ни в кого безумно влюбляться — я только недавно испытала это с Эндрю, и посмотрите, что из этого получилось. Что до того, чтобы запрыгнуть в постель с человеком, которого я едва знала — то это явно была не лучшая идея. Она казалась хорошей, когда я находилась в десяти футах от Тони Джордана. Но я возьму это под полный контроль, к тому времени как он вернется из Лондона.

В ожидании Индии я посмотрелась в зеркало заднего вида. «Хорошо выглядишь, Эллен» — сказала я своему отражению и подмигнула ему. Индия села рядом со мной. Она была в платье без рукавов персикового цвета в стиле шестидесятых годов, которое полностью гармонировало с ее блестящим черным пучком. Она выглядела почти так же хорошо, как и я. Я сказала ей об этом, и она рассмеялась.

Но Руфь, как обычно, нас переплюнула. На ней было черное, плотно облегающее платье без рукавов с глубоким вырезом. Руфь всегда любила большие декольте. При виде ее мы с Индией издали коллективное «вау!».

— Кто он, Руфь? — спросила Индия, когда Руфь забралась на заднее сиденье.

Я рассмеялась и тронулась с места.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Руфь.

— Я имею в виду, какой бедный, ничего не подозревающий мужчина уже находится в поле твоего зрения, и куда мы сегодня едем, чтобы ты могла уложить его в постель?

— Поправочка, Индия, — вмешалась я. — Какое бедное, ничего не подозревающее мужское тело находится в поле ее зрения?

Мы все рассмеялись, Индия вытирала глаза носовым платком и проверяла в зеркало, не потекли ли ресницы.

— Судя по вашим словам, вы обо мне очень низкого мнения, считаете меня какой-то пожирательницей мужчин, — сказала Руфь, продолжая смеяться.

— Хэлло! — крикнули мы с Индией и снова начали смеяться.

— Я хотела произвести впечатление на твоего нового мужчину, Эллен, — призналась Руфь, наклоняясь ко мне.

— Руки прочь от него! В любом случае это будет трудно, потому что он не придет. Что-то помешало ему, — произнесла я, сворачивая на дорогу, где находился киноклуб «Хейфилд». Припарковываясь, я заметила, что возле маленького кинотеатра не было очереди, что меня не удивило. Кто захочет смотреть в пятницу вечером мексиканский фильм, когда можно слушать Джерри Спрингера?

— Помешало? Жаль, Эллен. Я хочу сказать, что ты ожидала, что могут возникнуть какие-нибудь помехи, но…

— У тебя грязные мысли! — вскричала я, припарковывая машину. Но она была полностью права.

— Оставь Эллен в покое, Руфь, и ответь на наш вопрос. Так кто же этот новый мужчина? — спросила Индия.

— О'кей, о'кей. Его имя Леон, и он работает в «Ривер клубе». Отсюда убийственное черное платье. Его задница — полный отпад, — говорила Руфь, пока мы шли к кассе старомодного кинотеатра.

Свет еще не погас, когда мы уселись в пахнувшем сыростью зале. Я быстро огляделась по сторонам. Зрители были смешанными. Молодые люди, похожие на студентов, старушки «божьи одуванчики», делового вида мужчины. Несомненно, мы здесь были одеты лучше всех.

Погас свет, и больше я ничего не помню, потому что крепко уснула, так крепко, что не проснулась даже для того, чтобы съесть свой попкорн.

— Эллен, проснись, фильм кончился, а ты снова похрапываешь, — голос Индии ворвался в мой сладкий сон.

— Убирайся.

— Эллен! — Крик в мое правое ухо. Голос Руфь. Я вскочила и огляделась. Индия и Руфь засмеялись.

— Отличный фильм, — похвалила я, когда мы уходили из кинотеатра.

— Оставь машину здесь, Эллен, — сказала Индия, до «Ривер клуба» всего несколько минут хода.

«Ривер клуб» был переполнен. В нем надо было показаться хоть ненадолго. Мы протолкнулись сквозь толпу, пока не оказались возле бара. Там толпа была еще гуще, и мне как самой высокой предстояло пробиться к стойке. Но мне это не удалось. В конце концов, на помощь пришла грудь Руфи, и мы получили не только свои напитки, но и отдельный столик. Не плохая работа для пары сисек.

Леон нашел нам столик и обслужил нас, предложив подозвать его, если нам понадобится что-нибудь еще. Я решила всерьез подумать об увеличении своей груди.

— Отличный столик, Руфь. Отсюда мы все увидим, — сказала я, оглядывая бар и отпивая пепси.

— Ага. Ну, так скажи нам, Эллен, что же случилось с твоим Тони? «Помешало» — это мало что говорит, — отозвалась Руфь и сделала большой глоток из бутылки «Смирнофф айс».

Я бы с удовольствием тоже выпила что-нибудь алкогольное и пожалела, что поехала на машине. Но я ведь раньше не знала, что смогу хорошенько вздремнуть в кино. Тем не менее о том, чтобы оставить «хонду» в этом районе в пятницу вечером не могло быть и речи, если я не хотела получить ее обратно без колес и других жизненно важных частей.

— Это его слова, и вообще мне плевать, — сказала я и в тот момент и в самом деле так думала.

— Но что могло помешать ему, о чем он не мог тебе рассказать? Может быть, жена или подружка? — предположила Руфь.

Я пожала плечами.

— Мне по фигу.

Мне действительно было по фигу, потому что я решила, что больше никогда не буду связывать себя узлом ни для какого мужчины. Но тут, словно судьба играла со мной шутки, я увидела Эндрю.

— Твою мать, — выдохнула я.

— Что? Что такое? — встрепенулась Индия.

— Эндрю Кенни. Не смотрите на него, он стоит возле бара. Что он здесь делает? Должно быть, следит за мной.

Индия и Руфь не обратили внимания на мои слова. К счастью, Эндрю этого не заметил, уставившись в свой стакан.

— Господи Иисусе, у него потрясающий зад, даже лучше, чем у Леона, — восхитилась Руфь.

— Почему он здесь? Я полагаю, что он пришел сюда выпить. Смотрите, как он стоит у бара и пьет в одиночестве. Эти трудоголики часто становятся алкоголиками, — глубокомысленно заметила Индия.

— Как ты, Инд? — перебила Руфь.

— Что ты хочешь этим сказать? — возмутилась Индия.

Руфь откинулась в своем кресле и скрестила свои стройные ножки.

— Только то, что нельзя сводить людей к определенному типу. Ты, например, успешный юрист и много работаешь, но ты ведь не алкоголик, правда? — Индия неопределенно пожала плечами и поиграла с подставкой под пивную кружку. — Не алкоголик, — продолжала Руфь. — Я же, с другой стороны, хорошенькая нечестолюбивая служащая отеля и нисколечко не трудоголик. Но давай взглянем правде в глаза. Я думаю, что у меня гораздо больше шансов сделаться алкоголичкой, чем у тебя. Во всяком случае, я больше практикуюсь.

Руфь выпрямилась и помахала Эндрю. Он всмотрелся, увидел нас в тусклом свете клуба и помахал тоже. Мне захотелось закричать — теперь и Руфь была против меня. Прелестно! Может быть, ей нравился Эндрю? Он ей всегда нравился. Ну что ж, Бог ей в помощь, она может получить его. Но в тот же момент, когда я залпом выпила свой пепси и опять пожалела о том, что это не спиртное, мой желудок сжался при мысли об Эндрю и Руфь.

— Послушай, Эллен, я знаю, что меняю тему, — сказала Индия, — но пока я не забыла, я скажу тебе. Мой клиент интересуется домом, который значится за тобой, «Хейзел»… чего-то.

— Хейзелдин?

— Вот именно. В общем, он сказал мне сегодня, что собирается позвонить одному парню, которого он знает в твоем офисе. Как зовут вашего агента?

— Эндрю?

— Нет, я знаю Эндрю. Молодой парень, который считает себя божьим подарком миру.

— Райан.

— Да, Райан. Короче говоря, я дала моему клиенту твой номер и сказала, чтобы он позвонил тебе и только тебе рано утром в понедельник. Я солгала, что ты — лучший риэлтор в городе.

— Спасибо за комплимент, — рассмеялась я.

— Черт возьми, девочки! — воскликнула Руфь, хватая меня за руку. — Вы только взгляните на этого чувака у дверей в зеркальных очках.

Наши три головы повернулись одновременно, бесстыдно ища повод посмеяться. И тут я увидела Тони. Что сегодня творилось с Вселенной? Оставалось только приехать в «Ривер клуб» моим родителям и дяде Джерри. Он стоял позади человека в зеркальных очках, прижав к уху мобильный телефон и шаря глазами по залу, словно ища кого-то. На какой-то сумасшедший миг мне показалось, что он ищет меня. Но он увидел какого-то мужчину в баре и направился к нему, сияя улыбкой.

— Что он здесь делает? — растерянно выдавила я.

Девушки отвернулись от Зеркальных Очков и уставились на меня.

— Кто?

— Тони Джордан.

— Где? — уточнила Индия. — Это тот мужчина в солнечных очках с зеркалками?

— Нет, около него.

— Хм… красивый… даже очень красивый, — оценила Руфь.

— Он нас увидел, идет сюда, — сказала Индия.

Тони подошел к нам, все еще держа в руке сотовый. Кивнув девушкам, он опустился на колено возле моего стула. В первый раз с тех пор как я увидела его, его близость не лишила меня самообладания.

— Эллен, я тебя узнал. Я встречаюсь здесь с Майком Логаном, владельцем этого клуба. Мне очень жаль, что пришлось отменить наше свидание, но у меня не было выбора. Нам надо было встретиться сегодня. Майк собирается купить центр досуга, а поскольку я завтра уезжаю, это единственная возможность. Работа… ты понимаешь, как это бывает, — сказал он, улыбаясь. — Ты представишь меня своим подругам?

— Руфь Джойс и Индия Берк. Тони Джордан, — сказала я, указывая на каждого, не в силах сдержать радость оттого, что он меня не бросил и не солгал мне.

Тони встал и, наклонившись над столом, поздоровался с каждой за руку. Его телефон зазвонил, и, отвечая, он закатил глаза. Руфь и Индия открыто уставились на него. Я закрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться. Черт возьми, мои подруги обладали множеством достоинств, но утонченность не была среди них.

Тони снова встал на колено возле моего стула.

— Мне надо идти. Я думал, что смогу выпить с вами, но Майк ждет меня. Нет отдыха нечестивцам, — сказал он и слегка коснулся губами моей щеки.

Я устала от этих чмоканий в щеку, поэтому обвила руками его шею и поцеловала в губы. Он ответил на мой поцелуй. И мы не отрывались друг от друга, пока Майк Логан, владелец бара, не похлопал Тони по плечу.

— Господи, Эллен, — прошептал Тони мне на ухо, потом встал и быстро ушел, ни разу не обернувшись.

Я повернулась и увидела лица шокированных Индии и Руфи.

— Боже! — воскликнула Руфь. — А я-то думала, что это я — пожирательница мужчин!

— Это было непередаваемо, так сексуально! Bay, Эллен. Удержи его. Вы созданы друг для друга. Это было похоже на сцену из фильма, — сказала Индия.

Я улыбнулась им и вдруг снова почувствовала усталость, когда поняла, что Эндрю, возможно, все видел.

— Пойдем домой, — предложила я.




Глава 10


На следующее утро я проснулась от звука дверного звонка. Выбравшись из постели, я натянула через голову длинную, фиолетовую футболку. Звонок прозвенел снова. Что это за запах? Пахло… ах, боже, нет… Джой!

Звонок прозвенел в третий раз.

— Минуточку, — прокричала я.

— Эллен? — спросил женский голос.

— Сейчас, — отозвалась я, стараясь говорить спокойно. Я наступила на мою блузку от Версаче, валявшуюся на полу возле кровати, и меня чуть не стошнило от запаха кошачьей мочи, ударившего мне в нос. — Буду с вами через минуту.

— Это всего лишь я, — сказали за дверью.

О shit! — воскликнул мой внутренний голос.

Элисон!

Что мне делать? Я не была готова к такому моменту. При всем информационном буме никогда не читала журнала, который бы подготовил меня к ее визиту. Журналы интересуются оргазмами и выведением пятен на белых тканях. Но что делать, когда ваша сестра — само совершенство — стоит под вашими дверями, а ваша кошка написала на вашу блузку, и вся комната воняет как общественный туалет? Никто не дает вам совета, как вести себя в подобных жизненных ситуациях. Да еще эта жара! Откуда она, думала я, носясь по квартире, как курица без головы, ведь мы живем в Ирландии, а не в Африке, здесь предполагается, что должен идти дождь.

Я распахнула все окна и свирепо посмотрела на Джоя, развалившегося в солнечном квадрате на полу перед балконным окном. Все это время я держала в руке мокрую блузку. Мою блузку от Версаче. Она стоила половину моей зарплаты, а теперь была погублена. Но, что важнее, была погублена я, потому что здесь была Элисон, а я пропахла кошачьей мочой.

Меня охватила паника. Что делать? Я могла бросить блузку в ванну и закрыть туда дверь. Но это бы не помогло, потому что Элисон могла пойти в туалет… Shit, shit, shit. Дверной звонок прозвенел снова, и я знала, что мне оставалось только одно. Прежде чем я успела подсчитать пропавшие деньги и все возможные последствия моих действий, я подбежала к окну в спальне и выбросила мою прекрасную блузку, моля Бога о том, чтобы она приземлилась незаметно в замусоренном дворе позади дома.

Я вымыла руки и, натянув шорты, засеменила к двери, по дороге разбрызгивая дезодорант Cerutti. Я знала, что он не поможет, знала, что моя квартира все еще пахла ужасно, и была в отчаянии. Моя единственная надежда была на то, что Элисон хватит такта не упомянуть об этом.

— Не получишь никакого угощения, мерзавец, — прошипела я, с ненавистью глядя на Джоя и одновременно отпирая дверь. Он и ухом не повел.

— Здравствуй, Эллен! — приветствовала меня Элисон, быстро приобняв и поцеловав, прежде чем пройти в комнату.

— Элисон!

— Привет, Эллен, — поздоровался высокий мужчина со щетинистой бородой, нагнувшись поцеловать меня в щеку.

— Дермот!

Я сделала шаг назад, пропуская его в квартиру. Дермот Глисон представлял собой команду по регби в одном лице. Высокий и широкий в плечах, с коротко стриженными черными волосами, ладонями размером с лопату и приветливой улыбкой. У него было красивое лицо типа тех, которые изображают на рекламе здорового питания, хотя из-за того, что его челюсть была многократно сломана в схватках за мяч, оно было немного асимметричным. В целом, доктор Дермот был совсем неплохим, за исключением того, что моя мать им восхищалась, Но даже я знала, что он в этом не виноват.

— Господь Всемогущий, Эллен, — воскликнула Элисон из моей комнаты, — что это за запах? Нельзя держать кошку в закрытом помещении.

Мне захотелось захлопнуть дверь и убежать, оставив Элисон и доктора Дермота одних в квартире, но я забыла надеть туфли, поэтому вздохнула и вернулась назад.

— Рада тебя видеть, Элисон, — проговорила я, идя вслед за моим зятем.

Элисон обернулась и улыбнулась мне. Она была так хороша, что меня затошнило. Мало кто из взрослых женщин выглядит столь миловидно, как моя сестра. Нежный овал лица, широкого в скулах и суживающегося книзу, наподобие сердечка. Большие голубые глаза. Красивые, пушистые, светлые волосы. Отличная кожа. Отличная фигура. Единственным ее недостатком было то, что она была коротышка. Впрочем, это я говорила себе, что она коротышка, хотя знала, что на самом деле она не коротышка. Она просто миниатюрна. Как красивая статуэтка.

В тот день, когда она стояла в моей квартире, на ней была свежая бледно-голубая рубашка и еще более свежие белые шорты. Ее кожа имела тот же золотистый оттенок, что и у Дэвайны Блейк. Я лгала, когда говорила, что рада ее видеть.

— Я тоже рада тебя видеть, Эллен. Мы были в городе — пошли рано утром на базар за свежими фруктами и овощами. Нет ничего лучше свежих продуктов, правда, Дермот?

— Конечно, дорогая.

Я прошла на galley кухню и наполнила чайник, подавляя комплекс неполноценности, который вызвала моя сестра.

— Чай? Кофе?

— Кофе будет чудесно, — сказал Дермот, садясь на кушетку. Мне показалось, что диванные подушки запросили пощады.

— А тебе, Элисон?

— О неважно, спасибо. Я полагаю, у тебя нет травяного чая?

Я отрицательно покачала головой.

— Извини, Эл, но у меня есть водка, если это заменит. Ты можешь выжать один из тех сочных апельсинов, которые вы купили на рынке, и сделать себе коктейль.

Дермот засмеялся.

— Очень смешно, Эллен, — сухо сказала Элисон, потянувшись за моей спиной за стоявшим на полке стаканом. Она наполнила его водой, предварительно подняв стакан к свету, чтобы что-то проверить, и отпила маленький глоточек. Я налила две чашки кофе себе и Дермоту.

— Молоко? Сахар? Черный? — спросила я его.

— Черный прекрасно, — ответил он, улыбаясь мне, когда я протягивала ему дымившийся кофе.

Я прошла за спиной Дермота и, опустившись в кресло, отхлебнула горячего напитка. Элисон порылась в большой матерчатой сумке с ручками.

— Какие-нибудь шоколадки-мармеладки? — спросила я.

Элисон улыбнулась и достала яблоко.

— Нет, но полно фруктов. Вот, возьми яблоко.

Она бросила мне яблоко, которое приземлилось на мой живот.

— Я слышала, что Эндрю Кенни вернулся, — как бы между прочим заметила Элисон, осматривая яблоко. — Посмотри, совсем не похоже на настоящее яблоко, выращенное самими. Итак? Это правда? Он вернулся?

— Кто тебе сказал? Мама?

Элисон кивнула.

— Она сказала, что ты нашла на работе мертвеца и что Эндрю выступал по телевидению и был, как всегда, красив. Как дела между вами?

— Говори прямо, Элисон. Дела, как ты называешь, между мной и Эндрю прекрасные, потому что нет никаких дел. Мы просто вместе работаем. Вот и все. И все дела. Кстати, этот фрукт, возможно, посыпан инсектицидами, а, Дермот?

Дермот рассмеялся и кивнул.

— Нет, — вмешалась Элисон. — Я спросила, и они сказали мне, что все их продукты выращены без химических удобрений.

— И ты веришь всему, что они говорят, — усмехнулась я, отпивая из кружки.

— Да, — заявила Элисон, но подошла к раковине и помыла яблоко. — Я с первого взгляда узнаю фрукты, выращенные с помощью химии.

Я улыбнулась, потому что знала, что напугала ее и что, даже не имея отношений с Эндрю и живя в вонючей квартире, всегда могла напугать ее. Это придавало смысл моей жизни. Кроме того, на заднем плане у меня был Тони. Что было замечательно, если не считать большого сексуального разочарования, которое я испытывала.

Некоторое время мы сидели молча.

— Так скажи мне, как ты живешь, Эллен? — поинтересовалась Элисон, жуя яблоко и расхаживая взад и вперед по квартире, рассматривая ее. Я огляделась и увидела немытую посуду в раковине с застывшей трехдневной лапшой и открытую тушь для ресниц на кухонном столе.

— Прекрасно, — бодро сказала я, вставая и распрямляясь. — На работе все просто замечательно. Несмотря ни на что.

— Это хорошо, — заметила Элисон.

Я улыбнулась, хотя не поверила, что она говорила честно.

— А как ты? — спросила я из вежливости.

— Очень хорошо.

— Твои пациенты все еще живы, а, Дермот? — спросила я. — Приходится колоть антибиотиками клиентов проституток, а?

Дермот рассмеялся, не отрывая глаз от молчавшего телевизора.

— Включи, — предложила я, бросая ему пульт.

Дермот поймал его как мяч в регби и включил телевизор, прежде чем Элисон успела возразить. Она надела на свое лицо маску и улыбнулась мне.

— Хочешь еще кофе, Дермот? — спросила я, входя на кухню.

— Нет, спасибо.

— Дать тебе что-нибудь, Эл?

Элисон отрицательно покачала головой и постучала по полу ногой, выражая явное разочарование.

— А где мой очаровательный племянник? — поинтересовалась я, готовя себе еще кофе.

— С ним мама. Она хотела, чтобы мы побыли с Дермотом одни.

Я усмехнулась про себя, когда она с неодобрением посмотрела на мужа, не обращающего на нее внимания.

— Я умираю хочу его видеть, — сказала я, возвращаясь в свое кресло.

Элисон взяла стул и села очень прямо на краешек.

— Я думала, что, пока мы здесь, мы могли бы поехать в мебельный магазин. Дермоту нужен новый письменный стол.

Я подняла брови и с удивлением посмотрела на Дермота, сидевшего у телевизора сгорбившись и безвольно опустив руки между коленей. Я постаралась не думать о последней сцене, которую видела моя кушетка. Это напомнило мне о том, что нужно позвонить в больницу и спросить об Анжеле.

— Стол можно заказать по каталогу, — заметила я. — Их доставляют на дом, что очень удобно, не надо самим идти в магазин.

— Я тебе ведь говорил, Элисон, — поддержал Дермот, не отрывая глаз от телевизора. — В моем офисе груда этих каталогов. Эллен права. Это самая лучшая идея.

Элисон откусила яблоко и издала короткое фыркание, что, как я знала, являлось прелюдией к началу расправы над кем-нибудь из домашних.

— Я не сказала, что эта самая лучшая идея, — примирительно произнесла я, стараясь сдержать ее гнев, — я просто предложила вам это сделать. Вот и все.

Элисон поджала губы, но заставила себя улыбнуться.

— Это ведь не то же самое, правда, Дер?

Она посмотрела на меня. Я пожала плечами.

Она внезапно вскочила.

— Нам надо идти.

Дермот ошеломленно уставился на нее, но, встретившись с ее взглядом, решил не возражать. Как видно, он был хорошо знаком с манерами своей жены.

Выключив телевизор пультом дистанционного управления, он встал, почти задев головой потолок. Я тоже встала. Стоя в центре моей маленькой комнаты, мы с ним оба возвышались над Элисон, но тем не менее именно она господствовала над нами. Как это могло быть?

— Ты приедешь домой? — спросила сестра. — Мама думает, что сегодня и завтра ты будешь к обеду. Она хочет устроить семейный уик-энд.

— О-о, — протянула я, потому что Элисон была не Вилли и я не могла сделать своих обычных пренебрежительных замечаний по поводу готовки матери. Два дня подряд? Я не смогу этого вынести. Это меня убьет.

— Разве Вилл тебе ничего не говорил?

Элисон покачала своей аккуратно причесанной светловолосой головкой.

— Мы хотели предложить взять Кьерана на сегодня и завтра, — сказала я, — тогда вы с Дермотом могли бы пойти куда-нибудь пообедать. Мы с Вилли поиграли бы с Кьераном, а маме не пришлось бы готовить на столько человек.

Элисон была в нерешительности.

— Прекрасная идея, Эллен, миллион благодарностей, — поспешно вмешался Дермот. — Романтический обед для двоих. Мы пойдем в какое-нибудь по-настоящему хорошее место, Элисон. Ведь это здорово. Мы сделаем из этого истинный праздник, дорогая. Что ты на это скажешь?

По взгляду, который Элисон на него бросила, я поняла, что она переваривает эту информацию. Дермот и я затаили дыхание. Я знала, что ни он, ни я не можем выдержать двух маминых обедов подряд. Затем Элисон улыбнулась, и мы оба шумно выдохнули.

— Мне нечего надеть в хороший ресторан, — сказала она. — Я привезла только каждодневную одежду.

Я чуть было не рассмеялась, потому что одежда Элисон совсем не была похожа на каждодневную. У каждой детали был лейбл дизайнера, и каждая вещь занимала строго определенное место в ее гардеробе. Трудно было, взглянув на груду вещей, в основном из магазинов готового платья, наваленных на полу моего шкафа, поверить, что Элисон и я шли из одной матки.

— Купи себе что-нибудь, — предложил Дермот. — Эллен возьмет ребенка, а мы сможем пойти в город.

— Конечно, — радостно вставила я.

— Но ты ведь терпеть не можешь ходить по магазинам, — сказала Элисон мужу.

— Я уверен, что смогу посмотреть в пабе матч или еще что-нибудь, пока ты будешь делать покупки, дорогая. Не беспокойся обо мне.

Дермот подтолкнул Элисон к двери.

— Спасибо, Эллен, — поблагодарил он.

— Нет проблем.

— Мы завезем к тебе Кьерана попозже, если не возражаешь, — сказала Элисон.

— Когда хотите.

— В три часа?

Я кивнула.

— С твоей стороны было очень любезно это предложить, — сказала Элисон, и в глазах ее сверкнули слезы. Мне не нравилась в ней эта новая сентиментальная черта. Это, должно быть, гормональное, подумала я, отворачиваясь.

— Не волнуйтесь. Мы накормим Кьерана пиццей и нальем ему в бутылочку пива, так что он не доставит нам проблем.

Дермот рассмеялся и увел мою сестру, прежде чем она успела прореагировать. Я захлопнула за ними дверь и посмотрела на часы в кухне. Было только десять часов. Господи помилуй! Когда же они ушли из дома, если было только десять часов? Нужно было позвонить Вилли и сообщить ему, как он проведет этот день. Но незачем было искушать судьбу и будить его.

Я поставила свое потное тело под душ и нашла чистые джинсы и футболку. Затем мне потребовалось какао в качестве противоядия Элисон. Я приготовила себе большую кружку и два ломтя хлеба с маслом. И только собиралась сесть и поглотить мой калорийный завтрак, читая ТВ-гид, как прозвенел дверной звонок.

Я посмотрела в его направлении, желая, чтобы гость ушел. Он прозвенел снова. Я поспешно поставила тарелку на стол и открыла дверь, моля Бога о том, чтобы Элисон не вернулась. Высокий, чем-то знакомый мужчина, второй мужчина за это утро — своеобразный рекорд, — широко улыбнулся мне, как только меня увидел. В его руках была большая коробка.

— Доброе утро, — сказал он.

— Привет. — Я оглядела его. По крайней мере в нем было шесть футов, четыре дюйма. Бритая голова. Две серьги в правом ухе. И тело такой формы, что он мог рекламировать стероиды. А еще темные очки с зеркальными стеклами.

— Эллен Грейс?

Я кивнула. Он что, разносчик? Но я не заказывала ничего, что требовало бы доставки. Или заказывала?

— Мы встречались вчера. В больнице. Я друг Тони. Бобби. Бобби Вольф.

— О боже, извините, — пробормотала я, поскольку при имени Тони меня обдало жаром, как от порыва горячего воздуха. — Входите. — Я провела его в комнату. — Извините за запах, — проговорила я, внезапно почувствовав волнение оттого, что оказалась в обществе друга Тони. — Кошачье пи-пи. Чертов кот. Простите.

Бобби Вольф покачал головой.

— Не беспокойтесь. У меня гайморит. Не чувствую запахов.

Я радостно кивнула, благодарная за это заболевание бедняги.

— Что-нибудь выпьете, Бобби? Чай, кофе или еще что-нибудь?

Бобби Вольф отрицательно покачал головой и поставил коробку, которую держал, на пол перед собой. Я увидела, что при солнечном свете он казался слегка оранжевым. Это не мог быть натуральный загар. Но где они нашли такой большой топчан для Бобби Вольфа?

— Волчонок[4 - Вольф — волк (нем.).], все зовут меня Волчонком. Я здоров, спасибо. Я не пью много чая. Как бы то ни было, у меня мало времени, я скоро должен быть в гимнастическом зале. Сегодня утром я отвез Тони в аэропорт, и по дороге мы купили вот это.

Мы оба посмотрели на картонную коробку, стоявшую на полу между нами. О, Боже, подумала я, наклонившись и открыв верх. Тони думал обо мне сегодня. Я чуть было не упала в обморок от радости. Я заглянула в коробку.

— Это кэтоматик, — пояснил Волчонок. — Тони рассказал мне о вашем коте, и я решил, что это как раз то, что ему нужно. Их делает мой приятель, который живет по дороге в аэропорт, так что мы остановились и… В общем, вот подарок. Как он вам нравится?

К тому времени как Волчонок кончил объяснять, я сняла с коробки обертку. Между нами стояло нечто среднее между длинным каноэ и корзиной для кошек.

— Ну как? — повторил он, наклонясь, чтобы погладить выстеленное мехом дно корзины.

— Очень красиво, — похвалила я, хотя даже если эта штука была чудовищной, именно это принято говорить, не так ли?

Бобби Вольф улыбнулся мне.

— Я сказал Тони, что вам понравится. Вот, эта часть — кровать, а посмотрите на это…

Бобби показал на высокий шест в углу кэтоматика. На его верхушке наподобие тотема была вырезана голова мышки.

Я кивнула, боясь говорить.

— Это для точки когтей. Здорово, правда? Кошки любят все царапать, и это поможет сохранить мебель.

— О, правильно, — поддержала я.

— Мой приятель Фил, который делает это, не хранит их у себя. Они прямо-таки разлетаются. Заказы из Америки и отовсюду. Нужно заказывать за месяцы вперед. Тони сказал, что с этим можно подождать. Но я настоял на том, чтобы мы заехали по дороге и посмотрели. Мы зашли. И когда Фил узнал, что это для меня, то сразу предложил мне взять последний кэтоматик. «Бери, Волчонок, — сказал он мне, — а янки, который заказал его, подождет».

Бобби Вольф поднялся, и мы оба посмотрели на Джоя, который все еще крепко спал перед окном.

— У него никогда не было корзинки, — нерешительно сказала я.

— Это ничего. Несколько попыток посадить его, и он не захочет вылезать.

И прежде чем я успела остановить его, Бобби Вольф подошел и, подняв Джоя, посадил его на золотистую, выстланную мехом постельку. Джой с возмущением посмотрел на меня, когда его транспортировали по воздуху. У него был не самый лучший характер, поэтому я знала, что он думает о том, как бы оцарапать большую руку, гладившую его по голове.

— Ну иди, иди. Хороший котик. Как его имя?

— Джой.

— Ну, Джой, хороший мальчик, что ты думаешь о своей новой постельке, которую купил тебе дядя Тони, а?

Дядя Тони? Я подавила смешок.

— Красиво, правда? Потрогайте этот матрас. И посмотрите — мышка. Ты будешь царапать эту мышку и оставишь в покое мебель Эллен.

Я наблюдала, едва дыша, готовая вмешаться, если Джой решит искромсать ладонь Бобби Вольфа. Но Джой не двигался. Просто сидел, позволяя себя гладить. Внезапно глаза Джоя начали закрываться. Он глубже погрузился в свою роскошную постельку и постепенно — о чудо! — начал мурлыкать и уснул.

Бобби Вольф перестал гладить кота и улыбнулся мне. Он осторожно поставил кошкин дом обратно на солнечный квадрат перед окном. Джой поднял голову и, казалось, с благодарностью взглянул на Волчонка, прежде чем снова погрузиться в сон.

— Я знал, что ему понравится, — сказал гость, подходя ко мне.

Я кивнула.

— Вы уверены, что не хотите чая, Боб… Волчонок?

— Нет, спасибо. Мне надо идти.

— Ну что ж, большое спасибо за…

— Кэтоматик.

— Да, да, кэтоматик. И Джой тоже благодарит.

Волчонок внезапно рассмеялся, хотя я как будто не сказала ничего смешного. Его грудь вздымалась от непонятного веселья, от чего позвякивали, как колокольчики, тяжелые золотые цепочки на его шее. Я помахала ему на прощание рукой и сразу же вернулась к поглощению моего бутерброда и остывшего какао. С роскошного ложа Джоя доносилось тихое похрапывание. Из чего только оно сделано, думала я, листая журнал. Похоже на какой-то сорт красного дерева. Очень странное сооружение. Но это было мило со стороны Тони подумать обо мне или о Джое, когда он так занят. Мило и, возможно, немного по-фрейдистски посылать мне в подарок постель, учитывая все обстоятельства. Я приготовила еще какао и бутербродов и только-только закончила, как зазвонил телефон.

— Я не говорил, что хочу сегодня возиться с Кьераном, — прокричал мне в ухо голос Вилла. — У меня свидание в городе, Эллен. Я не могу быть с Кьераном.

— Вилл!

— Что?

— Послушай меня.

— Нет.

— В таком случае, Вильям Грейс, купи себе на карманные деньги машину и вози «Кишечный инстинкт» на выступления сам.

Молчание.

— О'кей. Я слушаю, но не соглашаюсь.

— Я просто хочу, чтобы ты послушал, Вилл, вот и все.

— О'кей. Кстати, группа теперь называется «Амплитуда». Мы изменили название — односложные названия несут больше энергии.

— О, прекрасное название, — сказала я, стараясь казаться искренней. — Теперь слушай внимательно, поскольку это касается не только меня, но и тебя.

— Говори по существу, Эллен.

— О'кей. Мама хочет приготовить много еды, Вилл, очень много еды в честь гостей. Если она это сделает, то заставит меня и тебя съесть большую ее часть. Доктора Дермота за обедом срочно вызовут к телефону — он всегда так делает. Папа, возможно, должен будет работать сверхурочно. А Элисон ест так мало, что ей не важно, если еда имеет вкус помоев. Так что остаемся мы — Вилльям и Эллен. Нам придется есть все, что она наготовит, а у меня такое ощущение, что она сейчас находится в стадии тайской кухни. Я не уверена, что смогу есть зелень, приправленную карри, а ты? Или, может быть, ты думаешь, что его съест бедный Кьеран?

— Нет, конечно.

— В таком случае, Вилл, ты должен быть мне благодарен за то, что я придумала хитроумный план спасения.

— Shit. Хорошо. Но как насчет моего свидания? Мне нравится Эйслинг Митчелл, и я не могу просто позвонить и сказать ей, что должен сидеть с ребенком. Как я буду выглядеть?

— Хороший мальчик, — сказала я. — Я думаю, что на нее произведет впечатление то, что ты Новый Человек. Это усилит твою сексуальную притягательность.

— Ты так думаешь?

— Я женщина, Вильям, я не думаю — я знаю. Мы поедем в город и встретим ее с Кьераном. Затем я увезу его, а ты вернешься после свидания. Ты ничего не потеряешь, Вилл. Девушка будет под впечатлением, а ты избежишь домашнего угощения.

— Ты ставишь меня в тяжелые условия, Эллен.

— Зелень с карри, Вильям.

— Договорились.

— Увидимся в три часа, когда привезут Кьерана.

— Тогда пока.




Глава 11


К тому времени как Элисон ровно в три часа позвонила в дверь, я уже с бешеной скоростью выскребла и убрала квартиру. Джой спал сном праведника в своей новой постели. Анжела позвонила мне из больницы сказать, как хорошо она себя чувствует, и поблагодарить еще раз за спасение своей жизни. И еще она пообещала дать мне почитать после нее «Сельского маньяка».

Я открыла дверь, и вошел, сгорбившись, Вилли, неся коляску и три сумки.

— Я оставила Дермота внизу в машине, — за спиной Вилли произнесла Элисон, державшая на руках Кьерана, который, увидев меня, улыбнулся и начал лопотать на своем языке. Я потянулась к нему, и он чуть не выскочил из маминых рук. Он ткнулся носиком в мою шею, и я едва не потеряла сознание от нежности. Может быть, мне надо переспать с Тони и родить ребенка? Пусть он потом и уйдет, у меня, по крайней мере, будет уютный сверточек вроде Кьерана.

— Мы можем забрать его сами, — говорила Элисон, приглаживая волосы малыша и целуя его в щечку. — Но если хочешь, привези его в своей машине. У тебя теперь есть машина, ведь так?

— У нее очень своеобразная машина, — вмешался Вилли.

— Заткнись, Вилл, — прикрикнула на него я.

Элисон нахмурилась.

— Если повезешь его в машине, используй детское креслице. Оно у Вилла в сумке.

— Я привезу его домой, Элисон, нет проблем. В котором часу?

— Мама сказала, что уложит его спать. Так что привези его в восьмом часу.

Я кивнула.

— Иди. Веселись. Увидимся.

Элисон поцеловала сына, и я могла поклясться, что у нее опять увлажнились глаза. Как только она вышла, Вилл захлопнул за ней дверь и взглянул на Кьерана и меня.

— Мое свидание в четыре часа, и я не могу опаздывать.

Я улыбнулась.

— Ты не опоздаешь. Где вы встречаетесь?

— Возле Макдональдса.

— Отлично, — проговорила я, перекладывая жующего кулачок Кьерана на другую руку. — Десять минут ходьбы. Мы возьмем коляску и встретим твою девочку. А когда ты произведешь хорошее впечатление, я заберу ребенка.

— Ты уверена, что она не сочтет меня размазней, если увидит, как я нянчусь с Кьераном?

— Поверь мне.

Таков был мой план, и он мне казался простым. И все было бы просто, если бы у нас не ушло полчаса на то, чтобы раскрыть коляску. Нам наконец это удалось. Но у Элисон была бы истерика, если бы она узнала, что мы позволили Кьерану полчаса просидеть в новой корзинке Джоя, поскольку это был единственный способ его занять.

— Кстати, я забыл выразить восхищение по поводу шикарной кошачьей корзины, — сказал Вилл, когда мы усаживали возмущенного Кьерана в коляску.

— Спасибо.

— Она очень… как бы выразиться… ретро-китч.

— Заткнись, Вилл.

— Кто тебе ее подарил? Потому что я знаю, что ты бы сама не купила ее. Анжела Маунселл?

— Посмотри на часы, — отмахнулась я. — Пошли, не то твоя девочка-стервочка уйдет, если мы опоздаем.

Вилли кивнул, сразу же вернувшись мыслями к своему свиданию. Я дала Кьерану бутылочку, взялась за ручки коляски, и мы пошли к лифту. Я почувствовала облегчение, потому что не только избежала разговоров об отсутствии у меня вкуса из-за покупки постели для кошки, но также и о Тони Джордане. Мне не хотелось рассказывать о нем Вилли, во всяком случае, пока. Вкус же — понятие субъективное, не так ли? Хотя, говоря объективно, будучи обладательницей розовой машины и кошачьей кровати в форме каноэ, я не могла претендовать на то, чтобы мое фото поместили в модный журнал.

Мы встретили выглядевшую очень серьезно подружку Вилла с розовыми волосами около Макдональдса, и, несмотря на розовые волосы, она впечатлилась. Я попросила Вилла проводить меня. Потом я и Кьеран помахали им на прощанье рукой.

Город был запружен потными, толкающимися людьми в шортах и футболках. Я повезла было малыша в городской парк, но движение коляски укачало его. Мне нужно было научиться делать покупки с маленьким ребенком, если я собиралась когда-нибудь завести собственного. Поэтому в качестве инвестиции в будущее я вместо парка пошла в обувной магазин. Купила пару кремовых сандалий и сказала себе, что это простое совпадение, что Дэвайна Блейк имеет почти такие же.

Когда Кьеран проснулся, мой шопинг закончился. Он извивался, и хныкал, и пытался встать в коляске. Я купила ему желтый леденец на палочке, который на время успокоил его, пока он не размазал часть его по коляске и мне не пришлось соскабливать его в течение десяти минут с помощью слюны и носового платка. Я знала, что моя сестра убила бы меня, если бы узнала, что я кормила ее ангелочка какой-то дрянью. Я решила вернуться и направилась домой.

Подходя к дому, я спохватилась, что весь день не видела своего мобильного телефона. Должно быть, я оставила его в машине. Решив не брать на руки измазанного леденцом Кьерана, я повезла коляску через нашу автостоянку. Розовая «хонда» была аккуратно припаркована в дальнем углу. Теперь, когда мы ушли с солнца, Кьеран стал спокойнее. Он дергал висевшие над ним погремушки и мурлыкал про себя какую-то песенку.

Я заглянула в окно машины и увидела мобильник, лежавший на пассажирском сиденье. Открыв дверцу, я взяла телефон и обернулась к племяннику, чтобы проинформировать его о моей удаче.

Вместо мордашки Кьерана позади себя я увидела краснолицего мужчину в куртке с капюшоном. Он толкнул меня, и я закричала. Мужчина склонился надо мной, и я разглядела голубые глаза и длинный белый шрам на левой щеке.

— Скажи своему дружку… — прошипел он, но вдруг исчез так же внезапно, как и появился. Огромная рука опустилась на его плечо и отшвырнула от меня. Волчонок! Парализованная ужасом, я смотрела, как он оторвал этого человека от земли и бросил на ограждение.

— Проваливай, Джонсон! — крикнул он, стоя над ошеломленным мужчиной. Резким движением он поднял его на ноги, а потом схватил за горло. Лицо человека еще больше покраснело. — Никогда не приближайся к этой женщине, если не хочешь больших неприятностей. Ты меня слышишь? И скажи этому мешку дерьма, на которого ты работаешь, что для него будет лучше, если он последует тому же совету.

Краснолицый повернулся, как только Волчонок отпустил его куртку. Волчонок рванулся вперед, как будто собирался снова напасть на него, и человек бросился бежать.

— Вы в порядке? — спросил Волчонок, подходя к тому месту, где я все еще стояла, словно приклеенная к машине.

Я кивнула.

— Вы уверены?

Я снова кивнула, но крупные слезы начали заливать мое лицо.

— Кто… кто… кто был этот парень? — заикаясь, произнесла я.

— Никто.

— Но вы назвали его Джонсоном.

Волчонок пожал плечами.

— Он просто мешок дерьма. Город кишит ими. Пошли, я провожу вас домой.

— Спасибо. Я вам очень благодарна. Он может быть поблизости. Надо вызвать полицию. Где мой телефон?

Я разглядела мобильник на полу машины и подняла его.

Я начала было набирать номер 999, но Волчонок отрицательно покачал головой.

— Не надо.

— Почему? — спросила я, останавливаясь.

— Нет смысла, он давно ушел.

— Но вы знаете, кто он.

— Знаю, но вы ведь не захотите оказаться замешанной в эту грязь. Этот подонок не вернется, но если вы вызовете полицию, то все Джонсоны в Лимерике будут за вами охотиться.

— О боже, что же мне делать?

— Ничего. Поверьте мне, с этим все кончено.

— Я не уверена.

— Послушайте, Эллен. Представьте себе: вы вызываете полицию. Они приезжают и принимают ваше заявление, а я говорю им, кто он. Но затем они уезжают, и вы остаетесь одна. И обещаю вам, что, как только полицейские начнут заниматься вашей жалобой, вы окажетесь по уши в дерьме. Эти Джонсоны никогда не оставят вас в покое. Забудьте об этом. Он ушел. С этим покончено.

— Вы уверены?

— Уверен. А теперь скажите, кто это у нас?

Я поняла, что Волчонок говорил о Кьеране, о котором я совершенно забыла. Правда, ребенок не выглядел очень травмированным от того, чему только что явился свидетелем. Он улыбнулся Волчонку.

— Только посмотрите-ка на него, — расчувствовался он, подпав под обаяние Кьерана. — Как поживаешь, молодой человек?

Кьеран ответил гуканьем. Я была рада, что он не сможет рассказать своей мамочке о том, что видел.

— Это мой племянник Кьеран.

— Кьеран? Отличное имя. У меня когда-то была борзая Кьеран.

— О, — только и могла вымолвить я, потому что меня начали заливать волны ужаса, когда я представила себе, что могло случиться, если бы Волчонка здесь не было. Двери лифта открылись на моем этаже, и мы вышли в коридор. Волчонок нес Кьерана. Я везла коляску и тащила сумки. Кто-то сидел на ступеньке возле моей квартиры.

— Руфь! — воскликнула я удивленно.

Руфь встала, одергивая свою мини-юбку, пока она почти ни закрыла верхнюю часть бедер, и помахала мне бутылкой вина.

— Ты что, забыла? — спросила она.

— Забыла что? Руфь, это Вол… Бобби Вольф, а моего племянника Кьерана ты знаешь. Волчонок — Руфь.

— Приятно познакомиться, — любезно проговорила Руфь.

— Мне тоже.

— Волчонок — это ваше имя? — Волчонок кивнул. — Хорошее имя, — одобрила Руфь усмехнувшись.

Я посмотрела на Кьерана и увидела, что он уснул на огромном плече Волчонка. Он мне улыбнулся. Какой мужик! Умеет покорять кошек, младенцев и убийц. Я подумала о том, нельзя ли я нанять его. Затем взглянула на Руфь. Она поправляла свой топ, который едва касался крошечной юбчонки, оставляя полоску голого загорелого живота. Ее глаза так впились в Волчонка, что мне сделалось почти что неловко находиться рядом с ними. Особенно потому, что он смотрел на нее с равным восхищением.

— Извини, Руфь, — сказала я, чтобы отвлечь ее взгляд и разрядить сексуальное напряжение.

Руфь посмотрела на меня с улыбкой.

— Боже мой, Эллен, мы же договорились поужинать здесь сегодня вместе. Ты сказала, что приготовишь ужин.

Я порылась в кармане в поисках ключа.

— Я была пьяна?

Руфь засмеялась.

— Возможно.

Мы все ввалились в мою квартиру. Я попросила Волчонка положить Кьерана на кушетку и налила чайник. Внезапно, словно я только что осознала, что произошло, передо мной возникло красное лицо человека, толкнувшего меня на машину.

— Так как же с ужином? — спросила Руфь, пока я вспоминала весь этот ужас. Я посмотрела на ее знакомое лицо, такое беспечное и нормальное, и расплакалась.

— Эллен! — воскликнула Руфь, подбегая ко мне. — Что случилось?

Я затрясла головой и зарыдала еще сильнее. Руфь, которая была по крайней мере на четыре дюйма ниже меня даже на этих гвоздиках, которые она называла туфлями, обняла меня.

— Эллен, Эллен! Что с тобой? Что произошло?

От обвивавших меня рук Руфи страшные руки человека, схватившие меня в автопарке, показались мне еще более страшными, и я зарыдала в голос.

— О Руфь, о Руфь, он схватил меня, и мне стало так страшно.

— Кто? Кто тебя схватил? Вы?

Я подняла глаза и увидела, что она смотрела на Волчонка.

— Ни в коем случае, — запротестовал он.

Руфь сделала угрожающее лицо.

— Послушайте, мистер Волчонок. Если вы думаете, что я…

Я схватила Руфь за локоть.

— Это не он. Меня схватил человек в капюшоне, а Волчонок спас меня.

Я улыбнулась Волфи, потому что не знала, что бы со мной стало, если бы не он. Но одна мысль о том, что он мог не оказаться там, заставила меня снова залиться слезами. Руфь еще крепче обняла меня за плечи.

— Успокойся, Эллен, сядь. Я приготовлю тебе чая. Что он делал, этот человек в капюшоне? Пытался тебя ограбить? Изнасиловать? Что?

— Не знаю, — прорыдала я, опускаясь на кушетку рядом со спящим Кьераном. — Я думаю… думаю, что он, возможно, собирался изнасиловать меня или что-нибудь в этом роде… он сказал что-то о моем дружке…

— Господи, — ужаснулась Руфь. — Он извращенец.

— Ага…

Руфь села рядом со мной и гладила меня по голове, пока я плакала. Волчонок, должно быть, приготовил чай, потому что появился горячий чай. Но и тогда Руфь не покинула меня. Кьеран тихонько посапывал во сне, и я увидела, что он похож на доктора Дермота.

— Спасибо за все, — сказала я, шмыгая носом. — Я рада, что вы пришли.

— Нет проблем, — ответил Волчонок. — Я рад, что был там.

— Я тоже, — отозвалась я. Вдруг меня пронзила мысль: — Кстати, почему вы там были?

Глаза Волчонка расширились, и он глубокомысленно кивнул.

— Э… я просто… просто заглянул, чтобы проверить, что у вас не возникло трудностей с кэтоматиком.

— Гарантийное обслуживание, — улыбнулась я.

Волчонок ухмыльнулся.

— Что-то вроде того.

— Кэтоматик? — переспросила Руфь.

— Да, — поспешно сказала я, прежде чем она могла увидеть его и проявить естественную реакцию. — Волчонок принес его сегодня. Для Джоя.

— Это был подарок от Тони, — уточнил Волчонок, махнув рукой в сторону суперпостели Джоя. — Почему только собаки должны иметь всякие там штуки?

Руфь посмотрела на кэтоматик, который по-прежнему был занят постоянно спящим Джоем.

— Действительно, почему? — поддержала она. — Джою он, кажется, нравится.

— Да, — подтвердила я. — Очень нравится.

— Эллен?

— Да?

— Извини, что меняю тему, но нельзя ли нам позвать полицию и рассказать, что случилось?

Она взглянула на Волчонка. Он пожал плечами.

— Нет смысла, — сказал он.

— Но что будет, если он вернется? — спросила Руфь.

— Не говори так, Руфь, — взмолилась я.

— Но, Эллен, ты должна быть благоразумна. Ты ведь не можешь быть уверена в том, что он не вернется. Возможно, это было не случайное нападение.

— Волчонок знает этого человека. Как вы назвали его? Джэксон?

— Джонсон. Это ничего не значит. Их целая семья, и я даже не знаю, который он Джонсон. И полиция тоже ничем не сможет помочь. Самое худшее, что может сделать Эллен, это привлечь к себе внимание этих Джонсонов. В любом случае он не вернется.

— Но откуда вы можете знать? — спросила Руфь, наклонясь вперед в своем кресле. Я видела ее грудь в глубоком вырезе платья, и Волчонок видел ее тоже, но в тот момент им было не до этого. Волфи улыбнулся ей.

— Я предупредил его, — сказал он.

— И бросил его на ограждение, — напомнила я.

Волфи кивнул.

— И это тоже.

— Ну не знаю, — заколебалась Руфь.

— Волчонок прав, — сказала я. — Не могу же я провести остаток жизни, постоянно оглядываясь, нет ли Джонсона.

— А вам придется, если вы вызовете полицию.

— Я все же думаю, что нам следует вызвать полицию, — не унималась Руфь.

— Нет, — решительно возразила я.

Руфь вздохнула.

— Так что вы собираетесь делать?

— Ничего, — ответила я, начиная приходить в себя. — Я буду в порядке, и в любом случае скоро должен прийти Вилли.

— Это, конечно, приведет в трепет криминальное семейство, — рассмеялась Руфь. И прежде чем я успела ответить, раздался звонок и пришел Вилл.

— Элл, ты никогда не догадаешься… — начал он и оборвал себя, увидев сцену в моей квартире. Верзила. Спящий младенец. Заплаканная сестра. И Руфь.

— Эй, Руфь, — обрадовался он знакомой, улыбаясь от уха до уха. Руфь была похожа на эротическую фантазию любого тинейджера, и любой тинейджер, играющий на барабанах, полюбил бы ее. Вилли не был исключением.

— Привет, Вилли, — отозвалась она.

— Это Вулфи, — представила я, до того как брат полностью сконцентрировал бы свое внимание на Руфи. — Он спас меня от одного подонка, который напал на меня на парковке.

Вилли взглянул на меня.

— Но ты о'кей, да?

— Конечно, — ответила я, раз ты здесь, чтобы защитить меня.

Вилл громко рассмеялся.

— Хорошо сказано, Элл. Послушай, я не могу остаться надолго. Я встретил в городе Гарри, мы сегодня вместе играем. В «Градисе» не пришли музыканты, и они попросили поиграть нас.

— Но ты ведь обещал помочь мне с Кьераном, — напомнила я, почувствовав внезапный страх от перспективы провести ночь одной с каким-нибудь краснолицым ублюдком, слоняющемся поблизости от моего дома, чтобы меня убить или изнасиловать.

— Знаю, знаю, но я не могу упустить такую возможность, Элл, мы долго ждали ее. Ты представляешь, сколько людей приходит в «Градис» в субботу вечером? Я поговорю с тобой позднее, ладно?

— Но как с инструментами? Я не могу подвезти тебя. У меня Кьеран.

— Отец Гарри нас довезет. Спасибо тебе. Поговорим позднее. Приятно было познакомиться, мистер Вулфи. Пока, Руфь.

И прежде чем я смогла возразить или ухватить его за ноги и попросить своего тощего, проткнутого булавками, одержимого музыкой братика: пожалуйста, ну пожалуйста, останься, — он исчез. Скрипнул кроссовками по моему натертому полу и хлопнул дверью. Исчез.

Волфи и Руфь стояли вместе, прислонившись к кухонному столу, и наблюдали за этой сценой.

— Езжай и проведи ночь дома, — сказала Руфь, прежде чем я собралась с духом. — Я бы осталась, но я сегодня работаю.

— Господи Иисусе, Руфь, я не могу и подумать о том, чтобы ехать домой. Со мной будет все в порядке. И я могу позвонить Вилли и попросить его приехать после выступления.

Руфь тяжело вздохнула.

— Послушай, Вилл хороший мальчик, но он всего лишь длинное тощее недоразумение, и я не понимаю, каким образом он сможет защитить тебя, если твой страшный человек вернется, чтобы тебя убить. Подумай, Эллен, ты в первую очередь должна думать о Кьеране. Что, по-твоему, сможет сделать Вилл? Оглушить нападавшего до смерти своим пением?

— Никто не собирается никого убивать, — вмешался Волчонок.

Руфь улыбнулась ему.

— Я знаю, что вы дали ему отпор, но, откровенно говоря… — Руфь сделала паузу и положила руку ему на бедро, словно приглашая к спору, — но Эллен моя подруга, и я должна быть уверена, что она в безопасности. Она должна ехать домой. Ее мамочка самому черту покажет кузькину мать. Дома с ней ничего не случится. Я думаю, что это лучший выход из положения.

Волчонок и Руфь уставились друг на друга, и я ясно видела, что Руфь была настроена решительно. Но выражение лица Волчонка я не могла понять. Что, если он решит обидеться и напасть на Руфь в моей квартире? Он мог бы всех нас схватить в охапку и выбросить из окна третьего этажа во двор на строительный мусор и мой топ, записанный Джоем. Нужно было что-то сделать, чтобы разрядить Обстановку.

— Ммм, — промычала я.

Они повернулись ко мне. Я не знала, что сказать, но поскольку они, по крайней мере, перестали смотреть друг на друга, я подумала, что это уже прогресс.

— Мм, послушайте, — выдавила я из себя.

Кьеран потянулся и что-то пролепетал во сне.

— Shit, — выругалась я. — Теперь еще ребенок просыпается.

Но Руфь и Волчонок снова уставились друг на друга, и я не могла с этим ничего поделать. О, господи, о, господи, о, господи, думала я, прямо какие-то Арнольд Шварценегер и Минни Маус. Мы все погибнем.

Вдруг Волфи усмехнулся.

— Последнего человека, который разговаривал со мной в таком тоне, я швырнул на телеграфный столб. Но я полагаю, что Руфь права. Почему бы вам, Эллен, не поехать к матери?

Я вздохнула, признавая свое поражение. Арни и Минни — это чересчур для меня. Кьеран проснулся и потянулся ко мне. Я взяла его на руки. Он засмеялся, когда я крепко прижала его к себе.

— О'кей, — сказала я, радуясь тому, что Армагеддон как будто на время откладывается. — Я соберу свои шмотки и поеду позднее.

— Почему бы вам не поехать сейчас? — спросил Волфи. — Я помогу вам.

Я посмотрела на Руфь, и она кивнула. В конце концов, может быть, это не такая уж плохая идея. Если я уеду, то, по крайней мере, не окажусь одна с маленьким ребенком, если вернется убийца. Тем более что рядом не будет Волчонка. Плюс к тому Руфь была права насчет моей матери. Если ничего не поможет, она в любом случае могла предложить грабителю свое угощение.

Итак, Руфь, Волфи и я упаковали все вещички Кьерана и я положила в сумку косметичку, чистое белье, футболку и джинсы. Затем мы все покинули мою квартиру и направились к машине. По моему телу пробежала судорога, когда я вошла на парковку. Я подумала о том, где можно достать оружие. Ведь Волчонок и Руфь не всегда будут со мной, чтобы меня защитить.




Глава 12


Руфь ехала в моей «хонде», а Волчонок следовал за нами в машине, очень напоминавшей «рэнджровер» Тони. Когда мы подъехали к дому моих родителей, Руфь и Волфи помогли мне вынести вещи из машины, а потом, раньше, чем я поняла, что к чему, Руфь уже бежала по дорожке за машиной Волчонка.

— Руфь! Что ты делаешь? Ты уходишь? — закричала я ей вслед. Я надеялась, что она послужит буфером между мной и матерью. Руфь остановилась и посмотрела на меня. Она нерешительно пожала плечами.

— Пожалуйста, — попробовала я.

Она отрицательно покачала головой.

— Я позвоню тебе завтра. Все будет в порядке.

— Но как ты попадешь домой?

Руфь обернулась к Волчонку, который стоял, облокотившись, на «рэнджровер».

— Я буду рад подвезти Руфь, — сказал он.

Руфь подняла брови и подмигнула мне.

— Поговорим завтра.

И она побежала по подъездной дорожке и исчезла в джипе, щелкнув высокими каблучками и вильнув задом. Кьеран заплакал. Я стояла на пороге родительского дома, не в силах разобраться в нахлынувших на меня противоречивых чувствах. Я только знала, что в общем и целом мне погано.

— Эллен? — я повернулась и увидела мать, стоявшую на пороге дома. — Все…

Только и сказала она, но я не дала ей закончить.

— Нет, — почти крикнула я, — нет, мам, не в порядке.

А затем я завыла как пожарная сирена, и Кьеран завыл вместе со мной. И мать вышла из дома, и обняла нас обоих, и крикнула папу, чтобы он пришел быстро, как можно быстрее. Появился папа, и мы все вошли в дом.

Мать накормила меня тостом и какао — единственной съедобной пищей, какую она могла приготовить, и дала Кьерану что-то хлюпающее из баночки. Кьеран заулыбался и начал тереть кулачками по перепачканной мордочке, а я поняла, что не покормила его, и что его плохое настроение объяснялось голодом.

Я поведала родителям очень смягченный вариант того, что случилось, — убийца и насильник превратился в обыкновенного воришку. Затем мать уложила меня в постель, и первый раз в жизни я была рада ей подчиниться.

Проснувшись в доме родителей, я было подумала, что мне надо идти в школу, но затем спохватилась, что я уже взрослая. Так что хорошей новостью было то, что в школу идти не надо. Это сделало меня счастливой, пока я не вспомнила, почему нахожусь здесь. Я собралась уже погрузиться в отчаяние, когда зазвонил мой телефон. Я выскочила из кровати и, схватив сумку, высыпала все содержимое на пол. Мобильник продолжал вежливо звенеть, и я взяла трубку. Номер на экране был незнакомым.

— Алло?

— Эллен?

— Да?

— Это я, Тони. Звонил Волфи и сказал… Ты в порядке?

Пораженная, я молча слушала голос Тони.

— Да, — наконец выговорила я, — я в полном порядке. Волфи был великолепен. Слава Богу, что он был там.

— Да, это большая удача. Но ты уверена, что с тобой в самом деле все в порядке?

— Уверена. Спасибо за звонок.

— Не за что. Я рад, что все хорошо.

— Правда, я нахожусь в доме моих родителей и должна буду провести целый день с ними — я чувствую, что это будет более травмирующим, чем нападение.

Тони рассмеялся. О, боже, какой у него был смех.

— Как Лондон? — спросила я, чтобы отвлечься.

— Прекрасен. Как всегда.

— А когда ты вернешься? Я хочу сказать, когда ты закончишь свои дела?

— Я должен буду провести здесь почти неделю. Когда я договаривался о встречах, мне казалось, что неделя будет в самый раз. А теперь мне кажется, что это слишком долгий срок находиться вдали от дома.

Вдали от меня? Он это имел в виду? Вдали от меня? Может быть, он имел в виду нечто другое? Может быть, он скучал по Волчонку? Или у него были другие девушки?

— Эллен, ты еще здесь?

— Да, да, я здесь.

Телефон в моей руке замолчал.

— Тони?

— Да?

— Все нормально?

— Нормально. Но мне одиноко.

— О, мне жаль это слышать.

Очередная пауза.

— Я скучаю по тебе, Эллен.

Мое сердце радостно подпрыгнуло.

— Я тоже скучаю по тебе.

— Хорошо.

— Тони?

— Да?

— Спасибо за кэтоматик.

Раздался громкий смех.

— Извини за него. Волфи очень упрямый. Бедный Джой.

— Ему очень понравилось.

— Правда?

— Да, — сказала я, когда в дверь моей спальни громко постучали.

— Что там?

— Я же сказала, что я у родителей. Это мама зовет меня завтракать. Мне лучше пойти, не то через минуту она захочет поговорить с тобой.

— Я буду рад поговорить с твоей мамой.

— Это потому, что ты не знаешь ее. Я лучше пойду.

— До свидания, Эллен. Я позвоню позднее.

— Пока, Тони, — сказала я, и он повесил трубку. У меня не было ни одной секунды погрузиться в фантазии до того, как голос моей матери, голос такой мощный, что он мог бы разрезать сталь, проник в комнату с нижней ступеньки лестницы[5 - В Великобритании спальни находятся на втором этаже.].

— Элл…ен! Элл…ен! Вставай. Завтрак готов. Элисон, поднимись, пожалуйста, к Эллен и позови ее, пока не остыла еда.

— Я встала, встала! — закричала я, стуча в пол.

Проклятие! Бормотала я, одеваясь. Неужели они никогда не оставят меня в покое? Слава Богу, у меня собственная квартира. И мой собственный бандит. Но я как-нибудь справлюсь с ним, а жить здесь не буду. Все не так плохо. Ведь мне позвонил Тони: он беспокоился обо мне. Это было просто… замечательно. Значит, между нами существует не просто похоть. По крайней мере, со стороны Тони. Я должна была признаться в том, что мои чувства были в основном похотливыми. Но это могло измениться, говорила я себе, сбегая вниз, чтобы подвергнуться испытанию завтраком матери. Я наверняка полюблю Тони.

Я провела день в доме моих родителей, играя с Кьераном, мучая Вилли и стараясь не обращать внимания на Элисон. Позвонила Индия, потому что ей позвонила Руфь и рассказала, что произошло. Естественно, Индия хотела, чтобы я обратилась в полицию. Мы долго болтали, что здорово помогло мне отвлечься. В конце концов я убедила ее в том, что Волфи был прав. Обращение в полицию только бы навлекло на меня новые неприятности — ни один человек в здравом уме не захотел бы связываться с Джонсонами. Наконец нам пришлось прекратить разговор, потому что родители Индии собирались отмечать какой-то юбилей и требовали, чтобы на обеде присутствовали все их восемь детей.

— Иди жуй свое жесткое, как подошва, жаркое, — напутствовала я, услышав, как ее зовет мать.

— А ты съешь яд и умри, — не осталась в долгу Индия.

— Не говори так, когда я в родительском доме. Это может произойти. У нас на обед сегодня какое-то экзотическое вьетнамское или тайское блюдо. Бог знает, что это такое. И останусь ли я после него в живых.

Индия засмеялась и повесила трубку, а я вернулась к тому, что имела. К попытке провести день у родителей. Но не только. Больше всего я старалась набраться смелости, чтобы вернуться в свою квартиру. Я должна была вернуться, иначе никогда не буду заниматься сексом с Тони (и ни с кем другим). Поэтому в семь часов я убедила родителей и себя саму в том, что нахожусь в полном порядке и могу управлять машиной, и поехала домой. Я завернула за угол дома и постояла там, притворяясь, что меня заинтересовали пальмы в кадках. Наконец появилась миссис Хиггинс — высокая, элегантная женщина, которая жила наверху. Я немедленно завязала разговор, и мы вместе пошли к лифту. Теперь все, что мне оставалось сделать, это пройти коридор.

Зайдя в квартиру, я окинула ее быстрым взглядом и впервые обрадовалась ее размеру — в ней было очень мало потайных мест, где можно было бы спрятаться любому человеку выше четырех футов роста. Стоял теплый вечер, и Джой был рад меня видеть. Мне казалось, что я не усну, думая о насильнике, но я уснула сразу же, как только легла в постель.

Следующее утро было понедельником. Я была в восторге, что меня не убили, но все-таки очень нервничала из-за того, что оставалась одна в квартире. Я приняла душ, оделась и позавтракала в рекордно короткое время. В этот день снова светило солнце, было голубое небо и чирикали птицы. Я не могла припомнить такого длительного периода солнечной погоды. Я полагала, что это как-то связано с глобальным потеплением, что считалось плохо. Но мне это нравилось. Жизнь была слишком запутанной. Плохое оказывалось хорошим, хорошее — плохим. Мужчины в капюшонах нападали на вас, а бывшие возлюбленные повсюду попадались вам на глаза. Я не могла в этом разобраться.

Я припарковала свою розовую «хонду» на стоянке возле офиса и наложила макияж, которым пренебрегла, торопясь покинуть квартиру. Потом осмотрела себя в зеркало: за исключением небольшого страха, застывшего в моих глазах, я выглядела нормально. Я сделала глубокий вдох. Все прекрасно. Чудесный день. Никаких тебе разбойников в капюшонах. Еще один глубокий вдох. Я открыла дверцу и вышла на уже раскаленное шоссе. О'кей, я была готова к работе. Высококвалифицированная, опытная машина по продажам собственности с парой крупных сделок в ближайшей перспективе. Я не боюсь, не боюсь, не боюсь…

— А-а!.. — вскрикнула я, когда чья-то рука схватила меня за плечо. Не поворачивая головы, я размахнулась моей тяжелой кожаной сумкой, получив удовлетворение оттого, что удар сумки пришелся по моему обидчику. Нет, закричал мой внутренний голос. Ни за что! Я не сдамся. Всякие ублюдки не будут нападать на меня на автомобильных парковках по дороге на работу. Хватать меня всякий раз, когда я повернусь к ним спиной. С меня довольно, я не позволю им испортить мне жизнь. Я возьму уроки карате или куплю ружье, хотя ношение оружия, очевидно, незаконно. Но ведь нападать на людей на автостоянках тоже незаконно.

— Уф! — выдохнул кто-то. Только тогда я взглянула на нападавшего. Тим Глэдстоун?! Тим Глэдстоун напал на меня? Очаровательный, интеллигентный красавец Тим Глэдстоун напал на меня на нашей парковке? Или не напал? Тим Глэдстоун с красным лицом глотал воздух и держался обеими руками за живот.

— Ради Бога, что у вас в сумке? — спросил он, с трудом переведя дух.

Я попыталась улыбнуться, открыв сумку и заглянув внутрь.

— О, ничего особенного. Обычные вещи: косметичка, щетки для волос, кошелек и… О да! И банка кошачьих консервов. Я забыла о ней… Я знала, что купила их, но не могла найти. А они все время были в сумке.

Я замолчала и посмотрела на все еще красного мужчину, похожего на Кэри Гранта.

— Мне очень жаль, мистер Глэдстоун, вы в порядке? Я не хотела ударить вас… не знала, что это вы. Видите ли, я думала, что на меня напали, и прореагировала раньше, чем разглядела, кто это, и… — я замолчала, набирая в легкие воздух.

К этому времени Тим Глэдстоун уже пришел в себя. Он протянул было мне руку, но потом, очевидно, счел за лучшее снова приложить ее к животу.

— Ничего, Эллен, все нормально. Я уже забыл о травме. Мне не следовало подходить к вам сзади.

Я покачала головой.

— Но вы ведь не знали.

Тим Глэдстоун скорчил гримаску ужаса.

— Все знают, Эллен. Даже газеты. Помните?

Я согласно кивнула. Но откуда он знает? Я ведь даже не вызывала полицию. Волфи сказал, что это не имеет смысла.

— Эллен, — тихим голосом произнес Тим Глэдстоун. Я очень тревожусь о вас. Фирма обязана заботиться о своих сотрудниках. Вы обращались за психологической поддержкой? Я уверен, что есть организации, которые помогают людям, попавшим в стрессовые ситуации, вроде вас. Мы бы, конечно, взяли на себя…

— О, боже! — прервала я его. — Вы думаете, что дело в том мертвеце? Нет, нет, с этим все нормально. Дело не в этом.

— Не в этом?

Я отрицательно покачала головой и поставила сумку на землю — внезапно она показалась мне слишком тяжелой.

— Это другой человек — человек в капюшоне, который напал на меня в субботу вечером. Он напал на меня на парковке, но все кончилось хорошо. Я хочу сказать, что ничего не случилось. Там был Волфи, и он отшвырнул его. Но когда вы схватили меня за плечо тоже на парковке…

И вдруг, несмотря на все мои усилия оставаться спокойной, я расплакалась. Прямо там, на стоянке машин, после того как я чуть было не вышибла дух из моего любезного шефа. Я плакала и плакала. Тим Глэдстоун взял меня под руку и отвел в здание и в свой кабинет. Он сел на стул, дал мне платок и на минуту вышел. Вернувшись, протянул мне дымящуюся кружку.

— Это чай, — сказал он. — Помогает при стрессах.

Я отпила чаю — он был слишком крепкий. Почему никто не подает какао? Я бы с большим удовольствием выпила чашку какао, но я не стала жаловаться. Как бы там ни было, он был прав насчет того, что чай помогает при стрессе. Потому что к тому времени, как я кончила его пить, я почувствовала себя намного лучше. Лучше, но не настолько, чтобы посмотреть в глаза Тиму Глэдстоуну. Надо же! Я не только ударила моего чудесного босса, но, что еще хуже, показала себя плаксой.

Однако что сделано, то сделано. Мне надо было собраться с духом и посмотреть на него. Я решительно поставила кружку на стол и посмотрела прямо на Тима Глэдстоуна. Он улыбнулся. О, мой Бог. Какой мужчина! Почему в моей жизни нет такого красивого, обходительного, милого человека?!

— Мистер Глэдстоун, — начала я.

— Эллен, называйте меня, пожалуйста, Тим.

Я улыбнулась, хотя знала, что буду стесняться так его называть.

— Спасибо. Я хочу сказать, что мне очень, очень жаль. Я не знаю, почему сделала это, и… Вам больно?

Тим Глэдстоун покачал головой.

— Нет, честное слово, все в порядке. На поле для регби меня ударили гораздо сильнее.

— О, вы играете в регби? — воскликнула я, радуясь возможности переменить тему.

— Играл в молодости.

— Мой зять очень увлекается регби. Не помню, за какой клуб он играет, но иногда он играет за Ирландию. Его имя Дермот Глисон. Вы случайно его не знаете?

— Дермот Глисон? Второй ряд сборной Ирландии?

Я кивнула.

— О да, правильно.

— О, мой Бог! Дермот Глисон! Он ваш родственник?

— Он женат на моей сестре Элисон.

— Дермот Глисон, — повторил Тим Глэдстоун, качая головой, словно не мог в это поверить. Я понятия не имела, что доктор Дермот такой знаменитый. Нужно быть с ним приветливей и, может быть, даже спросить кого-нибудь, что значит второй ряд.

— Он иногда дает папе билеты на матчи, — сказала я, внезапно придумав, как можно будет подхалимничать перед шефом. — Я могу попросить его давать вам билеты. Конечно, если вы хотите, я хочу сказать, может быть, вас не интересует…

— Нет, нет, Эллен, я бы с удовольствием, если вас это не затруднит.

— Нет проблем. Кажется, папа говорил что-то о том, что Дермот даст ему билеты на большой матч в следующем сезоне.

— Это было бы чудесно, Эллен, — сказал Тим Глэдстоун, широко улыбаясь мне. Я откинулась на спинку стула и тоже улыбнулась, в восторге оттого, что он, казалось, забыл об инциденте на парковке. В этот момент раздался слабый стук в дверь, и в нее просунулась голова Эндрю.

— Тим? Извини, что беспокою тебя, я только что пришел. Принести папки, чтобы мы могли составить план поездки?

— Эндрю? Как поживаешь? Я еще не успел сообщить Эллен. Принеси, пожалуйста, папки и брошюры, пока я посвящу ее в наши дела. Я так понимаю, что у нас мало времени.

Эндрю улыбкой выразил согласие и вышел.

— Посвятить меня во что? — спросила я, не в силах скрыть любопытство.

— Эллен, — торжественно произнес Тим Глэдстоун, откидываясь в кожаном кресле и положив перед собой руки с наманикюренными ногтями. — Наша компания подписала очень интересный и выгодный контракт с испанской компанией «Паблито Истейтс». О доле в новом проекте жилищного строительства в Марбелле. Нам нужно послать туда нескольких ведущих сотрудников, чтобы проверить все лично. Не то чтобы я им не доверял, «Паблито» — фирма с очень хорошей репутацией. Однако всегда лучше увидеть все своими глазами. Так что вы с Эндрю летите в среду утром…

— Я? С Эндрю?

Тим Глэдстоун улыбнулся и утвердительно кивнул.

— У вас есть заграничный паспорт, я полагаю?

— Да.

— Отлично. Отлично.

— Но почему я?

— Что?

Я сделала глубокий вдох, проклиная судьбу, которая в последнее время слишком уж запускала в мою жизнь свои лапы. Я и Эндрю? В Испанию? Я посмотрела на Тима Глэдстоуна, который, естественно, выглядел удивленным тем, что я не выразила восторга по поводу такой замечательной перспективы. Лучше бы я была школьной учительницей…

— Я ведь не имею опыта на рынке иностранной недвижимости…

— Ты же говоришь по-испански, не правда ли, Эллен? — раздался за моей спиной голос Эндрю. Я оглянулась и увидела Эндрю стоявшим в дверях с папками в его длинных руках. — Тим вспомнил, что читал это в твоем досье. Это одна из причин, почему он хочет, чтобы ты поехала в Марбеллу.

Я взглянула на Тима Глэдстоуна, который улыбался мне, и заставила себя тоже улыбнуться. В конце концов, он ведь не знал, что разрушал мою жизнь. Откуда ему было знать?

Тим Глэдстоун встал.

— Извините меня, я на минутку выйду, — бросил он на ходу, направляясь к двери. — Эндрю, посвяти, пожалуйста, Эллен в детали, пока меня не будет. Я скоро вернусь.

Дверь за ним закрылась, и Эндрю разложил на полу бумаги. Я взглянула на его затылок. Руфи понравились его губы, а мне — затылок. В нем было нечто… ранимое. Он опустился на колени возле бумаг и обернулся ко мне.

— Вот район застройки, — сказал он, указывая на карту и какой-то рисунок. — Сотня квартир вполне на уровне рынка. Около пляжа, но не в самом центре курорта. Естественно, рядом площадки для гольфа… Эллен, ты здорова?

Я подняла на него глаза.

— Что ты имеешь в виду? Дай мне эти брошюры, и я их прочту. Может быть, я смогу взять их на ночь домой, чтобы лучше прочувствовать, что это за место.

— Я не то имею в виду.

Эндрю встал и подошел к стулу, на котором я сидела. Я тоже встала, поскольку не могла вынести преимущества, которое он получал, возвышаясь надо мной.

— А что? Ты думаешь, я не пойму, что написано в этих бумажках? Я умею читать по-испански и говорить тоже, Эндрю. Я разберусь.

Эндрю покачал головой и продолжал смотреть на меня. Вглядываясь в мое лицо, словно ища в нем что-то и затем заглядывая мне в глаза с озадаченным выражением своих серых глаз. Мы стояли так близко друг от друга, что я чувствовала его дыхание на своей щеке. Я хотела отодвинуться, но не могла, потому что находилась как бы в ловушке между столом и стулом. И еще потому, что не могла отодвинуться. Или не хотела.

— А в чем дело? — спросила я.

— Ты здорова?

Я кивнула, но мои глаза сами собой наполнились слезами. Эндрю протянул руку к моему лицу и легонько провел большим пальцем по моей щеке.

— Тушь.

— Shit, — пробормотала я.

Эндрю улыбнулся.

— Это выглядит даже привлекательно. Но ты чем-то расстроена? Плакала?

Я закрыла глаза, потому что не понимала, что происходит внутри меня, и боялась снова заплакать и снова сделаться плаксой. Но закрыть глаза было даже большей ошибкой. Поскольку, как только я это сделала, сразу же ощутила запах Эндрю и внезапно погрузилась в те дни и ночи, когда мы были вместе. Ко мне вернулись и то время, и наша любовь, и вся сердечная боль, и все глупые, глупые ошибки.

Я открыла глаза, но это не особенно помогло. Эндрю все еще смотрел на меня, и я была уверена, что он вспоминал то же, что и я. Но между нами все было кончено. Раз и навсегда. Слишком много воды утекло под тем мостом, чтобы вернуться назад, и к тому же сейчас у меня был Тони. Великолепный, сексуальный, внимательный Тони. Даже если он и не был Эндрю, он был замечательным.

Но тут я вдруг вспомнила, как целовалась с Тони в «Ривер клубе» в пятницу вечером. И Эндрю, и полгорода видели это. И может быть, Эндрю тоже вспомнил об этом, потому что его глаза внезапно сделались холодными. Словно он захлопнул дверь внутри себя. В тот же момент дверь офиса отворилась.

— Отлично! — воскликнул Тим Глэдстоун, подходя к своему креслу. — Эллен уже в курсе дела. Нам остается решить несколько деталей, и все будет в порядке. Что вы сами думаете об этом?

— Нет проблем, — сказал Эндрю, подбирая разбросанные по ковру бумаги.

— Все замечательно, — отозвалась я, лихорадочно стараясь взять себя в руки и напоминая себе о том, что Эндрю Кенни — большая свинья и я прекрасно живу и без него. — Не могу дождаться. Испания! Едем.




Глава 13


В среду утром дождь лил как из ведра, и я была этому очень рада. Приятно было отправиться в Марбеллу, когда в Ирландии было серо и противно. Даже если я ехала работать, а не отдыхать и со мной ехал Эндрю. Была только одна проблема — как вести себя в поездке с моим бывшим любовником и теперешним начальником. Я пыталась разработать стратегию, но так ничего не придумала и сдалась.

Я проспала большую часть полета. Это избавило меня от необходимости беседовать с Эндрю. Сойдя с самолета в аэропорту Малаги, мы сразу же попали в страшное пекло. Я была рада тому, что предусмотрительно надела под плащ кофточку без рукавов. Эндрю же, конечно, парился в строгом костюме.

В ожидании такси мы изнывали под лучами испанского солнца. Казалось, что зной словно поднимается над землей наподобие странного сухого тумана. Но это была благословенная жара. И голубое небо было безоблачным, что всегда в новинку для ирландца. Эндрю снял свой прекрасно скроенный пиджак и шелковый галстук и теперь расстегивал пуговицы на рубашке.

— Эндрю, не раздевайся здесь. Испанцы могут не вынести зрелища твоего потрясающего белого тела, — засмеялась я.

— Белые тела — экзотика, когда все время видишь коричневые. Вот посмотришь, Эллен, они будут стоять в очереди, чтобы купить у меня роскошные апартаменты, едва взглянут на мою белоснежную кожу.

Он улыбнулся мне и взъерошил рукой волосы, как раз по последней моде. Мне нравилось, когда он это делал. Я отвернулась. И он тоже.

— Это наше такси! — заорала я на толстого, потного бизнесмена, который пытался захватить его.

Толстяк отошел от такси и уставился на меня с открытым ртом, как вытащенная из воды золотая рыбка. Водитель смеялся и качал головой.

— Что ты сказала, Эллен? — спросил Эндрю, когда мы уселись в такси, чтобы совершить тридцатиминутную поездку до Марбеллы.

Я пожала плечами.

— Убирайся от моего такси, потная, толстая свинья, и жди своей очереди, как и все остальные. Вот и все, что я сказала. Не бог весть что.

Водитель такси все еще смеялся.

— Эллен!

— Что здесь такого? Мы же отстояли наше такси, не так ли? — Я снова пожала плечами.

— Ничего удивительного.

Мы снова замолчали, глядя по сторонам автострады. Бедро Эндрю прижималось к моему. Я знала, что он это делает не нарочно. Это было последствием его большого роста и того, что он был зажат на заднем сиденье испанского такси с очень долговязой девушкой. Но меня это не раздражало, даже наоборот, нравилось. Я попробовала было отодвинуться ближе к дверце, но для наших длинных конечностей в машине не было места. Тогда я закрыла глаза и постаралась вызвать в своем воображении образ Тони Джордана. Но вместо него передо мной возникли серые глаза Эндрю. Его бедро сильнее прижалось к моему. Или мне это только показалось?

Солнечные очки. Мне нужны солнечные очки. Если бы они у меня были, я бы прекрасно себя чувствовала и избавилась бы от плохих мыслей о бывшем бойфренде. Я порылась в сумке, но вспомнила, что положила очки в чемодан. Эндрю отвернулся от окна и взглянул на меня. Я забыла, как он красив. Другой тип красоты, чем у Тони. Красота, которая поражает не сразу, а постепенно.

— Все в порядке, Эллен? Ты что-то уронила? — спросил он и, наклонившись, посмотрел на пол. Ну это уж чересчур! Эндрю Кенни склонился между моими ногами, а мы еще не доехали до Марбеллы.

— Bay! — воскликнула я. — Я, должно быть, уже перегрелась.

Эндрю выпрямился.

— Что с тобой?

— Соль Плайа, — объявил таксист. Я чуть было не расцеловала его. Мы приехали в наши апартаменты, и я могла прийти в себя от… солнца или чего-то там еще.

Номер, который предоставил нам «Паблито Истейтс», относился к категории люкс. Я охнула, увидев джакузи и 32-дюймовый цифровой телевизор. В гостиной стояли цветы, а на кухне корзина с экзотическими фруктами. «Паблито Истейтс» из кожи вон лезла, чтобы произвести впечатление, и я не жаловалась.

Я подбежала к застекленным балконным дверям и растворила их. Открывшийся вид напоминал художественную открытку или сцену из фильма. Невероятно! Захватывающее дух зрелище. Апартаменты были расположены на холме на окраине Марбеллы с видом на чудесное бирюзовое Средиземное море. Раскинувшийся внизу город был ослепительно белым. Я позвала Эндрю полюбоваться вместе со мной.

— Как красиво! — воскликнула я, наслаждаясь идиллической картиной перед моими глазами. Под нами город, перед нами море и маленький дворик — патио, усиливавший очарование этого места.

— Держу пари, что ночью здесь захватывающее зрелище, — сказал Эндрю. Он стоял рядом со мной. Может быть, слишком близко? Я не шевелилась.

— Эти апартаменты дорогие? Для продажи выставляют такие же? — спросила я.

— Нет. «Паблито Истейтс» построил эту эксклюзивную деревню где-то пять лет назад. Купим, а? — Он засмеялся и положил руку на мое плечо.

— С удовольствием. — Мне нравилась тяжесть его руки на моем плече. — Когда я вижу такое невероятно красивое место, как это, то завидую людям, которые владеют всем этим. Я имею в виду не апартаменты, а потрясающий вид. Я хочу владеть им, — заключила я, протягивая руку в сторону моря.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, Эллен. Ты хочешь владеть тем, что любишь. Я очень хорошо тебя понимаю, — проговорил он тихо мне на ухо.

Я повернулась и посмотрела на его лицо, ожидая увидеть улыбочку или ухмылку. Но он был очень серьезен. Его глаза искали мои. Я не знала, что он ожидал в них найти. А может быть, не хотела знать.

— Я бы съела быка, — заявила я и, стряхнув со своего плеча руку Эндрю, отправилась на поиски пищи.

Интересно, распространилось ли гостеприимство «Паблито Истейтс» на обильное угощение? Да. Холодильник в американском стиле был забит салатами, овощами и разными сортами холодного мяса. И еще вином. «Фаустино». Мое любимое. А также множеством банок пива «Сан Мигель».

— Эндрю, взгляни сюда, это даже лучше, чем вид с балкона, — закричала я в сторону стеклянных дверей, выгружая еду на стол, чтобы приготовить ланч.

Мы ели на патио. Эндрю откупорил бутылку вина.

— Мы не можем пить и вести машину, — напомнила я, когда мы поглотили половину еды. Мои глаза не отрывались от оставшегося вина.

— Какое открытие, Эллен! Так что же ты предлагаешь? О, я знаю. Я вообще пить не буду и позволю тебе допить остальное. Как ты на это смотришь?

— Отлично, — обрадовалась я, отрезая огромный ломоть хлеба.

Воцарилось молчание, нарушаемое только отчаянным щебетом птиц на деревьях. Я чувствовала запах бугенвиллии. Наклонившись через металлический стол, я взяла несколько проспектов нового жилищного комплекса. Просто от нечего делать.

— Сегодня до всех наших объектов мы сможем дойти пешком, — заметил Эндрю.

— Так что у нас на повестке дня? Мне бы хотелось искупаться. Море такое красивое и соблазнительное. Не то что в Иоле, где поверх бикини нужно надевать свитер, — сказала я, намазывая хлеб маслом.

— В три у нас встреча с «Паблито». Их офис прямо по дороге. А потом мы свободны до восьми часов, когда пойдем с ними ужинать, — объявил он, вытягивая длинные ноги и складывая на груди руки.

На нем были темные очки, скрывавшие глаза. Но я могла держать пари, что они были уже закрыты. Он спал. Еще одна привычка Эндрю, о которой я забыла. Он любил вздремнуть после еды. Как маленький ребенок.

— Эллен, почему ты на меня смотришь?

— Просто так. Я думала, что ты спишь, так что я… я не смотрела на тебя. Просто за твоей спиной необычный цветок… вон там… видишь?

— Иногда мне кажется, что ты просто ненормальная. — Он встал и пошел в спальню. Он смеялся. Я тоже усмехнулась про себя.




Встреча закончилась только в половине шестого. Я кинулась в наши шикарные апартаменты, оставив Эндрю забрать машину, которую нам дали напрокат гостеприимные хозяева. Наверное, открытый «мерс». Я бросила в сумку купальник и полотенце и отправилась в уединенную бухточку в пяти минутах ходьбы от апартаментов, о которой мне говорил один сотрудник «Паблито». У меня едва оставалось время на то, чтобы искупаться перед ужином.

Бухточка была очень красивой и совершенно безлюдной. Я надела купальник и вбежала в теплое море, позволив ему омывать мое тело. Я долго плавала, зная в душе, что мне не следует плавать одной в незнакомом месте. Но ведь это был не суровый серый Атлантический океан, а теплое, мирное Средиземное море. Мне хотелось вымыть из своего тела все стрессы и напряжение.

Все-таки я плавала вблизи берега, как учил меня отец, когда мне было лет девять-десять. Через полчаса энергичного плавания я перевернулась и поплавала немного на спине, глядя на ясное голубое небо.

— Эллен, уже половина восьмого.

— Ах!

— Я не хотел тебя напугать. Я думал, что ты видела меня, когда я был на берегу.

— Господи, Эндрю! — воскликнула я, брызгаясь и стараясь выпрямиться.

— Вставай, Эллен, слышишь, ты можешь здесь встать, попробуй — командовал он сквозь смех.

Он протянул мне руку. Я взялась за нее и встала на мягкое песчаное дно. Теперь у меня под ногами была земля. Не отпуская моей руки, Эндрю подвигался ко мне в воде все ближе и ближе. Так близко, что я могла видеть золотые крапинки в его серых глазах.

— Прости, Эллен.

— Ничего, все в порядке, — ответила я, не сводя с него глаз.

Тогда он обвил меня обеими руками и прижал к своему мокрому телу. Но я была не готова к той лавине чувств, которую вызвало простое объятие моего бывшего любовника. Я отвернулась, стараясь взять себя в руки. Но не оттолкнула его. Друзья всегда обнимаются, сказала я себе. Может быть, нам стоит попробовать для разнообразия стать друзьями. Он взял меня за подбородок и повернул к себе.

А потом он поцеловал меня. Осторожно, нежно, потрясающе. Неподражаемый поцелуй Эндрю, который мог целовать, как никто другой. И от этого поцелуя у меня было такое приятное ощущение, какое бывает от туфель, которые тебе точно впору. Или как в детстве, когда возвращаешься домой и знаешь, что папа принес гостинец. В общем, то ощущение, которому и следовало быть.

— Нет! Нет! — закричала я, вырываясь и устремляясь к берегу. Лучше, конечно, было бы с достоинством уйти — нельзя с достоинством бежать по пояс в воде.

— Эллен, извини. Пожалуйста. Эллен, послушай, это случилось само собой… но это было так приятно… я подумал, что ты… Эллен, пожалуйста, остановись… посмотри на меня.

Но я продолжала идти вброд к песчаному берегу и, достигнув его, подобрала сумку и пошла по дорожке. Не оглянувшись.




Глава 14


Вернувшись в номер, я приняла душ и быстро оделась, стараясь разобраться в том, что случилось на пляже. Неужели все это время я сохраняла к Эндрю какое-то чувство? После всего, что произошло между нами? И неужели он тоже сохраняет ко мне чувство? Или просто ищет возможности потрахаться? Я знала, что ответом на все эти вопросы было «нет». За исключением последнего. Ему просто хотелось потрахаться, решила я, покрывая ногти лаком. Лиловым. Я вспомнила Молли.

Раздался робкий стук в дверь.

— Эллен?

Я ничего не сказала и подошла к телефону проверить его на предмет звонков. Поступил звонок от Индии. Но сигнал был слабым, и я решила перезвонить ей позднее.

— Эллен, нам надо поговорить.

— Нам не о чем говорить, Эндрю. Не о чем, — сказала я, едва не кусая свеженаманикюренные ногти.

— Открой дверь, Эллен. Прекрати, мы же взрослые люди. Открой дверь.

Я открыла. Он принял душ, и его волосы были до сих пор влажными. Мне хотелось взъерошить их рукой. Это желание возникло у меня, несмотря на решимость ввести всю ситуацию в управляемое русло.

— Говори, — приказала я.

На нем были необыкновенно красивые легкие брюки из светло-бежевого материала и черная рубашка, которая стоила, возможно, больше, чем джакузи в ванной.

— Давай пойдем на патио. Я охладил немного вина, у нас есть еще время, пока они за нами заедут. — И, не дожидаясь ответа, направился быстрыми шагами к стеклянным дверям.

Я последовала за ним. Солнце только садилось, и небо над морем было освещено красными всполохами, словно заревом пожара. Я потягивала вино маленькими глоточкам, любуясь красотой заката. Это была настоящая жизнь. За исключением того, что случилось на пляже. И Тони. И нападения. И готовки матери.

— Эллен, извини за то, что произошло на пляже. Я не хотел тебя обидеть.

Он сидел напротив меня, положив локти на стол и опустив лицо на руки. Я посмотрела на него, но ничего не сказала.

— Однако, Эллен, я не могу извиняться за то, что… За то, что ты мне все еще нравишься, — проговорил он и, протянув руку, коснулся через стол моей.

Я быстро одернула руку. Значит, он не собирался извиняться за то, что хотел меня трахнуть. Какая наглость!

— Послушай, если тебе нужен быстрый трах, то я уверена, что ты можешь найти такие места в Марбелле, которые удовлетворят твои потребности, так сказать…

— Не верю, что ты можешь даже так думать.

Я пожала плечами.

— Советую тебе спросить Хуана из «Паблито Истейтс». До сих пор они все предусматривали. Уверена, что это не будет проблемой. А теперь извини меня. — Я вернулась в гостиную и услышала шорох колес на гравиевой дорожке.

Эндрю пошел за мной в комнату. Я чувствовала, что он стоял за моей спиной, но не оглянулась. Стояла и ждала звонка в дверь.

— Эллен…

— Что?

— Эллен, сделай одолжение, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю.

— Пожалуйста, — процедила я сквозь зубы, повернувшись и уставившись на белую стену передо мной. Около потолка я заметила трещину. Прозвенел дверной звонок. Я вздрогнула.

— Послушай, Эллен, забудем то, что произошло. Ты права, а я, как всегда, не прав. Ты слышишь только то, что хочешь слышать, и видишь только то, что хочешь видеть. Я открою эту чертову дверь, раз ты с таким восхищением рассматриваешь стену, — бросил он, метнувшись по направлению к холлу.

Слезы застлали мне глаза, но я смахнула их. На моем лице была дорогая косметика, и я не хотела ее испортить. И вообще я достаточно уже наплакалась в прошлом из-за Эндрю Кенни. Я знала, что поездка в Испанию не была хорошей идеей, и не была к ней готова. И конечно, не была готова к моим чувствам по отношению к Эндрю. К чувствам, которых там вообще не должно было быть.

Эндрю вернулся с двумя «шишками» из «Паблито Истейтс». Я была рада тому, что одна из них была женщиной.

— Эллен, ты знаешь Хуана. А это Анна — финансовый директор «Паблито Истейтс», — представил их Эндрю, моментально переключившись на роль магната в области недвижимости. Я улыбнулась и протянула гостям руку.

— Сеньорита! Вы прекрасно выглядите. Как актриса, о, как ее имя? Ага! Сандра Бэллок, она играла в фильме о скоростном автобусе, — с чувством сказал Хуан.

Эндрю усмехнулся, а Анна рассмеялась смехом, точь-в-точь похожим на ржание лошади. Через нос. Я стояла и глупо улыбалась, с застывшей в воздухе рукой.

Хуан пожал ее, а Анна кивнула и сверкнула двумя рядами жемчужно-белых зубов. Она уставилась на Эндрю, моргая длинными черными ресницами. Я разрывалась между желанием врезать ей в идеальные зубы и спросить, где она купила такую тушь. Вместо этого я улыбалась всем бессмысленной улыбкой. У меня было предчувствие, что предстоит длинная ночь.

И оказалась совершенно права. Мы поели в маленьком ресторанчике под открытым небом в старом городе. Еда и вино были первоклассными, но Анна меня достала. К десерту мне хотелось ее удушить. Я не могла решить, то ли это ее лошадиный смех, то ли трепещущие ресницы будили во мне убийцу.

Я была в восторге, когда Эндрю отказался идти в ночной клуб. Хуан отвез нас домой. Мы с ним сидели на переднем сиденье, а Эндрю с Анной — на заднем, хихикая и флиртуя друг с друга. Мне уже становилось трудно весь вечер казаться вежливой. Поэтому я решила, что самым безопасным будет улыбаться бессмысленной улыбкой, когда кто-нибудь заговаривал по дороге домой. Это сработало. Все пожелали друг другу спокойной ночи, и мы с Эндрю вылезли из машины. Анна высунулась из окна, махая рукой и посылая воздушные поцелуи, пока машина не исчезла из виду. Я с облегчением вздохнула и впервые за эту ночь расслабилась.

— Боже, ну и работенка! Между прочим, спасибо за твою помощь, Эллен, — сказал он, открывая дверь апартаментов.

— Пожалуйста, Эндрю, рада помочь в любое время, только попроси, — ответила я и направилась к холодильнику и ледяной бутылке «Фаустино».

Он достал с полки два бокала и пошел к патио.

— Эллен, откуда у тебя эта глупая улыбка? Что она означает? — спросил он, открывая стеклянные двери.

Я последовала за ним с бутылкой вина. Луна отбрасывала серебряную дорожку света на стол, а по небу были разбросаны мириады звезд. Было еще тепло, и в кустах верещали сверчки. Мигающие огни Марбеллы соперничали с мерцающими звездами. Я сбросила босоножки на шпильках и опустилась в кресло напротив Эндрю.

— Восхитительно, — вздохнула я.

— Твою улыбку нельзя было назвать восхитительной, Эллен. Ты словно была под действием наркотиков, — сказал он и налил вина в бокалы.

— Мне приходилось выбирать между этой глупой улыбкой и убийством Анны. Серьезно. Этот лошадиный смех, эти моргающие ресницы. Она ведь неглупая женщина, так зачем напропалую кокетничает с мужчинами? С тобой?

— Неправда. Меня она тоже достала, как и тебя. Но ты к ней чересчур строга.

— Ей повезло, что я не треснула ее по голове этой чертовой бутылкой «Сангрии», которую она хотела, чтобы ты — и только ты — выпил. И прямо из горлышка. Даже Хуан был шокирован. Я слышала, как он шепотом уговаривал ее по-испански угомониться.

Я сделала большой глоток из своего бокала и взглянула на Эндрю. Он улыбался.

— Между прочим, я ответила ему по-испански, и он чуть было не упал со стула. Это был мой триумф в этот вечер, — сказала я, и мы оба рассмеялись. То, что началось как обычное хихиканье, внезапно превратилось в хриплый, животный хохот. Каждый раз, когда наши глаза встречались, мы начинали смеяться еще громче. У меня от смеха заболел живот, а по щекам Эндрю текли слезы. Я понимала, что мы смеялись больше от снятия напряжения, чем от самих слов.

А Эндрю выглядел великолепно! Я знаю, что лунный свет всем идет, но он превратил его из просто привлекательного мужчины в невероятного, захватывающего дух красавца. Как сказала бы Руфь, при виде такого мужика трусы падают сами. В этот момент я точно знала, чего хочу. Я хотела наклониться и поцеловать его в красивые чувственные губы. Хотела поцеловать его и дать выход чувствам, существование которых решила отрицать. Но по прошлому опыту я знала, что не могу снова доверить Эндрю свое сердце. Нет, нет, никогда!

Наливая вино, он наклонился надо мной. Я ощущала слабый запах его одеколона, которым он всегда душился — пахнувшего лесом. Я задержала дыхание, пока он наливал вино. Наши головы почти касались друг друга. Я решила, что если он повернет голову ко мне, то поцелую его, будь я проклята!

Он повернул голову. Он улыбался в лунном свете и опустился на колени передо мной. Наши лица были на одном уровне. Я провела пальцами по его губам. Как я любила этот рот! Он протянул руку и поймал мои блуждающие пальцы. Я подумала, что он собирается положить их в свой сексуальный рот. Но вместо этого он положил мою руку на стол, при этом отрицательно мотая головой.

От его улыбки мое сердце окончательно растаяло.

— Нет, Эллен, мне не нужен простой трах. По крайней мере, с тобой. Поэтому, если ты извинишь меня, я пойду в койку, завтра предстоит долгий день. — И он потрепал меня по подбородку, как маленького ребенка.

— Спокойной ночи, Эллен.

— Спокойной ночи, — прошептала я так тихо, что меня могли услышать только сверчки.

Я еще посидела во власти противоречивых чувств. Я не могла любить его снова, об этом не было и речи. Меня ждал потрясающий Тони Джордан, ждал дома, а может быть, в Англии или еще где-то. Но он никогда не будет Эндрю. Никогда не будет так подходить мне, как Эндрю. Мы подходили друг другу, как фрагменты пазла, составляющие одну картинку, — совершенно естественно, неотвратимо. Да, вот точное слово для описания Эндрю и меня. Неотвратимо. И возможно, поэтому я так долго подавляла свои чувства к нему. Мне не нравилась мысль о том, что огромные пласты моей жизни были мне неподвластны. Я хотела сама контролировать свою жизнь, а не давать жизни контролировать меня. А с Эндрю я никогда не могла контролировать себя.

Я налила еще вина и позволила себе вспомнить тот первый день, когда я положила глаз на Эндрю. Это был прекрасный весенний день. На мне была пара совершенно новых джинсов «Левис», которые накануне профинансировал мой отец. Я возвращалась с лекции по строительным конструкциям, а Эндрю с приятелями входил в лекционную, когда я из нее выходила. Столкнувшись с ним в дверях, я посмотрела прямо в его серо-стальные глаза. Он на секунду остановился, как будто мы где-то встречались, но он не мог вспомнить где. Я почувствовала то же самое. Как будто знала его всю жизнь.

В тот же вечер я встретила его на дискотеке в колледже. Я притворилась, будто хотела узнать название группы и кто-то сказал мне, что он его знает. Это была ложь. Мне просто хотелось поговорить с ним. И ему, наверное, тоже, потому что он пригласил меня посмотреть на следующий день «Апокалипсис» в киноклубе. Так все и началось.

После этого мы были неразлучны. По уши влюблены друг в друга, совершенно ослеплены страстью. Через год мы съехались. Я заканчивала колледж, Эндрю уже получил диплом и работал в фирме «Ли Истейтс» в качестве младшего аукциониста. Конечно, очень успешно. Наша жизнь была почти идеальной.

Но в бочке меда была ложка дегтя. Эта моя мать, которая настаивала на том, чтобы мы поженились, прежде чем будем гореть в аду. И еще была семья Эндрю: злая, раздражительная Сильвия Кенни, которой невозможно было угодить, ее муж — трудоголик Роджер и их высокоамбициозные дети. Эндрю был исключением, так я, по крайней мере, думала в то время. Я знала, что в глазах его родителей никогда не буду достаточно хороша для их Энди. Я была слишком высокая, слишком худая, слишком темноволосая, слишком прямая и искренняя, слишком обыкновенная, слишком умная, слишком тупая. Но, как ни странно, наши отношения выдержали наших родственников. Чего они не выдержали, это нас самих.

Я отпила еще вина и вспомнила последние дни нашей агонизирующей великой любви. Они начались с его предложения пожениться. Это было роковой ошибкой. Я хочу сказать, что мы прекрасно ладили друг с другом, были безумно влюблены и безумно хотели друг друга. Все было замечательно до тех пор, пока Эндрю не попросил меня выйти за него замуж.

Это был обычный вечер вторника. Мы ели спагетти. Он сделал это в тот момент, когда я пережевывала мою pasta. Он сказал, что любит меня, что никогда в жизни ни в чем не был уверен так, как в том, что хочет на мне жениться. И чем скорее, тем лучше. Потом спросил, чувствую ли я то же самое. Он думал, что чувствую. Так что, сказал он, давай поженимся и примем обязательства друг перед другом. Что я об этом думаю? Я хотела сказать, что думаю, что с его стороны свинство делать мне предложение, прежде чем я закончила ужин. Это лишило меня аппетита. Но я ничего определенного не ответила и отделалась шуткой.

Я все еще думаю, что он был не прав, сбежав от меня. Он ведь говорил, что я для него единственная, что любит меня и все такое… Я сделала всего одну-единственную маленькую ошибочку, которая на самом деле помогла мне лучше понять мое отношение к нему. А он взял и сбежал в Лондон.

Спустя неделю после того, как Эндрю сделал мне предложение, я пошла с Индией в паб. Предполагалось, что я буду обдумывать его предложение. Но мне казалось, что я еду в поезде, который идет без остановок. Я хотела сойти и подождать, пока не буду уверена в том, что села на тот поезд. Я не сказала об этом Эндрю, по крайней мере, прямо. Но он должен был догадаться. Я была на четыре года моложе его. Мне было всего двадцать четыре года — дитя, ребенок. А он хотел как можно скорее брака и всего, что с ним связано.

Поэтому я назло ему отправилась с Индией и переспала с ее братом, Эмерсоном Верком. Это получилось случайно, не то чтобы я планировала это в течение вечера. Мы все вместе пили — Эмерсон пришел в паб со своими друзьями-киношниками. Он был полной противоположностью своей сестре. Высокий голубоглазый блондин. Я как следует выпила, и у нас с Эмерсоном завязался оживленный разговор. На следующий день он уезжал в Буэнос-Айрес для работы над каким-то фильмом. Малобюджетным, мрачным и многозначительным, как его охарактеризовала, шутя, Индия. Беседовать с Эмерсоном было все равно как заглянуть в другой мир. Мир без закладных, выгодной работы или карьерной лестницы. И браков.

Итак, я переспала с ним той ночью. Как только мы кончили и я лежала в темноте в чужой постели, я поняла, что люблю, нет! обожаю землю, по которой ходил Эндрю Кенни. И что я не просто хочу выйти за него замуж, а хочу соединиться с ним всеми костями и сухожилиями. Я умирала, как хотела его видеть. Сказать ему: «Да! Да! Да!» Поэтому я оставила Эмерсона храпеть в его кровати с постельным бельем под леопарда и бросилась на такси к Эндрю.

Но Эндрю совсем не был счастлив от моего открытия. Вернее, он не был счастлив от того, каким образом я сделала это открытие. Наверное, мне следовало опустить ту часть, где я спала с Эмерсоном. Может быть, надо было просто сказать ему, что мне открылась истина, когда я стояла, заказывая напитки себе и Индии в баре на Шеннон-стрит.

Но мы никогда не лгали друг другу. И я не считала хорошей идеей начать врать в ту ночь, когда собиралась принять его предложение. Поэтому я разбудила его той ночью, прыгнула к нему на постель и стала покрывать поцелуями его лицо и чудесные губы. А он засмеялся и спросил: «Что с тобой, Эллен?» Я и выложила ему все: об Эмерсоне и остальном. Он молчал, а потом отстранился от меня и моих поцелуев. И я почувствовала, что он ушел в себя. Его глаза сделались стальными, а прекрасный рот горестно скривился.

Я взмолилась: «Эндрю, разве ты не понимаешь? Мне нужно было переспать с ним, чтобы убедиться в том, что я люблю тебя. Теперь я в этом уверена. Эндрю, Эндрю, пожалуйста, послушай меня. Я люблю тебя. Я могу сказать это тебе в глаза. Я люблю тебя и хочу выйти за тебя замуж, хочу больше всего на свете. Разве этого недостаточно?»




Сидя на патио, я вытянула ноги. Огни Марбеллы начали гаснуть, а сверчки, наконец, замолкли и легли спать. Мое лицо было мокрым, и я поняла, что плакала. Словно ко мне снова вернулась та ночь, когда я пыталась уговорить Эндрю. Но мне это не удалось. Я уснула, а когда проснулась на следующее утро, его уже не было — он ушел.

Спустя месяц я узнала, что у него новая, сказочная работа в Лондоне. Весь месяц до того, как он уехал, я пыталась связаться с ним. Оставляла ему послания на телефоне и у его коллег. Ждала его около офиса. Но он всегда умудрялся уйти, не встречаясь со мной. Я перестала преследовать его, когда однажды Индия сказала, что я напоминаю ей женщину из фильма «Роковая страсть» и что Эндрю — большой высокомерный ублюдок и мне лучше его забыть. Я больше ничего не знала о нем до прошлого месяца, когда он вернулся. Тогда на моих глазах снова выступили слезы, но я смахнула их ладонью руки. Нужно было ожесточить сердце. Я стала другим человеком.

Я не допила вино и легла спать.




Глава 15


Раннее утро четверга в Испании было словно воскресный день — солнечным, теплым и прекрасным. Я надела легкие брюки и туфли без каблуков, потому что знала, что мы поедем на строительную площадку жилого комплекса. Я слышала, как Эндрю насвистывал на кухне. До меня доносился аромат свежего кофе и еще чего-то печеного.

— Круассаны, — сказал он, когда я вышла на кухню, — правда, те, что продают в консервных банках. Я нашел их в холодильнике. А еще выжал свежий апельсиновый сок. У нас в Испании будет французский завтрак. Ты голодна?

Я кивнула и налила себе кофе. Он был отличным. Я смотрела в свою чашку, чтобы не встречаться взглядом с Эндрю. В моей голове были еще свежи воспоминания, которые я воскресила прошлой ночью. Воспоминания о том, как я целовала этот чувственный рот, которые теперь поглощал круассан и который по-прежнему выглядел так же сексуально, даже обсыпанный крошками. И горькие воспоминания о том месяце, когда я охотилась за Энди, и о том отчаянии и опустошенности, которые испытала, когда поняла, что потеряла его. Я тогда поклялась, что никогда не позволю себе снова оказаться такой ранимой.

— Пора, — сказал Эндрю, и я соскочила со стула.

— Пора что? — с испугом спросила я.

— Работать, Эллен. Вспомни, что мы приехали сюда работать, и нам заплатили хорошие деньги за то, чтобы мы сделали ее хорошо.

В ответ я запустила в него круассаном, но он пригнулся и швырнул в меня другим, попав прямо в мою белоснежную футболку.

— Извини, Эллен, я не думал, что попаду так метко, — засмеялся он. Взял салфетку и приблизился с ней ко мне.

Я отстранилась.

— Не надо, ты еще больше ее испачкаешь.

Он посмотрел на мою грудь и смутился. Мои напряженные соски выбрали этот момент, чтобы привлечь его внимание. Я сложила руки на груди и посмотрела на Эндрю.

— Ты испортила весь вид, Эллен. А было очень интересно. — Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой, которую я так любила. Нет, нет, о чем я думала! Я ненавидела этого самоуверенного выскочку.

— Давай работать, — спокойно сказала я и пошла переодеться.

Мы проехали по Марбелле в «мерседесе» с открытым верхом. Эндрю вел себя как ребенок, получивший новую игрушку. И, надо признаться, что я тоже. Мне не терпелось повести машину, и я сказала об этом Эндрю.

— Видишь, Эллен, что бывает, когда ездишь в розовой «хонде». Нужно водить настоящую машину, чтобы знать, что это такое, — сказал он, не сводя глаз с узких улочек старого города.

Я могла поклясться на Библии, что его кожа уже потемнела от загара после всего одного дня в Испании. На нем были темные очки и потрясающая аквамариновая рубашка, наверняка купленная не на распродаже.

— Поэтому я буду управлять ею весь день.

— Тебе придется сражаться за нее со мной.

— Сражаться — как? Словами? Или с помощью классической борьбы? Матч до нокаута? Я бы предпочла борьбу, — сказала я и покрутила настройку автомагнитолы. Из приемника внезапно полилась испанская музыка, и мы оба рассмеялись.

— Давай поборемся. Я хочу тебя побороть, — произнес он через минуту. — На пляже, в этой маленькой пещере.

Я смутилась и не ответила. Я молчала, пока мы не доехали до жилого комплекса, который «Глэдстоун и Ричардз» собирались продать в хмуром, дождливом Шеннонсайде.

Остальную часть дня мы напряженно работали, сделав только короткий перерыв на ланч. Жилой комплекс «Морской гольф» был расположен в прекрасном месте с видом на море, позади него находились новые площадки для гольфа. Был там и плавательный бассейн причудливой формы, и детский «лягушатник», который, как я знала, будет большим плюсом при назначении цены.

Я фотографировала все цифровым фотоаппаратом, пока Эндрю сидел в небольшой конторе и проверял контракты и договора. Водить нас весь день по объекту был назначен Хуан, и я радовалась тому, что это Хуан, а не ненавистная мне кокетка Анна.

Хуан и я почти закончили осмотр собственности, когда Эндрю позвонил мне по мобильному телефону.

— Problemo, Эллен.

— В чем дело? — спросила я, осматривая люкс в одном из апартаментов. Хуан стоял рядом со мной в ванной, улыбаясь во весь рот.

— У них здесь в офисе лежат контракты. И их юрист с направленной на меня паркеровской ручкой ждет, пока я их подпишу. Проблема в том, что они на испанском: они забыли перевести окончательные варианты…

— У нас есть черновые варианты по-английски, мы привезли его с собой, просто сравни их.

— В том-то и дело, они выглядят иначе. В них как будто больше пунктов. Я позвонил Тиму, но он весь день играет в гольф, и я не смог с ним связаться. «Паблито» требует, чтобы я подписал сейчас, иначе мне придется пробыть в Испании до понедельника. Взгляни на контракты. Если скажешь, что все в порядке, я подпишу их.

— Конечно, Энди, — сказала я, ругая себя за то, что назвала его уменьшительным именем. Но я была польщена тем, что он хотел знать мое мнение. Что все зависело от меня.

Я повесила трубку и улыбнулась Хуану.

— Проблемы? — спросил он, все еще улыбаясь.

— Нет, все хорошо, мне просто нужно пройти в вашу контору, чтобы прояснить кое-что с моими коллегами. О'кей?

— Прояснить? Что-то не так? — И он улыбнулся гораздо более глупой улыбкой, чем я.

— Нет, все в порядке. Она находится около пруда, да?

Я прошла через крошечный садик цокольного этажа по направлению к офису. По дороге я окинула взглядом недвижимость и решила, что у нас не будет проблем с продажей, когда строительство закончится.

В офисе я нашла Эндрю в компании Анны и лысого испанского юриста. Поздоровавшись, я заняла место напротив Эндрю. Он молча передал мне контракт. Я начала читать и уже на середине чтения попросила у Эндрю ручку. Пока я писала на страницах, Анна и юрист вытягивали шеи, чтобы подсмотреть, что я пишу. Но я улыбнулась той замечательно бессмысленной улыбкой, которую мы с Хуаном отработали во время наших бесед.

— Эндрю, нам надо поговорить. Наедине, — сказала я, закончив чтение. И вышла с контрактами в руках.

— В чем дело, Эллен? Проблемы? — спросил он, когда мы шли к пруду. Мы уселись на два складных стула у пруда.

— Они изменили контракты, Эндрю. Посмотри, вот здесь, здесь и здесь. Это новые пункты. Ты не можешь подписать их. Они позволяют подрядчику не выполнять ряд условий. Не делать чертежа местности, не класть плитку, не прокладывать подъездную аллею к центральному входу. Могут возникнуть недоразумения, если эти работы не будут сделаны, и мы будем за это отвечать.

— Так что же, забыть обо всей сделке?

— Вовсе нет. Они пытаются смошенничать. Надо сказать им, что мы хотим вернуть обратно все пункты. И еще хотим, чтобы наш англоговорящий юрист в Малаге прочел окончательный вариант.

— Все?

— Все. За исключением того, что нам придется задержаться до понедельника.

— Останусь я, Эллен. Один из нас должен вернуться в офис. Ты поедешь завтра домой, как и планировалось. Боже, при таких темпах я не вернусь и до вторника. Так мы и сделаем: ты полетишь домой, а я останусь и все утрясу.

— Отлично, — согласилась я и пошла обратно в контору, чтобы сообщить нашим испанским коллегам, что их маленький обман не прошел. Правда, я была разочарована тем, что Эндрю так легко отпускает меня домой.

Мне не хотелось возвращаться в апартаменты. Вместо этого я целый день провела на испепеляющей жаре и уже начала чувствовать ее действие. И когда Эндрю спросил, не хочу ли я повести машину, я отказалась. Уселась на пассажирское место и, откинув голову, позволила прохладному ветерку трепать мои волосы. Потом закрыла глаза и задремала.

Проснулась я внезапно, когда автомобиль резко свернул с шоссе.

— Господь Всемогущий, Эндрю, что ты делаешь, сумасшедший! Останови машину, ты убьешь нас обоих. Стой! — заорала я. А потом все погрузилось во мрак.




— Элл, Эллен, очнись! О Эллен, если с тобой что-нибудь серьезное… Господи, я не смогу тогда жить… Эллен!

— О-ооо! — простонала я. Приоткрыла глаза и увидела прямо перед собой этот несравненный рот. Я подумала, что умерла и попала в рай. Я собиралась поцеловать его, когда он заговорил со мной.

— Элен, Эллен, очнись, — говорил рот.

— Я очнулась, Рот, ты глупец, — пробормотала я.

— Что с твоим ртом? Он болит?

Я полностью открыла глаза. Вокруг нас было полно машин, и я слышала вой сирен, проносившихся по шоссе.

— Эллен, нас подрезал грузовик, и мне пришлось резко свернуть в сторону… Боже мой, Эллен, на твоем лице кровь, — с ужасом проговорил он и наклонился надо мной, чтобы осмотреть мой лоб.

Он был так близко от меня, что я вдыхала запах его тела. Тот же знакомый запах. Я хотела было попросить его заняться со мной сексом прямо здесь, на переднем сиденье машины, но как раз в этот момент прибыла испанская полиция и «скорая помощь». Я слышала, как Эндрю разговаривал с полицией, пока фельдшер осматривал мою голову. Он был очень красив в испанской манере, и я подумала, не захочет ли он переспать со мной. Но у него был очень деловой вид. В глубине души я знала, что желание секса с каждым Томом, Диком и Гарри являлось симптомом сотрясения мозга.

— У вас все хорошо, но вам потребуется рентген. Где вы живете? — спросил фельдшер.

— На Соль Плайа, — ответила я.

— Там есть маленькая больничка. У них там имеется рентгеновское оборудование и очень хороший врач — моя сестра. Ваш муж отвезет вас туда. Сеньор, — обратился он к Эндрю, — сеньоре нужен рентген. Отвезите ее в частную клинику около ваших апартаментов. О'кей?

— Сеньорита, — поправила я.

— Сеньорита, — подтвердил Эндрю.

— Si[6 - Si — да (исп.).], сеньора, — сказал фельдшер и помахал нам рукой, переходя к следующей машине.

— Мы поедем в эту клинику и сделаем снимок, — сказал Эндрю тоном, не терпящим возражений. — Дай-ка мне взглянуть на твой лоб.

Он осторожно взял мое лицо обеими руками и осмотрел лоб. Потом погладил мою щеку и наклонился ближе ко мне.

— Ты будешь жить, — прошептал он мне на ухо и прижал к себе.

Я тоже обняла его, и он слегка коснулся губами моей макушки. Он думал, что я не замечу. Но я заметила, и про себя улыбнулась.

Больница была крошечной, но полупустой. И очень эффективной. Через полчаса мне сделали рентген и наложили на порез на лбу четыре маленьких шва. Врач сказала, что все хорошо, мне нужно немного отдохнуть, но беспокоиться не о чем.

Когда мы вернулись в апартаменты, Эндрю уложил меня на диване, устроив мне гнездышко из подушек и пухового одеяла. Я сняла одежду, поскольку заметила, что она испачкана запекшейся кровью. Пока я раздевалась, Эндрю варил кофе.

— Сиди здесь и не двигайся до конца вечера. Ты слышала, что сказал врач? Сиди, Эллен! — приказал он, когда я вышла на кухню в белом махровом халате.

Я свернулась калачиком на диване и позволила Эндрю суетиться возле меня. Мне было хорошо, и шок от удара только сейчас начал немного проявляться. Моя голова немного побаливала, и я потерла виски, чтобы уменьшить боль.

— Они дали мне таблетки от головной боли. Прими, пока голова не разболелась как следует, — сказал он и пошел за таблетками и водой.

— Спасибо, Эндрю.

— Вот я кладу возле тебя телевизионный пульт.

Он сел возле меня, положил мои ноги к себе на колени и принялся гладить их. Это была опасная территория, но я закрыла глаза и стала получать удовольствие. Конечно, скоро я уснула.

Проснулась я неожиданно. В комнате было так темно, что я поняла, что проспала по крайней мере часа два. На столе возле софы лежала записка:

«Эллен!

Я пошел купить что-нибудь вкусненькое на ужин. Будь хорошей девочкой.

Эндрю».




Я снова прочла записку. Эндрю. Не твой Эндрю, или Энди — просто Эндрю. Я взяла пульт и включила телевизор. С ума сойти, Джерри Спрингер последовал за мной в Испанию. Я вполглаза смотрела последний концерт Джерри, но была так голодна, что не могла сконцентрироваться. Мне казалось, что Эндрю отсутствует целую вечность. Он что, поехал за едой домой?

Наконец я услышала шорох колес на дорожке. Еда, чудесная еда. Вошел Эндрю с двумя тарелками, завернутыми в фольгу. От них исходил восхитительный запах.

— Освободи стол, Эллен и выложи все на пол.

— Ммм, здорово пахнет, — обрадовалась я, когда он снял с тарелок фольгу.

— Подожди не вставай, — сказал он и побежал на кухню, вернувшись с вином, бокалами и приборами.

Мы с удовольствием поглотили еду, за которую Эндрю заплатил кучу денег, чтобы ее приготовили специально для нас.

— Подожди, вот увидишь десерт, — интригующе бросил он, наливая себе еще один бокал вина. Я отказалась от второго бокала, но он как будто решил компенсировать мое вынужденное воздержание.

— Эндрю! Ты открываешь еще одну бутылку? На тебя не похоже столько пить. Это обычно мое ведомство.

— А ты завидуешь? — шутливо спросил он и предложил за меня тост.

Я вернулась к морским деликатесам.

— Это был шок, Эллен. Ты понимаешь, что сегодня все могло случиться. И когда я тебя увидел, то подумал, что ты… умерла, и Бог…

— Я не умерла, Эндрю. Мы оба живы и здоровы и замечательно ужинаем.

— Я знаю, но вино помогает мне успокоить нервы. Шеф-повар в ресторане, который готовил нам еду, дал мне попробовать напиток, который индейцы пьют от шока. Мои руки до сих пор дрожат…

Он посмотрел на меня, лежавшую на кушетке. Сам он сидел на полу возле меня. Я протянула руку и погладила его по волосам. Он схватил мою руку и поцеловал открытую ладонь. Затем по очереди перецеловал каждый палец, пока я чуть было не закричала от желания. И все это время он не сводил с меня глаз.

— Господи, Эндрю…

Он молчал, только продолжал целовать каждый палец, едва касаясь губами кончиков. И все еще смотрел на меня. Это было необыкновенно сексуально. И я знала, что на этот раз дело не в сотрясении мозга. Нет, дело было в Эндрю. В сексуальном, искусительном, прекрасном Эндрю, которого я так хорошо знала.

После этого все произошло очень быстро. Словно мы оба долго голодали и должны были наесться друг другом как можно скорее. Мы закончили на полу, отдавшись головокружительной, яростной страсти. В какой-то момент я вспомнила о контрацепции, но была слишком поглощена Эндрю, чтобы сделать для этого что-нибудь.

Тело Эндрю было создано словно специально для моего. Мы одновременно достигли оргазма — чудесного, полного, опьяняющего. Мне казалось, что в комнате для нас играет оркестр, но он играл в моей голове. Потом мы лежали в объятиях друг друга, сплетясь потными телами на холодных плитках пола гостиной. Я боялась пошевелиться или заговорить, чтобы не нарушить волшебный сон.

— Господи, Эллен… извини… я хотел тебя…

— Я тоже хотела тебя, Эндрю, — сказала я и, склонившись над ним, поцеловала его в губы. Потом поцеловала ухо и шею и снова чувственный рот. Я всегда возвращалась ко рту. А затем мы опять занялись любовью, на этот раз не спеша, наслаждаясь каждым мгновением. У нас был долгий, изобретательный секс, который бывает только у давних любовников. Секс, которого у меня не было Бог знает сколько времени, вернее, с тех пор как уехал Эндрю.

— Это и был твой десерт? — блаженно улыбнулась я, отдыхая после ласк. — Если да, то это лучше любого сырного пирога.

Эндрю погладил мою шею.

— Нет, десерт в машине, — сказал он, гладя руками мое тело.

— Так принеси его, — распорядилась я, целуя его медленным поцелуем. Мы все еще лежали на полу, но кто-то из нас умудрился подсунуть под нас пуховое одеяло.

— Я принесу десерт, если ты сегодня будешь спать в моей постели.

— Это шантаж.

— Знаю, но иногда шантаж — хорошая вещь. — Он поцеловал мое ухо.

— Я делаю встречное предложение. Ты будешь спать в моей постели.

— Договорились.

— Ты развратник, Эндрю, ты знаешь об этом? Потаскун, шлюх.

— Так-то ты со мной теперь разговариваешь. Мы вполне подходим друг другу. Я шлюх, а ты шлюха.

— Тащи сюда десерт, не то я расторгну сделку.

Эндрю улыбнулся и встал, роясь в подушках и одежде в поисках брюк. Я наблюдала за тем, как он натягивает их на свои длинные ноги. И была рада тому, что он стоял ко мне спиной. У него была потрясающая задница.

— Мне кажется, что шлюха глазеет на меня… правильно?

Я закрыла глаза и притворилась, будто сплю.

Он вышел к машине и вернулся с коробкой в руках.

— Та-да! Вот десерт, Эллен, твой любимый. — Опустившись на колени возле меня, он протянул мне простую кремовую коробку.

— Шоколадный торт, мороженое, нет, не мороженое, а профитроли[7 - Профитроль — вид пирожного.], — гадала я вслух, развязывая голубую ленточку. Внутри была пара изящнейших сандалет, которые я когда-либо видела. Мягкая верблюжья кожа светло-бежевого цвета, красивый каблучок. И огромная банка какао.

— Эндрю, ты чудо! Просто чудо, — воскликнула я, надевая сандалеты. И обняла его.

— Я люблю тебя, Эллен.

— И я люблю тебя, Эндрю.

Я была в восторге от туфель. Но еще больше от того, что Эндрю помнил, как я люблю какао и что это безошибочный способ развеселить меня, что бы ни случилось. Я приникла к его голой груди. На моих глазах выступили слезы, а ведь я не хотела плакать. Я была слишком счастлива. Мысль о том, что я усну в объятиях Эндрю, делала меня еще более счастливой.

Я проснулась посреди ночи. Минуту я не понимала, где нахожусь, пока мои глаза привыкали к темноте. Я слышала рядом с собой ровное дыхание Эндрю и слегка приподнялась, чтобы взглянуть на него. Я различала очертания его лица на белой подушке. Он спал на боку, лицом ко мне, и его длинное обнаженное тело было накрыто одной простыней. Я так часто смотрела на него вот так, когда ко мне не шел сон. Но сегодня это было иначе.

Казалось, что я никогда его не видела. Я изучала его лицо и разметавшиеся по подушке темные волосы. Его брови были абсолютно правильной формы, и я задумалась над тем, не выщипывает ли он их. Я тихонько засмеялась этому предположению. Эндрю потянулся и перевернулся на спину. В предрассветном полумраке его профиль казался треугольным и был словно гипсовый. Я наклонилась и поцеловала его, поцеловала очень легко, чтобы не разбудить. Но уже через минуту мы катались по кровати. Нам было очень трудно сопротивляться желанию секса. И мне, и ему.

Мы не спеша позавтракали на патио, и Эндрю должен был отвезти меня в аэропорт, как только мы закончим есть и я соберу вещи. Было уже тепло, и я наслаждалась видом, доедая тост с медом. Видом Эндрю, я хочу сказать. Хотя вид на окрестности тоже был превосходным. Мне все время хотелось дотронуться до него, и пришлось прибегнуть к старому трюку — сесть на свои руки. И тем не менее каждый раз, когда мы касались друг друга, нам казалось, что мы занимаемся любовью. Я знала, что так не будет, когда мы возвратимся в суровую реальность Лимерика.

— На тебе моя рубашка, Эллен, — заметил Эндрю, намазывая медом последний тост. — Цвет тебе идет.

— Да, но извини за пятно — с моего тоста потекло масло, — сказала я, глядя на его тост.

— Не важно. Я купил ее в «Пенни», она была довольно дешевая.

Я пила кофе и смотрела на него поверх своей чашки. Я была безумно влюблена в него и не собиралась больше этого отрицать. Мне было наплевать, что у нас было много работы. Я просто знала, что люблю его. И сейчас этого было достаточно.

— Нам нужно поговорить, — вдруг сказал он, словно прочитав мои мысли. — Мне нужно тебе что-то сказать…

— Нет, Эндрю, не теперь. Мы все испортим. У нас будет полно времени дома, чтобы поговорить.

— Нет, Эллен, я хочу сказать тебе, объяснить. Не хочу, чтобы ты…

На столе возле меня зазвонил мой мобильник. Эндрю замолчал и посмотрел в сторону моря. Я взглянула на имя, высвеченное на экране. Тони.

Прежде чем я успела остановить себя, я поднесла его к уху.

— Привет, Эллен.

— Привет, Тони. — Я понизила голос, но Эндрю услышал. Я заметила, что его тело напряглось.

— Ты все еще в Испании?

— Ага, а ты еще в Лондоне?

— Да, я звоню просто узнать, как ты поживаешь.

— Хорошо.

— Я ужасно по тебе скучаю.

— Да.

Несмотря на все, что случилось со мной и Эндрю, голос Тони все еще заставлял таять мои внутренности. Почему этот человек так действовал на меня?

— С тобой кто-то есть? Или ты на собрании? О, извини, Эллен, мне надо идти, не могу дождаться тебя увидеть.

Он отключился. Я улыбнулась Эндрю и выругала себя за то, что ответила на звонок. И за то, что назвала Тони по имени. Но, черт возьми, я покончила с ложью. Для меня и Эндрю начиналась новая эра.

— Это был Тони Джордан.

— О, неужели?

— Он звонил просто для того, что узнать, как у меня дела и все такое…

— Правда?

— Забудь о Тони Джордане. Между ним и мной ничего не было. А после того, что случилось между нами, тем более не будет.

— Я хочу этому верить, Эллен. Но между вами определенно что-то было в «Ривер клубе» вечером в пятницу. Может быть, это не мое дело…

— Твое, Эндрю, я очень надеюсь, что твое, — поспешно оборвала его я, садясь к нему на колени. А затем нам просто необходимо было снова заняться сексом, на этот раз в джакузи. Говорят, что счастливые часов не наблюдают. Это правда, нам пришлось нестись в аэропорт, и мы приехали в последнюю минуту.

Мы смеялись, и целовались, и обнимались возле выхода на летное поле, забавляя работников аэропорта. Они зааплодировали, когда я наконец оторвалась от Эндрю и побежала к самолету.

Усевшись на свое место, я погрузилась в себя, отдавшись прекрасному чувству сумасшедшей влюбленности. Когда стюардесса сказала нам пристегнуть ремни, я поняла, что в спешке забыла надеть трусы. Я громко рассмеялась.




Глава 16


Я чувствовала себя такой усталой после Испании, что проспала всю субботу, просыпаясь только для того, чтобы посетить ванну и кухню. В воскресенье я бродила по квартире, смотрела телевизор и размышляла о том, что случилось между мной и Эндрю. Все чувства к нему, которые я так тщательно скрывала даже от себя, теперь выплеснулись наружу и захлестнули мое сердце, и мозг, и тело.

Мне хотелось рассказать все Индии и Руфь, но я не была готова говорить об этом даже с подругами. И как бы то ни было, они не знали о том, что я вернулась из Испании. Так что я никому не позвонила. Вместо этого за тостом с сыром я рассказала все Джою.

Он внимательно слушал не перебивая, — это то, что мне нравится в кошках, — и удовлетворенно мурлыкал, когда я его гладила.

— Знаешь, Джой, — поделилась я с ним, когда мы лежали на кушетке и смотрели телевизор, — возможно, я все это время любила Эндрю — можешь себе представить?

Джой посмотрел на меня и медленно прищурился, пока я трепала его большую, полосатую голову.

— Не знаю, почему я сомневалась в себе или в нем. Я даже не знаю, почему я так чувствую. Просто чувствую и ничего не могу с этим поделать. И мне кажется, что я и не хочу ничего с этим делать.

Глаза Джоя начали закрываться, пока я его гладила и разговаривала с ним.

— Не знаю, что случится, когда он приедет домой завтра вечером, но мне кажется, что все будет хорошо, Джой. Я надеюсь, что все получится.

Джой начал похрапывать, когда зазвонил мой мобильный. Я включила его и прочла имя на экране. Тони. Мне не следовало отвечать, не так ли? Ведь мы с Эндрю снова были вместе, а Тони не более чем привлекательное развлечение. Телефон продолжал трезвонить. С другой стороны, грубо было бы не ответить на звонок, когда я сижу дома. Какой вред от разговора?

— Хэлло.

— Эллен?

— Тони?

— Как дела?

Как мои дела? Были прекрасны, пока я не услышала его голос. Я была счастлива и полна решимости жить с Эндрю, пока не услышала голос Тони.

— Эллен?

— Да?

— Ты в порядке? Ты дома или еще в Испании?

— Я лежу на диване с Джоем.

— Мне нравится этот диван. Я хорошо его помню и теперь вспоминаю, что мы не закончили на нем одного дела.

Я засмеялась.

— Так как? — спросил Тони. Как насчет того, чтобы я приехал, и мы смогли бы закончить то, что начали?

На какой-то момент мне понравилась эта мысль, но потом я подумала об Эндрю. Какое бы действие ни оказывал на меня Тони Джордан, это была похоть, а не любовь. А то, что было у нас с Эндрю, стоило сохранить. И я не собиралась жертвовать этим, какой бы соблазнительной ни была перспектива увидеть Тони Джордана на моем диване.

— Не сегодня, — вот и все, что я смогла сказать.

— Моешь голову?

— Нет, Тони, мою Джоя.

Тони рассмеялся.

— Тогда как-нибудь в другой раз?

— Конечно, — выпалила я, прежде чем успела прикусить язык.

— Ну, привет, — сказал он и положил трубку первым.

Я побрела в кухню приготовить какао и тост и убедить себя в том, что я не напрасно отменила свидание с Тони Джорданом. По крайней мере, я устояла перед искушением позволить ему прийти ко мне. Джой недовольно фыркнул, когда я сбросила его с моего любимого места на диване. Я выпила какао, включила приемник и стала опять думать об Испании.

— Послушай, Джой, я знаю, о чем ты думаешь, и ты прав. Нам с Эндрю нужно поговорить о многом. А тут Тони — он такой привлекательный. Я знаю, что ты любишь Тони, правда, Джой? Но, о Джой, я думаю, что разница в том, что я люблю Эндрю. И это, в конце концов, только и имеет значение.

А потом я замолчала, потому что меня стало снова клонить ко сну. Я по-настоящему устала после Испании. Возможно, и от работы, и от жары, и от аварии, и от секса, и оттого, что должны были прийти месячные. Возможно, у меня даже задержка, подумала я, неся под мышкой Джоя и направляясь в постель. Все это промелькнуло в моей голове, перед тем как я заснула. От всего этого любой устанет.

На следующее утро я проснулась от звука дождя. Я даже обрадовалась тому, что шел дождь. Приняла душ, поела и обшарила нижний ящик шкафа в поисках плаща, а машину в поисках зонта, а затем не спеша отправилась по мокрой дороге на работу. Конечно, моя голова была полна мыслей об Эндрю. Я волновалась и немного побаивалась того, что может случиться, когда он вернется и нам придется столкнуться друг с другом в холодной, дождливой реальности. Но больше волновалась, чем боялась.

Я не без опаски припарковала розовую «хонду» на стоянке нашего офиса и побежала под проливным дождем в здание. Хейзелдин — промелькнуло у меня в голове, когда я шлепала по лужам. Теперь, вернувшись на работу, я должна была заняться Хейзелдином. Молли едва обратила на меня внимание, когда я проскользнула перед ее столом, но мне теперь было на это наплевать. Мне на все было плевать. И на дождь. И на то, что у меня розовая машина. И на то, что я все еще чувствовала себя разбитой, несмотря на то, что проспала весь уик-энд. Внутри меня все пело от радости, и ничто вне меня не могло разрушить это ощущение счастья. Так мне казалось.

Мне нужно было позвонить кому-нибудь из покупателей Хейзелдина и узнать, не приняли ли они решение. Возможно, первым я позвоню Идеальной Паре — Андерсенам. Я испытывала к ним непонятную преданность за то, что они не утратили интереса к этому дому, несмотря на мои усилия отбить у них охоту его покупать. Я открыла ящик, чтобы достать папку Хейзелдин. Ее там не было. Это было странно. Я порылась в других ящиках. При всей своей безалаберности я держала бумаги в порядке. Никаких следов.

Я встала и прошла через всю комнату к столу Молли. Она печатала на компьютере и не подняла головы, когда я к ней приблизилась.

— Молли?

Она медленно, словно плывя в меду, посмотрела в мою сторону.

— Да?

— Молли, ты не видела папку Хейзелдина?

— Хейзелдина?

— Да, Хейзелдина. Ее нет в моем столе. Я подумала, что, может быть, кому-нибудь понадобилось ее посмотреть, пока я была в Испании?

Молли улыбнулась, и мое сердце едва не остановилось.

— Как было в Испании? Я тебя не спросила. Ты хорошо провела время?

— Прекрасно, Молли. Я там работала. Но это замечательное место, и я чудесно провела время.

— Ну, ну, отлично.

Она отвернулась и снова начала печатать.

— Молли, так ты не знаешь, где я могу найти папку?

Молли стучала оранжевыми ногтями по клавишам.

— Ммм, может быть, она на столе у Райана. Теперь, когда ты упомянула об этом, я думаю, что это та собственность, которую он продал в пятницу.

Я взглянула на профиль Молли и увидела в уголке плотно сжатых губ размазанную помаду того же оранжевого цвета.

— Он не мог продать «Хэйзелдин», — проговорила я в панике, чувствуя, как похолодело у меня все внутри. — Это мой объект. Он не мог его продать.

Молли пожала плечами и начала печатать быстрее. Я подошла к столу Райана и открыла верхний ящик. Первая папка, которую я увидала, был «Хэйзелдин». Моя папка Хейзелдин. Я достала ее, раскрыла и прочла слово, написанное черным по белому. Слово, которое означало, что Райан должен умереть: ПРОДАНО. Такое маленькое и такое… А кто такой Роберт Уайт? Я никогда о нем не слышала. Так каким образом он ухитрился пролезть и купить Хэйзелдин, пока меня не было? Дверь открылась, и я увидела приближающееся ко мне безобразное лицо Райана.

— Эллен! Ты уже вернулась? Как было в Испании? Hasta la vista, baby[8 - Hasta la vista, baby — до свидания, беби (исп.).], a?

Я сделала глубокий вдох и подавила желание заехать ему в челюсть.

— Райан, ты не мог бы пройти со мной на кухню?

Улыбка на физиономии Райана погасла, и зрачки расширились.

— Идем, — приказала я, стуча папкой Хейзелдин по его столу и не сводя с него глаз. Я открыла дверь в кухню и чуть не сорвала ее с петель, затем вошла в маленькое помещение и стала глубоко дышать. Я была уверена, что Райан стоял за дверью и взвешивал варианты — увидеться со мной на кухне или на людях. В конце концов он вошел на кухню. Я знала, что он так сделает, трус.

— Эллен! Погода там не чета нашей, да? Держу пари, ты огорчена, что не осталась в Испании. Ты бы никогда не вернулась, если бы знала, что возвращаешься к этому, правда?

— К этому? — переспросила я.

— К погоде. К дождю. Это нам компенсация за несколько недель сухой погоды, не так ли? Везде просто наводнение…

— О, дождь. Я подумала, что ты имеешь в виду нечто другое. Что-то вроде… дай-ка сообразить… да — маленьких негодяев, которые вонзают нож в спину и воруют мои сделки…

— Эллен!

— Не элленкай меня, дерьмо собачье! Я проделала всю работу, а ты… ты… как только я уезжаю, воруешь продажу моего объекта. Я не ожидала этого даже от тебя, Райан!

— Послушай, успокойся. Роберт Уайт появился в прошлый четверг и назначил цену выше других, а ты была в Испании. Чего ты от меня ожидала?

— Может быть, надо было сказать ему, что я вернусь через пару дней. Взять у Тима номер моего телефона и позвонить в Испанию. Не знаю, но я не ожидала, что ты окажешься таким ублюдком, вонзающим нож в спину.

— Ни к чему употреблять такие слова, Эллен.

— Я бы с удовольствием продала твой предательский маленький зад Тиму Глэдстоуну.

Улыбка сошла с лица Райана, сменившись таким жестким выражением, которого я у него никогда не видела.

— Ты занималась продажей этого дома много недель, а я сумел за один день закрыть сделку. Что ты скажешь на это, Эллен?

Я чуть не задохнулась от возмущения.

— Да мой кот закрыл бы ее, Райан! Покупатели уже грызли удила.

— Неужели? Это ты так говоришь. Как бы там ни было, нравится это тебе или нет, дело сделано. Дом продан. И его сумел продать я.

— На пять тысяч меньше, чем я собиралась за него получить. Особенно если был еще один покупатель.

Райан пожал плечами и выпрямился, так что казалось, что пиджак висит на нем, как на очень высоком и худом чучеле.

— Это ты так думаешь. В общем, мне надо идти работать. Увидимся.

Райан вышел. Я посмотрела ему вслед. Этот сопляк украл мою сделку и мои комиссионные. А я ничего не могла поделать. На моих глазах выступили слезы разочарования, и я хотела вытереть их на кухне. Если бы только я не поехала в Испанию… Но тогда бы не произошло того, что произошло между мной и Эндрю. Да, по крайней мере, что было, то было.

Этот маленький ублюдок. Я хотела свернуть его тощую шею. Мои месячные так еще и не пришли. Я подумала, что если заколю Райана или наеду на него моей розовой «хондой», то смогу восстановить гормональный баланс. Надо же, какая низость! Мне просто не верилось, что он на это способен. Но по крайней мере, он не украл у меня Хонан Террас. Или украл? Лучше проверить, лежит ли эта папка там, где я ее оставила.

Когда я вернулась в офис, Райана там не было и Молли тоже. Она, должно быть, утешает своего любимчика, думала я, роясь в столе в поисках папки Хонан Террас. Она была на месте. По крайней мере, хоть это хорошо, если только Райан не собирается прикончить это дело так же, как прикончили бедного старика Джерома.

— Извините? — раздался женский голос за моей спиной.

Я подняла глаза. Розовощекая женщина с широко расставленными голубыми глазами и светлыми кудрявыми волосами стояла посреди комнаты, держа на руках вырывающуюся маленькую девочку.

— Здравствуйте, — сказала я, — чем могу вам помочь?

Женщина улыбнулась и поставила на пол непослушную малышку, взяв ее за толстенькую ручку.

— Скажите, здесь нет поблизости Эндрю Кенни?

Я покачала головой.

— Извините, он в отъезде. Насколько я знаю, вернется завтра. Я могу вам чем-нибудь помочь?

Женщина нахмурилась и поднесла руку к лицу.

— О боже, — сказала она, сдвинув брови. Маленькая девочка начала пищать, и женщина наклонилась, чтобы взять ее на руки. Она зарылась темной головкой в мамино плечо.

— Может быть, я могу что-нибудь для вас сделать?

Женщина улыбнулась.

— Простите, я немного задумалась. Я была уверена, что застану здесь Эндрю. Но на самом деле это моя вина. Мне следовало прийти на прошлой неделе. Он позвонил мне перед отъездом, но я считала, что у меня еще полно времени.

В этот момент открылась дверь в офис Тима Глэдстоуна, и вышел он сам.

— Линда?

Блондинка обернулась к нему.

— Тим! Рада тебя видеть.

— Линда, как ты и малышка Кэти? Только посмотрите, как она выросла! Все в порядке? Эндрю еще в Испании.

Женщина по имени Линда обняла Тима Глэдстоуна. Тим провел по лицу Кэти кончиком пальца.

— Я знаю, — сказала женщина, — эта леди…

— Эллен, — подсказал Тим.

Женщина с улыбкой посмотрела на меня.

— Да, Эллен любезно предложила мне помочь. Но боюсь, что тут ничего нельзя поделать. Мне нужно как можно скорее подписать анкету на получение паспорта для Кэти. Не то мы не получим вовремя документы.

— Вы уезжаете в Америку, не так ли? — спросил Тим.

Линда кивнула.

— Поверить не могу, что я была так глупа.

— Тебе нужна подпись Эндрю? Без нее нельзя обойтись?

Линда отрицательно покачала головой.

— Если только я не обращусь в суд. Но зачем мне вся эта волокита, если отец Кэти живет здесь и готов подписать ее анкету? Если бы только я не тянула с этим и принесла бы анкету на прошлой неделе.

— Послушай, зайди ко мне в кабинет. Мы подумаем, как связаться с Эндрю. Эллен, пока я не забыл. В среду вечером будет официальный прием. Я бы хотел, чтобы вы пошли. Он будет дан в честь нового проекта, над которым мы работаем. Нужно будет, главным образом, познакомиться с новыми клиентами. Но я уверен, что вы получите удовольствие. Принарядитесь и развлекитесь. Вы сумеете пойти?

Я тупо уставилась на него, пытаясь вникнуть в смысл его слов.

— Конечно, — пролепетала я, не имея понятия, о чем он меня просит. — Нет проблем.

— Отлично. «Метрополь». В начале восьмого, по-моему. Поговорим позже. А сейчас я побеседую с Линдой.

Я кивнула. Тим Глэдстоун исчез в своем офисе с незнакомкой и ее ребенком. Их разговор прокручивался в моем мозгу. Я чувствовала, как кровь застыла в моих жилах, когда до меня начал доходить смысл слов. Эндрю — отец Кэти? Это объясняло, почему у матери-блондинки черноволосая дочка, а также то, что лицо девочки сразу показалось мне знакомым. Моя жизнь начала рушиться, как здание, на которое сбросили бомбу. Сначала Райан украл мой труд, а теперь еще это…




Глава 17


Я простояла несколько секунд, не двигаясь с места, словно придавленная к ковру перед столом Райана тяжестью только что услышанных слов. Внезапно меня затошнило. Я побежала в туалет, едва успев добежать, до того как меня вырвало. Не удивительно, что Эндрю вернулся домой. У него была подруга и ребенок, а он, крыса, бегал с Дэвайной Блейк, не говоря уж о том, что спал со мной и притворялся, что любит… Меня снова вырвало. Ублюдок. Ублюдок. Ублюдок.

Убедившись в том, что меня больше не будет рвать, я вернулась в офис. У меня подкашивались ноги. Мне хотелось не просто плакать, а выть. Вряд ли это помогло бы мне продать много домов. Молли вернулась к своему столу и печатала с еще большей скоростью, а Райана нигде не было видно. Я подошла к высокой конторке Молли и облокотилась на нее всей тяжестью.

— Молли, — обратилась я к ней.

Она сразу же подняла голову. Мне показалось, что в ее глазах с зеленоватыми веками промелькнуло нечто похожее на сочувствие.

— У тебя ужасный вид, Эллен.

Я улыбнулась.

— Спасибо. Я ужасно себя чувствую. Я хочу пойти домой, Молли. Не думаю, что смогу сегодня работать. Сообщи, пожалуйста, Тиму и передай кому-нибудь моих клиентов.

Молли кивнула.

— Нет проблем.

Я повернулась и направилась к двери.

— Эллен?

Я обернулась.

— Твоих клиентов, которых я не смогу переписать на другой день, я отдам Андреа. Не будем пока связываться с Райаном. Хорошо?

Мои глаза наполнились слезами. Молли жалела меня. Я готова была умереть.

— Спасибо, Молли, — проговорила я сквозь подступающие слезы и выбежала из комнаты.

Весь путь до машины я рыдала. Рыдала от разочарования и горя. Я была такой дурой. Такой полной дурой. Повозившись с замком, я открыла дверцу «хонды» и поехала домой, продолжая рыдать в руль и чудом не сбив никого и ничего по дороге. Когда я входила в квартиру, зазвонил мобильник. Прежде чем ответить, я взглянула на экран, потому что знала, что не смогу сейчас разговаривать с моей матерью. Экран высветил: «Индия». Я поднесла его к уху.

— Привет, Эллен.

— Привет, Инд.

— Ты еще в Испании или уже вернулась? Ты ни разу не позвонила. Я думала, как ты там. Было не очень противно с этим ужасным Эндрю? — Я не ответила. — Эллен? Ты меня слышишь? Где ты?

Я глубоко вдохнула.

— В машине.

— Тогда положи трубку. Нельзя говорить по мобильнику за рулем.

— Я не за рулем, Индия. Я уже припарковалась. Я на парковке около дома.

— Около своего дома? Почему ты не на работе?

— Я была на работе, но меня затошнило, и я поехала домой.

— Бедняжка. Что с тобой?

— Наверное, какой-нибудь вирус, который я подхватила в Испании.

— Бедная Эллен. Я могу тебе чем-нибудь помочь? Мне надо было сегодня выступать в суде, но его отменили. Так что я до обеда свободна. Я тебе нужна, а?

— Нет, — ответила я, глотая слюну. — Я здорова.

— Точно?

— Да.

— Тогда быстренько скажи мне, как Испания? Как Эндрю?

Это было уже слишком.

— О, Индия, о Боже, это было… Я не знаю… Это было сначала непонятно, а затем хорошо… даже замечательно. Он говорил всякие слова… и…

— И ты спала с ним, — закончила Индия.

— И я спала с ним, — тихо повторила я.

— О, Эллен, — вздохнула Индия.

— Прекрати. Не начинай, Индия. Тогда мне казалось, что я поступила правильно. И это могло быть правильным, но не было. Теперь я не знаю, что мне делать.

Я замолчала, потому что мое лицо залил новый поток слез. Как я могла быть так глупа? Как он мог так меня обмануть?

— Эллен, ты плачешь? — Я всхлипнула. — О, Эллен. Что сделал этот негодяй? Я удушу его, если он… скажи мне, что случилось.

— Все было так хорошо, Инд. Я подумала, знаешь… что все было так, как должно было быть. А затем сегодня в офис пришла эта женщина с ребенком. Она была очень симпатичная. И приветливая. Она сказала, что ей нужен Эндрю, чтобы он подписал анкеты на паспорт, потому что он отец ребенка…

— О, Господи. Я приеду.

— Не надо, Инд, я в порядке.

— Я буду через несколько минут.

Трубку повесили. Я вылезла из машины и поднялась к себе. Слава Богу, Анжелы не было. Маленькая радость, хотя она и не могла мне особенно помочь. Джой спал в кэтоматике, что напомнило мне о Тони Джордане.

Как только перестану реветь, позвоню Тони и назначу ему свидание, решила я. У нас с ним будет потрясающий секс. А этот подонок Эндрю пусть убирается ко всем чертям… Зазвонил мой мобильный. Я его выключила, даже не глядя на экран. Я была не в настроении ни с кем разговаривать. Я сделала себе тост и какао, и через несколько минут зазвонил дверной звонок. Посмотрев в глазок, я увидела Индию, которая стояла на пороге и выглядела как стопроцентный адвокат. Прилизанные волосы, светло-голубая блузка и белоснежная юбка. Я бы доверила ей защищать себя, даже если бы не была с ней знакома. Я открыла дверь. Она вошла в квартиру и обняла меня.

— Не обращай внимания на этого идиота, — шепнула она мне на ухо. — Я говорила тебе, что ты слишком хороша для него.

Я кивнула.

— Спасибо. Хочешь чая или кофе или еще чего-нибудь? Какао?

Индия покачала головой и села за обеденный стол.

— Нет, спасибо.

Я села напротив и начала пить какао, но впервые в жизни меня от него затошнило. Я опустила кружку.

— Ты похожа на привидение, — сказала Индия.

— Спасибо.

— Что у тебя болит?

— Тошнит.

— Иди ляг. — Я покачала головой. — Ты хочешь сидеть здесь и чувствовать себя несчастной?

Даже запах шоколада, исходящий из кружки, стоящей передо мной, вызывал у меня тошноту, и я оттолкнула ее.

— Да, — твердо сказала я, — я хочу наказать себя за то, что была такой дурой.

Индия вздохнула.

— По-моему, ты уже достаточно наказана.

Мои глаза наполнились слезами, но я сдержалась и сопела до тех пор, пока у меня не заболел нос. Хватит. Я не желала больше плакать из-за этой канальи. Джой подошел и свернулся у моих ног. Я наклонилась и принялась гладить его спину, а он мурлыкал.

— Ненавижу мужиков, — провозгласила я. — Никогда больше не буду иметь с ними дела.

Индия одобрительно кивнула.

— Правильно. Я не виню тебя, за исключением того, что мне казалось, что тебе нравится Тони Джордан. Он очень красив. И ты ясно дала всем понять, что он тебе нравится, когда на прошлой неделе в «Ривер клубе» чуть было не зацеловала его.

— Очень смешно.

Индия улыбнулась.

— В случае Тони Джордана я подозреваю вас, мисс Грейс, в том, что вы говорите суду не всю правду…

— Заткнись, — оборвала я ее, но не могла не улыбнуться.

— Забудь Эндрю Кенни.

— Забуду.

Индия посмотрела на часы.

— Мне нужно идти, не то опоздаю. Принести тебе что-нибудь, до того как я уйду?

Я замотала головой.

— Ложись в постель, Эллен, и тебе будет намного легче думать обо всем этом, когда тебя не будет тошнить.

Я молча кивнула. Мы встали. Индия обняла меня. Я проводила ее до двери.

— Отдохни, — посоветовала она, роясь в кармане в поисках очков. Надев их, она посмотрела на меня. — Ты и в самом деле отвратительно выглядишь, Эллен. Напоминаешь мне мою сестру Айрис во время беременности. Она шесть месяцев так выглядела.

— К счастью, у меня это пройдет через двадцать четыре часа.

Индия кивнула.

— Поговорим позднее. Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится.

— Пока.

Я закрыла дверь и отправилась на поиски теплого свитера. Тошнота, на время меня оставившая, стала опять подступать к горлу. Я насыпала в миску Джоя сухого корма и пошла в спальню. Когда я улеглась на кровать, в моей голове промелькнули слова Индии: «во время беременности». Но я не была беременна. Не могла быть беременна. С Тони у меня не было секса — только с Эндрю, и всего два дня назад. Или пять? Мои месячные вот-вот должны были тогда начаться. Нельзя забеременеть вот так, правда?

Когда должны были прийти месячные? Я лежала под пуховым одеялом, закрыв глаза, и старалась произвести расчеты сквозь туман в моей голове. В субботу? Кажется, в субботу, а сегодня был только понедельник. Секс с Эндрю был в четверг вечером. И тем не менее… тем не менее я не могла забеременеть. Это было нелепо. Элисон потребовалось шесть месяцев на то, чтобы забеременеть Кьераном. Я знаю, потому что она сама мне об этом сказала.

Я просто устала. У меня был кишечный вирус, а у Эндрю был ребенок — вот и все. Вот почему у меня были такие безумные мысли. Я закрыла глаза и позволила сну овладеть мной. Проклятый Эндрю. Проклятый, проклятый Эндрю! Проваливаясь в сон, я как будто слышала детский плач. И это заставило меня тоже заплакать. Что же мне теперь делать?




Глава 18


Джой и я проспали весь остаток понедельника и, проснувшись утром во вторник, я чувствовала себя немного лучше. Слабой, с подкашивающимися ногами, но лучше. Никаких признаков месячных не было. Собираясь на работу, я сказала себе, что то, что меня перестало тошнить, — добрый знак и означает, что я не беременна. Я даже посмеялась над собой — насколько я была глупа, что могла подумать, будто беременна. Это было совершенно нелепо. Просто невероятно. Сколько раз я слышала от женщин: «Понятия не имею, как я ухитрилась забеременеть. Это просто невозможно». Так говорят они, качая младенцев.

Я всегда считала их дурами. Думала, что они допустили ошибку и не имели мужества принять ее как факт. Беременность является физиологическим процессом, и в ней нет никакой мистики. Если, конечно, это не касается меня лично. В моем случае я теряла голову…

Но я решила не думать об этом, чтобы не сойти с ума, и выбросить из головы такие мысли. Быстренько приняв душ и позавтракав, я поспешила на работу взять список адресов на день и вырваться из офиса как можно скорее. До того как туда придет Эндрю, если мне повезет.

Молли приветливо улыбнулась, как только я вошла в широкие двери офиса.

— Эллен! Рада тебя видеть. Чувствуешь себя лучше?

Я кивнула.

— Ничего.

— Испанский вирус, да?

Я снова кивнула.

— Верь или нет, — сказала Молли, поправляя жемчужную сережку в правом ухе, — двое из твоих клиентов вчера отменили осмотр по собственной инициативе, и я назначила других. Никто из них сегодня не может приехать, так что у тебя будет довольно легкий день.

Она взяла лист бумаги и протянула мне — на этот раз вежливо — через стол. — Вот. Весь день в Хонан Террас. Это тебе будет несложно. Не придется ездить в дождь и в «пробках». Сможешь отдохнуть между клиентами. К этому дому и в самом деле большой интерес. Кто бы мог подумать?

Голос Молли все еще дребезжал, когда я взглянула на список фамилий, которые она мне протянула. Я бы расплакалась, если бы не дала себе слова никогда больше не плакать. Никогда. Что бы ни случилось. Ну, за исключением тех случаев, когда кинофильм слишком грустный или если кто-нибудь, кого я люблю, умрет. Но никогда больше я не буду плакать из-за мужика. Нет, ни за что. Я твердо решила. Зазвонил телефон, и Молли подняла трубку.

— Доброе утро — агентство недвижимости «Глэдстоун и Ричардз» — агенты и аукционеры — говорит Молли — чем могу вам помочь?

Что я буду делать целый день в Хонан Террас? Я не могла одна оставаться в этом доме. Это было слишком страшно. И снова лил дождь, так что я не могла посидеть в саду…

— Эндрю Кенни? — переспросила Молли.

Я повернула голову к телефону.

— Хорошо, понимаю. Его сейчас нет, но я жду его с минуты на минуту. Может быть, вы дадите мне свой номер, и я передам ему, когда он придет.

Так, надо бежать. Я взяла себя в руки и поспешила к машине, как можно быстрее сев в нее и отъехав. Я была сейчас не готова встречаться с Эндрю. Еще нет. Возможно, никогда. Но определенно не сейчас.

Хонан Террас в дождь выглядел еще более пугающим. Я вошла в дом и понюхала воздух. По крайней мере, этому я научилась. Но все, что я вынюхала, был запах чистящей жидкости. Я быстро обежала дом и вернулась к машине, чтобы ждать в ней.

Как только я села в машину, зазвонил телефон. Я взглянула на экран. Офис. Должно быть, Молли забыла мне что-нибудь сказать.

— Алло?

— Эллен?

Эндрю. Это был Эндрю. Мое сердце подпрыгнуло в груди, и я почувствовала, как слезы подступают к глазам. Я нажала на кнопку отключения. О Господи! Что мне делать?! Я открыла окно и вдохнула свежий воздух. Ни за что не заплачу. Телефон зазвонил опять. Я держала его в руке, решив не отвечать. Но ведь тогда он узнает, что я переживаю…

— Привет, Эндрю, — отозвалась я как можно беспечней.

— Эллен.

— Извини, что не сразу ответила — этот мобильник всегда сам отключается. Зачем я тебе нужна, Эндрю? Разве Молли ничего тебе не сказала?

Пауза.

— Нет, ничего не сказала. Я звоню просто для того, чтобы… поздороваться. Как твоя голова? В порядке?

— В порядке. Голова прекрасно заживает, спасибо, что спросил. А как поживаешь ты? Хорошо долетел? Ой, кажется, приехал мой первый клиент. Мне надо идти. Ты мне больше ничего не хочешь сказать?

На другом конце наступило молчание. Мое сердце снова начало бешено колотиться.

— Нет, нет… — проговорил он, наконец, — я просто хотел узнать, как ты… после Испании.

— Нормально. Послушай, Эндрю, там все было замечательно. Я прекрасно провела время. Это было… Я не знаю, но мне кажется, что это здорово иногда пройтись по дорожке памяти… вот так…

— Эллен…

— Давай забудем об этом, Эндрю. Мы оба вернулись домой, и у нас обоих своя жизнь. Нельзя два раза войти в одну и ту же реку. Так говорят, и это правда. Я лучше пойду. Поговорим позднее.

Я нажала на кнопку отключения телефона и откинулась на спинку сиденья. Мое сердце стучало, и в глазах покалывало, но я не собиралась сдаваться. Ни за что. Вдруг в окно громко постучали. Мои глаза широко открылись, и я увидела красивое лицо Тони Джордана, улыбающегося мне сквозь дождевые потоки. Я открыла дверцу машины и вышла.

— Ты когда-нибудь отвечаешь на телефон? — спросил он.

— Что?

— Я звонил и звонил. Я даже приходил к тебе домой вчера вечером, но никто не открыл дверь.

Он робко улыбнулся, словно стеснялся того, как упорно хотел со мной связаться.

— Я была больна. Проспала почти весь день и всю ночь. Извини.

— Ничего. Анжела услыхала, как я звонил в дверь, и пригласила к себе. Как ты сейчас себя чувствуешь?

— Неплохо.

— Ты выглядишь немного бледной.

— Спасибо.

— Бледной, но все такой же красивой.

Тони улыбнулся, и я не могла не улыбнуться в ответ.

— Ты хороший лжец.

Он покачал головой.

— Нет, я говорю правду.

Он протянул руку и дотронулся до моей щеки, и его прикосновение было таким нежным, что мне опять захотелось плакать. Но поскольку я решила больше не плакать, то нужно было сделать что-то другое. Поэтому я пригнула его голову к своей и поцеловала в губы. Тони положил руку на мое плечо и притянул к себе. Стоя на улице возле Хонан Террас под теплым, непрекращающимся летним дождем, мы целовались и целовались, пока я не почувствовала благословенное облегчение, освобождаясь от мучивших меня мыслей. Какое блаженство освободиться от них!

— О Господи, Эллен, — произнес Тони, отстраняясь от меня. — Я взглянула на него. — Я никогда не встречал такой непредсказуемой женщины, — прошептал он в мои мокрые волосы. — Я никогда не знаю, когда ты меня поцелуешь.

— Прошу прощения за это, — сказала я тоже шепотом.

Тони рассмеялся.

— Пожалуйста, не извиняйся.

Я взглянула в его темные глаза и поняла, что хотя мое сердце и болело, тело делало все правильно.

— Тони?

— Да?

— Мои первые клиенты будут только в половине двенадцатого.

— В таком случае почему ты приехала так рано?

— Просто поразмышлять.

— О'кей.

— Тони?

— Да?

— Сейчас только десять часов.

— Я знаю.

— Может быть, я могла бы подождать своего клиента в доме? Дождь… ну, в общем, мокро. Если ты не очень занят.

Тони повернулся, ничего не ответив, и потянул меня за собой к дому Джерома. Прежде чем я поняла, что к чему, мы оказались на диване в гостиной. Тони целовал меня, и наша мокрая одежда, которую мы сбрасывали, летала по воздуху как конфетти. Чем больше мое тело отвечало на ласки Тони, тем меньше я думала об Испании, и об Эндрю, и обо всем, что было в моей жизни не так. Теперь мне все было безразлично.

— Подожди, Эллен, подожди минуточку, — внезапно сказал Тони. Я посмотрела на него с удивлением.

— Подождать? — переспросила я, тяжело дыша. Мое сердце билось так громко, что я подумала, не марширует ли под окнами орден Оранжистов[9 - Орден оранжистов (по имени короля Вильгельма III Оранского) — протестантская экстремистская организация в Северной Ирландии. Основан в 1795 г. Главная цель оранжистов — увековечить связь Северной Ирландии с Великобританией.]. Тони порылся в кармане куртки и достал маленький пакетик из фольги.

— О, — сказала я немного смущенно. Я готова была заверить его в том, что вряд ли забеременею, поскольку, судя по всему, это уже произошло.

Но я не сказала этого Тони, а он улыбнулся и притянул меня поближе к себе. Внезапно я забыла обо всем, кроме того, как мне хорошо, как неописуемо хорошо. Я подумала, что соседи вызвали бы полицию, если бы услышали, как я кричала от наслаждения. Но меня не беспокоило даже это.

Закончив заниматься любовью, мы лежали обессиленные, но счастливые на диване Джерома. Тони проводил пальцем по моему позвоночнику, и я млела от восторга.

— Это было потрясающе, — сказал он, глядя на меня. — Ты была бесподобна.

Я улыбнулась ему, не в силах скрыть радость от его присутствия.

— Ты тоже был не плох. Думаю, что следующее свидание будет не таким хорошим.

Тони лег на спину и закинул свои длинные руки за голову. Он рассмеялся. Я нагнулась и поцеловала его грудь.

— Надеюсь, что будет. Господи, Эллен, где ты была раньше?

— На Лысой горе, — засмеялась я, подбирая с пола бюстгальтер и трусики. Надев свитер, я отправилась искать остальную одежду. Когда я проходила мимо зеленого велюрового дивана, на котором наподобие поверженного греческого бога лежал Тони, он протянул руку и привлек меня к себе. Я охотно повиновалась, и мы нежно поцеловались. Руки Тони начали снова гладить мое тело. Я отстранилась.

— Мне надо работать, Тони Джордан, — сказала я с наигранной строгостью.

— Мне тоже. — Он поднял одну бровь.

Я заставила себя отойти от него и натянула мокрые брюки и рубашку. Одевшись, я посмотрела на себя в зеркало, висевшее над камином.

— Боже, — пробормотала я, приглаживая волосы, — я похожа на женщину, которая каталась по дивану с мужчиной.

— Мне нравится, как ты выглядишь, — раздался голос позади меня.

— Гормоны, — усмехнулась я, ища косметичку, которую, по счастью, взяла с собой. Найдя ее, я причесалась и подмазалась, как могла. Тони одевался за моей спиной, и я с трудом подавила желание взглянуть на него в зеркало. Это бы меня слишком отвлекло. Закончив прихорашиваться, я снова взглянула на себя и громко вздохнула.

— Я отвратительно выгляжу. Никто не станет покупать у меня дом.

Тони подошел и обнял меня сзади.

— Я куплю, — твердо сказал он. — Обязательно куплю.

— Отлично. — Я позволила себе прижаться к нему. — Но ты ведь не ожидаешь, что я всем покупателям буду оказывать такой же прием?

Тони хохотнул.

— Нет. На самом деле я бы очень огорчился, если бы ты так сделала. Но я серьезно, Эллен. Я куплю его. Я хотел поговорить с тобой об этом, но ты меня отвлекаешь. Я хочу купить этот дом, потому что… ну, ты знаешь причину. Назначь мне самую высокую цену, которую тебе за него предлагают, и я перекрою ее.

— Ты шутишь.

— Нет, я серьезно. Покажи дом клиентам, которые у тебя есть, а затем сделай то, что делаете вы, магнаты недвижимости. Позвони мне сегодня вечером и назови наивысшее предложение.

Я повернулась и посмотрела на него.

— Ты говоришь серьезно?

Тони кивнул. Я поцеловала его.

— Я позвоню тебе в пятницу и скажу, что за него предложили.

— Ты ставишь меня в жесткие условия, — сказал Тони, улыбаясь и снова целуя меня.

Я поспешила отойти, пока еще могла владеть собой.

— Ну что ж, могу сказать совершенно искренне, что с вами приятно иметь дело, мистер Джордан.

Тони рассмеялся, а я пошла к двери, но оглянулась на него. Его короткие черные волосы были так красиво взъерошены, что я чуть было не вернулась. Но у меня не было времени.

— Пока, Тони.

— Поговорим позже.

В дверях я остановилась.

— Кстати, как ты вчера провел время у Анжелы?

— С трудом вырвался. Она сварила мне кофе и надавала кучу книг. Мой Бог, у этой женщины очень кровожадные книги.

— Не читай их, они тебя напугают. Анжела — побывавшая в переделках старая ворона, а не чувствительный мальчик, вроде тебя.

— Хороший совет. Прежде чем ты уйдешь, я должен тебя кое о чем спросить.

Я лукаво посмотрела на него.

— Завтра вечером мне надо идти на шикарную тусовку по поводу планов жилищного строительства. Хочешь пойти со мной?

В моих ушах, как дальнее эхо, прозвучал голос Тима Глэдстоуна, который что-то говорил об этом. Правда, воспоминание было смутным, поскольку в тот момент я сделала открытие, что у Эндрю есть ребенок, и меня ужасно тошнило.

— Кажется, я тоже туда иду. Это в «Метрополе»? — Тони кивнул. — Тогда я иду. Тим Глэдстоун на днях сказал мне об этом.

Так пойдем вместе. Эти тусовки бывают ужасно скучными, но у меня такое ощущение, что мы можем получить удовольствие, если пойдем вместе.

— С чего это у тебя такое ощущение?

— Да просто догадываюсь. Так пойдешь со мной?

— С удовольствием.

— Я заеду за тобой в семь.

— Договорились. До встречи, Тони.

Я вышла из дома Джерома Дэли и сразу же увидела, что моя первая клиентка уже приехала. Я обрадовалась, потому что мне не хотелось думать о том, что произошло. Господи, как я могла спать с Тони, когда боялась, что забеременела от Эндрю? Что я за шлюха! Я постаралась сосредоточиться на работе и на худой, раздражительной на первый взгляд женщине в блестящем зеленом дождевике, которая ждала возле дома миссис Харрис.

— Мисс Дженкинс? Здравствуйте. Я — Эллен Грейс из фирмы «Глэдстоун и Ричардз». Простите, что немного задержалась по делу. Идемте. Давайте я открою дверь, и мы войдем.

Я зажгла свет в темном коридоре, чтобы рассеять мрак.

— Вы хотите сами походить по дому? — спросила я, глядя на стоявшую возле меня женщину. Я заметила, что люди часто предпочитают оставаться одни, когда осматривают дом. Это может быть неприятно, когда риэлтор дышит тебе в затылок. Мисс Дженкинс посмотрела на меня и сложила на груди руки. — Конечно, если вы не хотите пойти со мной. Как предпочитаете?

Мисс Дженкинс на секунду задумалась.

— Одна. Я пойду одна.

— Великолепно! Я подожду в холле на случай, если вам понадоблюсь. Просто крикните меня, хорошо?

Мисс Дженкинс кивнула своей мышеобразной головой и оправилась вверх по лестнице медленной, семенящей походкой. Я наблюдала за ней, думая о том, что она, возможно, не на много старше меня. Интересно, кто она, думала я. Держу пари, что она не валяется на зеленых велюровых диванах с едва знакомыми мужчинами посредине рабочего дня. Но мне тоже нужно было иметь хоть немного радостей в жизни.

Дождь лил весь день, и я поочередно сидела в машине или с неохотой показывала дом клиентам. Между показами я думала об Эндрю и, что еще хуже, о задержке месячных. Чтобы избавиться от этих мыслей я начала размышлять о бедном Джероме Дэли.

Мы уже давно ничего не слышали от полиции об этом убийстве. Наверное, они до сих пор не поймали убийц. УБИЙЦ. Это слово заставило меня содрогнуться, и я посмотрела на сонный тупик. Трудно было поверить, что кого-то могли застрелить в этом кажущемся невинном месте. Кто мог это сделать и зачем?

Но ведь так всегда бывает, правда? Вещи кажутся не такими, какие есть на самом деле. В конце концов, Эндрю казался таким искренним, когда сказал, что любит меня. А это оказалось ложью. Я не могла об этом думать. Если начать думать о чем-то неприятном, то убийство определенно предпочтительней.

Я закончила показ Хонан Террас после пяти часов. Это было замечательно, потому что означало, что мне можно не возвращаться в офис. Я ехала домой под проливным дождем слишком усталая и несчастная и просто тупо смотрела на спешащих прохожих. Передо мной улицу перешла женщина, держа на руках ребенка, закутанного во взрослый плащ. Куда она шла? Домой к любящему мужу, который был хорошим отцом этому ребенку? Или, подобно мне, домой к коту, спящему в нелепой кошачьей постели?

Моя голова казалась такой тяжелой, что мне захотелось положить ее на руль и заснуть прямо посреди потока машин. Потом я подумала о родителях. Это напомнило мне об Элисон и о Кьеране, и в первый раз я почти что приободрилась. Может быть, не так уж и плохо, если я беременна. По крайней мере, у меня будет прелестный малыш, вроде Кьерана. Кто-то, кто будет меня любить. А дочка Эндрю премиленькая. У него, наверное, хорошие гены. Но если я беременна, сказать ему? Нужно ли? Моя голова снова заболела. Столько неясного. Столько сложностей, что даже невозможно обдумать всю ситуацию.




Глава 19


Я сделала себе пиццу и чипсы и выпила целый литр сока (если я беременна, то мне нужны витамины). Мы с Джоем только-только уселись смотреть телевизор, когда прозвенел звонок. Я на цыпочках подошла к глазку, решив, что не открою, если мне не понравится посетитель, — а у меня в данный момент был целый список нежелательных посетителей. Но это были Руфь и Индия. Я открыла дверь, и они шумно ввалились в квартиру.

— Мы принесли вино, — сообщила Руфь.

— Тебе лучше? — спросила Индия.

— О, рада вас видеть. Заходите и чувствуйте себя как дома, — пригласила я, стоя перед диваном, на котором уже расположились мои подруги.

Руфь подняла брови.

— Садись и выкладывай нам все. Индия сказала, что ты и прелестный Эндрю хорошо провели время, трахаясь в Марбелле.

— Я этого не говорила, — перебила Индия.

— Не говорила, но думала. Так что будь хорошей девочкой и рассказывай.

— Нечего особенно рассказывать, — соврала я, когда Руфь побежала на кухню за стаканами. Она разлила вино по стаканам и протянула нам.

— Не ври своим лучшим подругам. Это портит карму. В своей новой жизни ты будешь ослицей.

Я засмеялась.

— Ты мне не все рассказала, — упрекнула Индия, наклонясь ко мне и вертя в руке стакан.

— Почти все, если вы не хотите подробного отчета о сексе…

— Давай подробности, — потребовала Руфь, откидываясь на спинку дивана. Она уже сбросила туфли на шпильках под кофейный столик.

— Извращенка, — улыбнулась я.

Индия шлепнула ее по ноге.

— Руфь, ради Бога, прекрати.

Руфь рассмеялась.

— Короче говоря, я переспала с Эндрю в Испании и… мне тогда казалось, что я поступаю правильно. — Я сделала паузу и допила содержимое стакана одним большим глотком, затем снова наполнила его и продолжала. — Я подумала, что все снова хорошо. Мне показалось, что не было… не было никакого дерьма. Он говорил мне… ну, в общем, обычные слова… что любит меня и тому подобное. Я поверила ему, а затем в понедельник в офис явилась его женщина с ребенком. Она искала его. Я не могла поверить. Но это правда.

— О Боже! — воскликнула Руфь.

— Ублюдок, — заключила Индия.

Я кивнула.

— Как бы там ни было, я покончила с Эндрю Кенни. В конце концов я усвоила мой урок.

— Бедная Эллен, — посочувствовала Индия.

— Я переживу это.

— Ты говорила с Эндрю о мадонне с младенцем?

— К чему? Девочка, безусловно, его дочь… Даже Тим Глэдстоун сказал это. Если бы вы ее видели… Она — его копия.

— Чем меньше Эллен будет иметь дело с Эндрю Кенни, тем лучше, — заявила Индия. — Он уже достаточно помучил ее.

Руфь осушила стакан и наполнила его снова. Она посмотрела на меня.

— Я знаю, знаю, Эллен, что тебе больно, но ведь это ты первая порвала ваши отношения.

— Не правда.

— Правда, дорогая. Насколько я припоминаю, ты переспала с Эмерсоном. Извини, Индия.

— Ко мне это не имеет отношения.

Руфь рассмеялась.

— Эмерсон — интересный мужчина, даже если он и снимает странные фильмы о родах в Амазонии. Мне он и самой всегда нравился. Но как ни смотреть на это, Элл, Эмерсон явился поцелуем смерти для твоих отношений с Эндрю.

Я отрицательно покачала головой. Я давно все обдумала и знала, что была права. И не собиралась позволить даже Руфь, которая руководствовалась добрыми намерениями, разубедить меня.

— Он сказал, что любит меня. Но не выдержал даже небольшого испытания и сбежал в Англию. Разве это любовь?

Руфь пожала плечами.

— Не знаю.

— А я знаю, — вмешалась Индия. — Это не имеет никакого отношения к Эмерсону, даже если он мой брат…

— А где теперь Эмерсон? — перебила Руфь.

— В Тибете. Но забудем об Эмерсоне. Эндрю не следовало так поступать с Эллен. Он трус. Мне он никогда не нравился. Я никогда не доверяла ему. Конечно, он привлекательный. Но Эллен будет без него лучше. Я все время это говорю.

— Согласна. Я только считаю, что тебе следует поговорить с Эндрю о том, что произошло, прежде чем принимать решение. Ты с ним говорила? — Я кивнула. — И что ты сказала?

— Ничего особенного.

— О'кей. Но все-таки что?

— Ну, я в основном поблагодарила его за отличный трах.

— Господи помилуй! — воскликнула Руфь.

Индия засмеялась.

— Умница.

— А что он на это сказал?

— Что он мог сказать? Обманщик крутит роман с Дэвайной Блейк, трахает меня и все время скрывает женщину с ребенком. Как мне к этому относиться, Руфь?

— Понятия не имею. Поэтому мне кажется, что тебе надо поговорить с ним.

— Ну, у меня теперь другие дела. Я порываю с ним. И мне плевать, если у него будет целый гарем. Должна вам кое в чем признаться. У меня сегодня был секс с Тони Джорданом.

— Что?! — вскричала Индия, едва не пролив вино из полупустого стакана. Я рассмеялась, закрыв лицо руками. — Где? Когда?

— Сегодня утром в доме его дяди, а может быть, он не совсем ему дядя. Это тот старик, которого мы с Эндрю нашли, — помните?

Я взглянула на своих подруг, которые смотрели на меня, раскрыв рот.

— Расскажешь об убийстве потом, — приказала Руфь. — А сейчас я хочу знать о сексе.

— Знаешь, как это называется?

— Вуаеризм[10 - Вуаер — человек, чье болезненное любопытство удовлетворяется созерцанием или смакованием эротических сцен.], — подсказала Индия.

— Я же не спрашиваю тебя о Волфи — это напомнило о том, что надо спросить. Так как у тебя с ним?

Руфь усмехнулась.

— Потрясно. Теперь выкладывай, девочка.

— Это было сказочно. Честное слово. Даже при всем том, что произошло. Я собираюсь пойти с ним завтра вечером на тусовку риэлторов.

— Я тоже иду, — взволнованно вставила Индия. — Наша фирма обеспечивает юридическое оформление этого строительства, я, кажется, тебе уже говорила об этом. Короче говоря, меня попросили пойти.

— Это в «Метрополе?» — спросила Руфь.

Я кивнула.

— И я иду, — рассмеялась Руфь. — Надо же, какое совпадение!

— А ты почему идешь? — поинтересовалась Индия.

— Так значит ты думаешь, что скромная администраторша гостиницы не достаточно хороша для того, чтобы пойти на прием с большими «шишками», да?

— Я не имела этого в виду, Руфь. Как ты могла подумать?

Руфь рассмеялась и толкнула Индию в бок.

— Знаю. Я иду с Волфи.

— Это очень прикольно, — сказала я. — Мы отлично посмеемся.

Индия надулась.

— Вам хорошо. А у меня нет друга, чтобы пойти с ним.

— Не огорчайся, киска, — успокоила ее Руфь. — Мы найдем его тебе там.

— Хорошо бы, — с сомнением проговорила Индия.

— Девчонки, а что вы наденете? — спросила я. — Насколько это будет официальный прием?

— Я думаю, что надо надеть вечернее платье, но не слишком строгое, — предположила Индия, косясь в мою сторону.

— Правильно, — поддержала я, вставая и направляясь на кухню. — Я пороюсь в своем гардеробе и найду что-нибудь подходящее. За кого ты меня принимаешь, Индия? За Элисон?

— Ты надевала свое черное платье с открытой спиной?

— Один раз. А какие туфли? — Я вспомнила о босоножках, которые подарил мне Эндрю в Испании и которые все еще лежали на дне чемодана. Они могли подойти к платью. Но их подарил мне Эндрю, значит, они теперь предназначались для благотворительного магазина, даже если мне до смерти не хотелось с ними расставаться.

— У тебя нет другого выхода, как купить новые туфли, — сказала Руфь. — А это непросто.

Я улыбнулась. Больше всего на свете я любила покупать обувь.

— Кто хочет кофе? — спросила я.

Руфь подняла бутылку.

— Приготовь немного. Бутылка-то уже пуста.

Я наливала чайник и слушала, как мои подруги обсуждали вопрос о том, что они наденут. Черное платье было хорошей идеей. Тем более что оно не сильно обтягивало живот. Это очень ценно в любое время, особенно перед месячными или если ты немного беременна.

Чайник закипел. Я налила три чашки и понесла их вместе с шоколадными бисквитами на столик. Руфь и Индия даже не взглянули на меня, настолько были заняты разбором достоинств искусственного загара. Нужно сказать им, подумала я, ставя кружки на стол. Они мои лучшие друзья в мире, по-настоящему верные подруги — за эти годы мы вместе так многое пережили. Я знала, что, если расскажу им, они убедят меня в том, что я не беременна. А если и беременна, то помогут остаться в здравом уме. И по крайней мере, эта мысль не будет тогда непрерывно вертеться в моем мозгу. Решено. Я расскажу им.

— Минуточку внимания, — обратилась я к ним.

Индия и Руфь посмотрели на меня.

— Мне надо вам кое-что сказать…

Тут раздался звонок в дверь.

— Сейчас, — крикнула я, идя к двери.

В комнату влетела Анжела Маунселл.

— Эллен, Эллен, Эллен! Где ты была? Я волновалась. А этот молодой человек Джордан был здесь вечером — он искал тебя. И мы чудесно провели время. Не пойми меня неправильно, дорогая. Мы пили кофе и беседовали о книгах. Мне кажется, мне удалось убедить его вступить в читательский клуб любителей книг ужасов.

Она сделала паузу и перевела дух.

— Хэлло, Анжела, — приветствовала ее Руфь.

— Вы себя лучше чувствуете? — спросила Индия.

— Добрый вечер, девочки, — улыбнулась Анжела и помахала рукой. — Как живете? Давно вас не видела. Как твоя мама, Индия?

— Хорошо.

— Послушайте, я не стану мешать вашему уютному девишнику. Я просто хотела убедиться в том, что с тобой все в порядке, Эллен.

— Все отлично, Анжела. Я была в Испании и подхватила там вирус. Поэтому весь вчерашний день проспала, и теперь мне лучше.

— Рада это слышать. Я пойду.

— Оставайся выпить кофе, — предложила я.

— Я не хочу вам мешать.

— Вы нам не мешаете, — сказала Руфь. — Садитесь рядом со мной на кушетку.

Лицо Анжелы просветлело.

— Ну что ж, я останусь, если не помешаю.

— Я налью вам кофе, — предложила Индия.

Анжела прошла к ближайшему креслу и села. Спустя минуту Индия принесла ей кофе.

— Спасибо, дорогая. Скажи, Руфь, твоему дяде Ричарду лучше?

— Вы обо всем знаете, Анжела?

Анжела кивнула.

— Почти обо всем.

— Он уже выписался. Мама сообщила мне об этом только сегодня.

— Знаешь, Ричард в свое время был очень красивым мужчиной. И танцевал, как Фред Астер, хотя и не был таким изящным, как он. Но его погубило пьянство. Нельзя танцевать, когда ты напоминаешь полную бутылку виски, не правда ли?

Мы рассмеялись, а Анжела поудобнее устроилась в кресле. Я поняла, что, несмотря на все протесты, она расположилась на весь вечер. Я пыталась проявлять интерес к разговорам, но задержка моих месячных чем дальше, тем больше приобретала в моей голове угрожающие размеры.

Поэтому я свернулась в кресле с Джоем на коленях и отстраненно наблюдала за весельем вокруг меня. Я знала, что больше никогда не наберусь мужества, чтобы рассказать подругам о своих опасениях. И не потому, что боялась, что они станут меня критиковать. Просто я страшилась высказать эту мысль вслух. Как будто оттого, что я произнесу ее вслух, она сделается реальностью. А если буду держать ее про себя, может оказаться неправдой.




Глава 20


Индия, Руфь и Анжела засиделись у меня допоздна. Когда они ушли, я подумала, что не усну. В моем мозгу проносились картины ссор и младенцев, и я была уверена, что они не позволят мне уснуть. Но нет. Как только моя голова коснулась подушки, я заснула. На следующее утро я проснулась рано. Дождь наконец перестал. Теперь я решила, что если беременна, то это хорошо. Я справлюсь. Я была взрослой женщиной и занималась сексом по доброй воле. Так что я справлюсь. По крайней мере, так я убеждала себя.

День был пасмурным и душным, и я все еще чувствовала себя усталой, несмотря на сон, но говорила себе, что просто выздоравливаю от желудочного вирусного заболевания. А усталость ничего не значила.

Когда я приехала в офис, Молли активно красила ногти. На этот раз в меню был бирюзово-зеленый цвет.

— Доброе утро, Молли, — поздоровалась я, искренне радуясь возможности разнообразия. По крайней мере, она постоянно присутствовала в моей жизни, а мне нужно было иметь хоть что-то стабильное.

— Твой список на столе, — сказала она, взглянув на меня с полуулыбкой.

— Спасибо. — Я взяла листок и бросила беглый взгляд на печатный текст. Наконец-то это был не один Хонан Террас. В этом могли быть преимущества.

— Эллен.

— Да?

— Тим попросил меня напомнить тебе о сегодняшнем вечере в «Метрополе».

— Я помню. Спасибо.

Молли фыркнула.

— Небось не можешь дождаться.

— Мне все равно.

— Ты решила, что наденешь?

— У меня есть черное платье. Наверное, я надену его.

Молли откинулась на спинку стула и оглядела меня с ног до головы. Я сжалась под одеждой и с вызовом улыбнулась ей.

— М-м-м, — глубокомысленно промычала она, закончив осмотр, — кто из нас набрал вес, Эллен?

О, Боже! подумала я, невольно взглянув на свой живот. Значит, это правда — я беременна. Молли бросила на меня еще один оценивающий взгляд, и я чуть было не спросила ее, кто у меня будет — мальчик или девочка.

— От всей этой еды, перелетов и солнца жидкость задерживается в организме, — ответила я, снова обретя дар речи. — Молли наморщила лоб, словно размышляя над моими словами. — А ты идешь? — спросила я со злорадством.

Молли выпрямилась и закрыла пузырек с лаком. Она покачала головой.

— Нет. Но я знаю, что у тебя не много приятных новостей за последнее время. Так что ты наверняка ждешь не дождешься этого…

— Не дождешься чего? — произнес голос Эндрю позади меня.

Мое сердце остановилось, и тело сотрясла судорога. Я сделала глубокий вдох. Беременна я или нет, доверчива или нет, я ни в коем случае не позволю ему увидеть, как я расстроена после Испании. Я повернулась к нему лицом.

— Эндрю! — радостно воскликнула я, широко улыбаясь. — Как поживаешь?

Но когда я увидела, что он плохо выглядит, моя решимость чуть было не оставила меня. Под глазами у него лежали темные тени, а лицо было изможденным, каким я никогда его не видела. Слишком много бессонных ночей, быстро сказала я себе. Слишком много секса с разными женщинами, а он уже не так молод, как раньше.

— Отлично, — ответил он спокойно. — А ты?

— Лучше некуда.

Он положил свой кейс на пол перед собой и провел рукой по лицу.

— Так чего ты не можешь дождаться?

— Сегодняшней вечеринки. Тим попросил меня пойти. Ты тоже пойдешь?

Эндрю кивнул.

— Везет некоторым, — пробормотала Молли за моей спиной.

— Ты что-то сказала, Молли? — обернулся к ней Эндрю.

— Нет, ничего.

— Ты никогда не догадаешься, — продолжала я с таким наигранным весельем, что могла бы работать массовиком-затейником, — оказывается, Индия тоже идет со своей фирмой, и Руфь тоже. Разве это не совпадение?

На лице Эндрю появилась тень улыбки, когда он сказал:

— Ты прекрасно проведешь время.

— Конечно. Я очень волнуюсь. В первый раз я иду куда-нибудь вместе с Тони.

Эндрю не сводил глаз с моего лица, и я наблюдала удивительную перемену. Передо мной стоял чужой, официальный человек. Постепенно его губы растянулись в медленной улыбке.

— Тони Джордан? — Я кивнула. — Ты играешь с огнем. Смотри не обожгись, — сухо сказал Эндрю, поднимая с пола свой кейс. — Молли, зайди, пожалуйста, ко мне, когда сможешь. Мне надо с тобой поговорить.

И он ушел, а я, как всегда, осталась стоять как идиотка.

— Что он имел в виду? — растерянно спросила я, когда Эндрю захлопнул за собой дверь кабинета. Я взглянула на Молли, которая сидела, скрестив ноги и сложив руки на коленях, как в театре. — Что это должно означать?

Молли пожала плечами, немного раскачиваясь из стороны в сторону на своем эргономично спроектированном секретарском стуле. Она расцепила ноги и встала. Подув на накрашенные изумрудные ногти, она взяла блокнот и вышла из-за стола.

— Так что же это значит? — настаивала я, словно это имело отношение к Молли. Она остановилась передо мной и посмотрела мне прямо в глаза.

— Я думаю, — произнесла она с таким видом, словно была царем Соломоном, выносящим приговор, — я думаю, что он имел в виду, что твой дружок — преступник.

— Не правда! — закричала я.

— Не кричи на меня, Эллен. Эндрю, очевидно, считает, что это так. И наверное, беспокоится о тебе.

Я презрительно хмыкнула.

— Вряд ли.

— Я слышала, что у вас был… были очень серьезные отношения.

— Это было давно, и теперь все кончено. Что бы Эндрю Кенни не имел в виду, он беспокоится не о моем благополучии. Скорее ревнует к Тони Джордану.

Молли пожала плечами и поправила грудь, обтянутую лайкрой.

— Мне надо работать, — деловито сказала она. — А тебе?

И она ушла к Эндрю, а я осталась стоять на том же месте. Потом взяла пудовую сумку и пошла к машине. Черт бы побрал, какое утро. А еще только половина десятого!

Я надеялась, что настроение у меня улучшится, и ко мне вернется способность отвечать сарказмом на сарказм. Может быть, так бывает, когда у тебя ребенок? Может быть, ты становишься вся из себя сентиментальная и не можешь быть недоброжелательной и жестокосердной? Насколько я знала, у Молли было трое детей, но это нисколько не смягчало ее ядовитого характера.

Я села в «хонду», завела мотор и включила радио. Но тут вспомнила о том, что оставила свой адресный список на столе у Молли. Проклятие! Я выключила мотор и побежала обратно в офис. Когда я вошла, то увидела, что Молли, увы, уже опять сидела за своей конторкой. Но мне надо было взять этот чертов листок.

Молли сортировала большую пачку почты. Услышав звук открывающейся двери, она подняла на меня глаза. Наклонившись вперед, она взяла с пола большой коричневый конверт.

— Это тебе, — сказала она, потрясая конвертом. И тут неожиданно конверт в руке Молли взорвался. Звук был таким громким, словно разорвалась петарда. Потом мы увидели вспышку света и облако дыма. Молли истерически вскрикнула и бросила горящий конверт в угол комнаты. Я подбежала к ней в тот момент, когда из своего офиса выскочил Эндрю.

— Что… — Он схватился за край ковровой дорожки и набросил ее на языки пламени, поднимающиеся от конверта. — Тебя ранило? — спросил он, подходя ко мне. Я отрицательно покачала головой и кивнула на Молли. Ее лицо было черным от дыма, а брови и челка опалены. Ее большие голубые глаза были полны слез.

— Это было письмо Эллен, — всхлипнула она.

— Нет, не мое, — возразила я.

— Твое, Эллен, я видела. Оно было адресовано тебе.

— О, — выдохнула я.

— Тебе больно, Молли? — спросил Эндрю.

— Не очень.

— Но все равно тебя надо осмотреть, — сказал он, сжимая ее плечо. — Я вызову полицию и «скорую помощь». Они все расследуют. О'кей?

Молли кивнула.

Пока Эндрю звонил по телефону, мы с Молли стояли в полном молчании. Неужели эта было письмо-бомба? Мне? Кто мог послать такое письмо? Я посмотрела на Молли, припоминая все подлости, которые она мне делала, и подумала, что могла бы даже обрадоваться тому, что письмо взорвалось у нее в руках. Особенно потому, что у нее не было особых травм, которые не мог бы ликвидировать любой мало-мальски квалифицированный косметолог. Но я не радовалась. Мне было жаль смотреть на ее обожженное лицо, на котором застыло выражение изумления. Я жалела Молли и пыталась понять, кто мог настолько хотеть причинить мне зло, что послал письмо-бомбу.

Закончив звонить, Эндрю подошел ко мне.

— Ну что, — проговорил он дрожащим от гнева голосом. — Теперь ты счастлива? Теперь ты мне веришь?

— Что?

— Я предупреждал тебя о Тони Джордане. Но ты проигнорировала мое предупреждение, а теперь вот что случилось. Ты дождешься, пока с тобой случится настоящее несчастье. Тебя убьют или что-нибудь в этом роде. Тогда ты мне поверишь?

— Ну, если, как ты говоришь, меня убьют, то мне трудно будет дать тебе знать, верю я тебе или нет.

Эндрю громко вздохнул.

— Ради Бога, Эллен. Это должно было случиться.

— Что, что должно было случиться? То, что у Молли в среду утром в руках взорвалось письмо-бомба?

— Нет, — спокойно пояснил Эндрю, — а то, что ты плохо кончишь, если будешь продолжать шляться с этим Тони Джорданом.

— Значит, ты хочешь убедить меня в том, что Тони Джордан пытается меня убить? Не глупи, Эндрю. Если он меня убьет, то кого он поведет сегодня вечером на прием?

— Я не думаю, что он пытается тебя убить, но убежден, что он — криминальный тип, что бы ты о нем ни говорила. Джером Дэли был связан с ним, и Джером Дэли мертв.

— Но Тони не убивал Джерома. Тот был ему вроде отца. Он его любил, так что ты не прав, Эндрю. Ты умножаешь дважды два в своем снобистском уме и получаешь пять.

— Может быть, он сам и не убивал его, но факт остается фактом: Джером мертв. Ты не хочешь понять, что если будешь продолжать встречаться с Тони Джорданом, то в конце концов убьют и тебя.

— Алло! — раздался голос позади Эндрю.

Мы оба посмотрели в направлении голоса.

— Инспектор Хилари Торнтон. — В дверях стояла почтенная женщина-полицейский, больше похожая на инструктора по вязанию, и приветливо улыбалась нам. — Вызывали?

— Очень хорошо, — удовлетворенно сказал Эндрю, пропуская двух медсестер к Молли. Я увидела, как одна из сестер бросила на него оценивающий взгляд, и чуть было не дала ей подзатыльника.

— Кто-нибудь еще пострадал? — спросила инспектор.

Мы с Эндрю отрицательно покачали головой.

— Ну что ж, у нас здесь есть специалисты по бомбам. Они осмотрят место происшествия на предмет обнаружения других зажигательных средств…

— О боже! — вскрикнула Молли, и мы все как по команде обернулись к ней. — Все пропало! Все! А они были моими собственными — не то, что эта пластмассовая дрянь.

Молли держала перед собой руки. Все ногти на них были сломаны, а по краям висели кусочки изумрудного кератина.

— Эллен! Эллен! Ты только взгляни!

— О Молли, — сочувственно проговорила я, подходя к ней и обнимая ее за плечи, — все будет хорошо. Они отрастут, а до тех пор ты можешь пойти в косметический салон и сделать красивые искусственные ногти.

Молли замотала головой.

— Я не хочу. Не хочу.

Я крепче обняла ее. Она внезапно расплакалась, сотрясаясь от рыданий всем своим маленьким телом. Одна из медсестер — та, что загляделась на Эндрю, — протерла лицо Молли какой-то жидкостью.

— Шок, — сказала она мне, — с ней все будет в порядке. Это просто шок.

Я кивнула. Для меня тоже было шоком наблюдать за Молли в таком состоянии. Это было даже большим шоком, чем взорвавшийся пакет. Но я ничего не сказала. Медсестры и я повели Молли к «скорой помощи». Я посадила ее в машину, прежде чем вернуться в офис. Когда я вошла, Эндрю, прислонившись к стене, разговаривал с Тимом Глэдстоуном. Я не видела, как приехал Тим.

— Ты в порядке, Эллен? — озабоченно спросил шеф.

— В полном.

За исключением того, что, я, возможно, беременна ребенком Эндрю. Это было бы большой проблемой, подумала я. На мгновение мне показалось, что я произнесла эти слова вслух, но поскольку выражение лиц Тима и Эндрю не изменилось, вздохнула с облегчением.

— Я думаю, что нам следует закрыть офис до конца дня. Как ты считаешь, Эндрю? — обратился к нему Тим Глэдстоун.

Эндрю ответил не сразу, глядя на меня. Но когда я встретилась с его взглядом, отвернулся.

— Правильно, Тим. В любом случае Райана и Андреа сейчас нет. Я позвоню им и скажу, чтобы они ехали домой, когда закончат.

— Мне надо идти, — перебила я. — У меня клиент в одиннадцать часов.

— А ты сможешь работать? — с сомнением спросил Эндрю. — Я кивнула. — Просто ты… ты очень бледна.

Я опять кивнула, потому что знала, что это правда — я чувствовала себя бледно.

— Все нормально, — заверила я его. — Я не могу сидеть целый день и размышлять.

— Вот это отношение к работе! — одобрительно воскликнул Тим, похлопывая меня по плечу. — Мертвецы, испанские агенты, старающиеся протащить свой вариант договора, — кстати, ты хорошо разделалась с ними, — даже бомбы, — ничто не может помешать твоей работе, а?

Я улыбнулась. Ничто, за исключением, может быть, беременности, подумала я.

— Я поеду домой, когда закончу.

Эндрю кивнул.

— Не забудь о вечере, — предупредил Тим.

— А я и забыла. Это напомнило мне о том, что надо купить туфли.

Тим рассмеялся, и даже Эндрю улыбнулся. Я помахала им рукой. Я действительно была рада находиться в этот день на работе. Показывать дома и болтать о сырости, об уличном движении, о соседях, закладных и ценах на недвижимость. Все было лучше, чем думать об Эндрю, о Тони Джордане и младенцах. Особенно о младенцах. И дело было не просто в том, что я боялась, что забеременела. Хуже. Какой-то крошечной части меня все больше нравилась эта идея. Ребенок. Мой собственный ребенок. Кто-то, кого я буду любить и кто тоже будет любить меня и не задавать никаких вопросов. Я отбрасывала мысли о ребенке каждый раз, когда они приходили мне на ум, но не могла окончательно от них отвязаться.

Мое маниакальное желание избежать неприятных мыслей имело побочный эффект, который заставил меня между показами обегать все обувные магазины в городе. В конечном итоге я нашла идеальные туфли под черное платье. На высоких каблуках, золотистого цвета — туфельки Золушки, настолько легкие, что казались просто невесомыми. Они стоили целое состояние. Но я проигнорировала предупреждение моей кредитной карточки и все-таки купила их.

Я их заслужила. В конце концов, меня только что взорвали (ну, чуть было не взорвали). И я, возможно, была беременна. Это означало, что в течение какого-то времени я не смогу покупать красивую одежду. Но, даже будучи беременной, я смогу носить мои восхитительные туфли. По всей вероятности, мне некуда будет в них ходить. Но это уже другая проблема. Мой девиз — не больше одной проблемы единовременно. Или, по крайней мере, единовременно игнорировать одну проблему. Это все, что я могла сделать. И это становилось все труднее и труднее, поскольку жизнь все время ставила мне задачи, словно я была шахматной доской. У меня просто слов не хватало, чтобы выразить такую низость.




Глава 21


Принимая душ и одеваясь, я дала себе слово, что не буду заниматься сексом с Тони Джорданом. Нехорошо заниматься с ним сексом, если я беременна. Хотя секс и отвлекал мой ум от проблем, это еще не было оправданием. Я просто запуталась: мне надо было столько всего решить. Например, если я беременна, должна ли я прекращать отношения с Тони? Такая перспектива мне вовсе не улыбалась. Я сконцентрировалась на умелом наложении искусственного загара и выборе правильного бюстгальтера и теней для век, а также на борьбе с моими волосами, чтобы заставить их слушаться. И едва я это все закончила, как в дверь позвонили.

Тони стоял в дверях, выглядя сногсшибательно в черном смокинге. Белая рубашка красиво подчеркивала оливковую кожу, а темная ткань элегантно драпировала мускулистое тело.

— Обалденно! — восхищенно воскликнула я, когда он притянул меня к себе и поцеловал. Мое сердце совершало в груди бешеный танец. Что это я решила насчет секса? Ну, еще один последний раз, до того как я начну вести праведную жизнь.

— Ты потрясающе выглядишь, — бархатным голосом произнес Тони, когда поцелуй закончился.

— Ты и сам неплохо смотришься, — констатировала я, отходя назад и осматривая его с головы до ног. Наверняка один последний раз никому не навредит.

Тони протянул ко мне руку с длинными пальцами, но я отстранилась.

— Нет, — решительно заявила я. — Я потратила уйму времени на то, чтобы привести себя в порядок и не собираюсь начинать все сначала.

Тони усмехнулся.

— Еще один маленький поцелуйчик.

Я покачала головой.

— Ни за что. И вообще, это деловой вечер. Ты, кажется, должен был работать, и я тоже.

Тони сложил руки на груди и прислонился к косяку двери. Взглядом, блуждающим по моему телу, он словно ласкал меня.

— Прекрати.

— Я ничего не делаю.

— Я только возьму сумочку, и мы пойдем.

— Ты не собираешься пригласить меня войти?

— Может быть, позднее, — пробормотала я, слабо улыбнувшись. Схватив маленькую, усыпанную бисером дамскую сумочку, я набросила на плечи серебристую шаль. — Как я выгляжу?

— Я же сказал тебе. Потрясающе! Как я могу удержаться от того, чтобы не обнять тебя?

Тони сделал шутливый выпад в мою сторону, и я легонько поцеловала его в губы.

— Нам надо идти и сначала поработать, — сказала я.

— Ты же пошла на днях на работу после того, как у нас была… маленькая деловая встреча в доме Джерома, — с укоризной напомнил Тони, посторонившись, чтобы пропустить меня.

— И я выглядела так, как будто каталась по дивану с мужчиной, о чем тебе тогда и сказала.

— Мне очень нравилось, как ты выглядела.

Я рассмеялась. Двери лифта открылись, и я увидела, что он пуст. Я взглянула на Тони и опять на пустой лифт и отрицательно покачала головой.

— Пошли пешком.

— Трусиха, — лаконично констатировал Тони, идя вслед за мной, когда я спускалась три пролета лестницы в своих изящных босоножках.




Когда мы прибыли в бальный зал «Метрополя», там уже было очень шумно от музыки и гама голосов. Руфь и Волфи стояли у дверей, осматривая толпу.

— Хэлло, — приветствовала я их, подходя к Руфи, которая выглядела блистательно в серебристом платье с глубоким декольте, плотно облегавшем фигуру.

Она улыбнулась.

— Привет, Элл. Привет, Тони.

Волфи поднял руку в шутливом салюте.

— Босс.

— Волф, — сказал Тони. — Отличный костюм.

— Спасибо. — Он поправил воротник рубашки на своей могучей шее. — Я думаю, что я здесь без дела.

— Все в свое время, — возразил Тони.

— В свое время? — переспросила я, подумав, уж не перепутала ли я что-нибудь и не находимся ли мы на благотворительном балу.

— Бизнес, — улыбнулся Тони. — Здесь есть где-нибудь бар?

Волфи указал на противоположный конец зала.

— Я пойду с тобой. Ты хочешь еще вина, Руфь?

Руфь допила свой бокал и протянула его Волфи.

— Не возражаю.

Тони подмигнул мне, прежде чем он и Волфи исчезли в толпе.

— Ты прекрасно выглядишь, — польстила мне Руфь.

— Спасибо. Ты тоже.

— Тони сегодня просто отпад. Такой сексапильный.

Я вздохнула.

— Знаю. Я с трудом могла сдержаться, чтобы не лечь с ним в койку, до того как мы вышли из дома. Волфи тоже здорово смотрится в этом костюме.

— Без него он выглядит еще лучше.

— Руфь!

— Я только хочу сказать, что нам не удалось сдержаться сегодня вечером.

Я засмеялась.

— Как же ты ухитрилась так хорошо выглядеть?

— О, просто старые добрые румяна, которые придают яркость щекам девушки.

Мы прыснули со смеха и смеялись все сильнее, пока слезы не потекли по нашим щекам.

— Что такого смешного? — раздался голос позади нас.

Мы обернулись. Перед нами стояла Индия, выглядевшая мифической богиней в белоснежном шелковом платье, с распущенными волосами, локонами струящимися по плечам.

— Bay! — только и могла выдохнуть я.

— Господь Всемогущий! — воскликнула Руфь. — Ты выглядишь невероятно. Поразительно! Потрясающе! И все это без всякого декольте. Как тебе это удалось, сука?

Индия одарила нас царственной улыбкой.

— О, просто хороший вкус. Хороший вкус при маленьких титьках. У нас ведь с тобой разные возможности обнажаться, Руфь.

— Ну, ты выглядишь сказочно. Что это у тебя за загар? Вчера такого не было.

— Я забыла, как он называется, но сегодня у меня отменили три заседания, так что я пошла в салон красоты, и мне его напылили. Хорошо смотрится, правда? Не удивительно, что его делают все кинозвезды. А где ваши кавалеры?

— В баре, — сказала я.

— Они там долго простоят. Он набит битком. Кто все эти люди?

Я пожала плечами.

— Понятия не имею.

— Тузы города, — предположила Индия. — Мы с Руфь вопросительно посмотрели на нее. — Ну, в смысле, что у них есть деньги. Адвокаты. Аукционеры. Риэлторы.

— Ковбои, — подсказала я.

Индия кивнула.

— В основном.

Мы все рассмеялись. Я почувствовала легкое прикосновение к своему плечу и повернулась, ожидая увидеть Тони. К счастью, я не произнесла ничего похотливого. Мне улыбался Тим Глэдстоун.

— Хэлло, — сказала я, — как там все было, после того как я ушла?

— Нормально. Ну, насколько это возможно, когда чуть было не взорвали офис. Полиция просит тебя подать заявление. Я сказал, чтобы они пришли утром. Их присутствие не помешает, когда придет почтальон.

Я засмеялась.

— Взорвали офис? — вмешалась Руфь.

— Я не успела тебе позвонить. Расскажу все потом. Тим Глэдстоун, познакомьтесь, пожалуйста, с моими подругами. Руфь и Индия.

Босс по очереди познакомился за руку с каждой.

— Очень рад познакомиться, — сказал он.

Девочки улыбались идиотской улыбкой. Над толпой появилась голова Волфи, и он мне подмигнул. Я оскалилась. Они с Тони подошли к нашей группе. Я представила их Индии и Тиму Глэдстоуну.

— Итак, — не унималась Руфь, принимая протянутый ей Волфи бокал, — что ты имеешь в виду, говоря, что твой офис вчера взорвали?

Тони повернулся ко мне.

— Твой офис взорвали?

Я отрицательно покачала головой.

— Не совсем. Просто пришло письмо-бомба. Какой-то завистник. Оно не нанесло большого ущерба. Хотя я думаю, что брови Молли сильно опалены.

— О боже! — воскликнула Руфь. — Она наверняка заставит кого-нибудь за это заплатить.

— Возможно, меня. Как будто это я ее взорвала, хотя письмо было адресовано мне.

— Тебе? — Тони уставился на меня.

Я кивнула.

— Должно быть, какой-нибудь недовольный клиент, хотя, клянусь, я никого не обманывала.

Все рассмеялись, кроме Тони, который отвернулся от меня и посмотрел прямо на Волфи. Лицо Волфи оставалось неподвижным, как китайская маска. Только в углу правого глаза поддергивалась мышца.

— Все могло случиться, Тони, — предположил он.

Тони кивнул и попытался улыбнуться. Его лицо казалось еще темнее обычного.

— Мне надо позвонить, — сказал он. Его улыбка сделалась почти естественной, но в глазах притаилась едва уловимая напряженность. — Я только на минутку. Рад был познакомиться, Тим. Я сейчас вернусь, Эллен. Тебе что-нибудь нужно?

Я покачала головой и помахала ему бокалом.

— Все хорошо, спасибо.

Мы стояли в молчании, глядя в спину Тони, пока он не исчез за высокими двойными дверями, которые вели в фойе. Волфи громко кашлянул.

— Господи Иисусе! — драматично воскликнул он как персонаж в мелодраме. — Я только что вспомнил, что мне тоже необходимо позвонить. Вернусь через мгновение.

И он исчез.

— Не правда ли, бомба — смешная штука? — изрек Тим Глэдстоун.

Руфь гоготнула, но сразу закашлялась, а я уставилась в пол. Моя жизнь становилась сюром. Секс. Мужчины. Бомбы. Розовые автомобили. Грабители. Возможные младенцы и кэтоматики. Теперь я уж наверняка никогда не попаду в журнал «Hello».

— Да, — сказала Индия, — иногда такая вещь, как бомба, может все изменить.

Какая подруга, подумала я, когда Индия отважно пыталась завести разговор с моим рехнувшимся боссом. Я ободряюще ей улыбнулась, но эта было пустой тратой времени. Глаза Индии были устремлены на Тима Глэдстоуна.

— Это было очень страшно? — спросила она.

Тим, который тоже не спускал с нее глаз, пожал плечами и улыбнулся своей величественной улыбкой Кэри Гранта.

— Меня не было, когда это произошло. Эллен, Эндрю и, конечно, Молли, находились в офисе одни. Я пришел уже после того, как конверт взорвался.

Индия покачала головой.

— Это само по себе должно очень травмировать. Что сказала полиция? У них есть какие-нибудь предположения насчет того, кто мог его послать?

Тим Глэдстоун смотрел на Индию как загипнотизированный и словно не расслышал ее вопроса. Я взглянула на Руфь, которая подняла брови, а затем мы с ней вместе уставились на Индию и Тима Глэдстоуна. Это было интереснее фильма.

— Ин-дия, — пропел Тим. — Какое красивое имя.

Индия покраснела и наклонила голову так, что локоны упали ей на лицо.

— Благодарю вас, — произнесла она словно в полусне.

Все, кого я знала, сказали бы просто «Спасибо». Индия же никогда не пользовалась сокращениями — она употребляла полные фразы. Но теперь, когда я об этом подумала, то вспомнила, что вторым человек, который делал то же, был Тим Глэдстоун.

Руфь подмигнула мне.

— Мы пойдем поищем наших кавалеров, — объявила она, обращаясь к Индии и Тиму Глэдстоуну. — Извините нас, мы покинем вас ненадолго, а то наши мужчины куда-то запропастились.

Индия улыбнулась. Я на секунду заколебалась, но потом до меня дошло.

— О да, ты права, надо их поискать. Мы вернемся через несколько минут.

Руфь потащила меня за руку, и мы отправились в фойе.

— Ты видела?! — воскликнула она, как только они не могли нас услышать.

— Что?

— Это! Индию и Тима Глэдстоуна. Я никогда не наблюдала ничего подобного. Это было так… так романтично.

Мои глаза наполнились слезами, и я кивнула.

— Да, да, конечно.

Прежде чем я смогла продолжить разговор о любви, романтических отношениях и других вещах, от которых наверняка бы сделалась сентиментальной, я увидела Тони. Он шел к нам в сопровождении Волфи. Тони остановился прямо передо мной.

— Мне нужно идти, — сказал он, беря мою руку в свои ладони. — Мне очень жаль, Эллен, но у меня нет выбора…

— Бизнес, — пояснил Волфи, — мы ничего не можем с этим поделать.

— Мы? — переспросила Руфь.

Волфи невесело усмехнулся.

— Извини, Руфи. Я тоже. Я позвоню тебе.

Я взглянула на Тони и уловила в его глазах ту же затаенную напряженность, которая окружала его наподобие тонкого аромата.

— Ты здоров? — спросила я.

Его лицо моментально смягчилось. Он наклонился и коснулся губами моих губ.

— Абсолютно. Мне очень жаль, Эллен. Я позвоню.

Я кивнула, и они с Волфи ушли.

— Что за фак[11 - Fuck — грубое ругательство (англ.).] творится вокруг? — вырвалось у Руфи, пока мы стояли с ней в фойе.

— Я не знаю, — ответила я, почувствовав, как заболел живот. При всех свалившихся на меня неприятностях причин для этого было более, чем достаточно. И в довершение ко всему в этот момент дверь отеля открылась, и вошел Эндрю.

Несмотря на все, что случилось, и на то, что он был низким, подлым, грязным гадом, при виде его мое сердце радостно екнуло. Но радость немедленно сменилась разочарованием, когда следом за ним в дверь вплыла Дэвайна Блейк. Она смеялась чему-то, что он, наверное, сказал, и держала его под руку так фамильярно, что меня затошнило. Но хуже всего было то, что они очень хорошо смотрелись вместе. На Дэвайне было длинное платье цвета морской волны из необыкновенного мерцающего материала. А Эндрю, хотя и выглядел еще немного бледным и изможденным, был необыкновенно красив в своем вечернем костюме, отчего мое сердце заныло как больной зуб.

Я потащила Руфь за руку. Мы встали за группой мужчин, громко обсуждавшей матч по регби.

— О боже, — прошептала Руфь, когда Эндрю и Дэвайна Блейк прошли мимо, настолько занятые собой, что даже не заметили нас.

Она крепко сжимала мою руку, пока мы наблюдали за тем, как красивая пара исчезла в зале. Руфь с решительным видом поправила на плече серебряную цепочку своей маленькой, инкрустированной жемчугом сумочки.

— Пошли, Эллен, давай вернемся. К черту их всех. И Эндрю, и Тони, и Волфи, и эту высокую блондинку…

— Дэвайну Блейк.

— Все равно. Забудем о них. Давай возьмем себе напитки и пробьемся сквозь толпу. Взгляни на нас. Мы великолепно выглядим и легко подцепим парочку мужиков. Они еще будут в очереди стоять. Пошли.

Я не ответила. Еще мужиков? Мне больше не надо. У меня из-за них и так было больше, чем достаточно осложнений.

— Пошли, Эллен, — настаивала Руфь, легонько тряся мою руку. — Я куплю первый круг напитков.

Я посмотрела на нее. Это было уже слишком. Внезапно, несмотря на обещания не плакать, которые я давала себе, я почувствовала, как из моих глаз потекли горячие слезы. Я сразу подумала о макияже, который слезы бы погубили. Руфь наморщила лоб и взяла меня за руку.

— Пошли, Эллен, все будет хорошо. Мне кажется, тебе следует объясниться с Эндрю, я тебе уже это говорила. Держу пари, между вами какое-то непонимание. Но вы разберетесь и будете потом жить в счастье и согласии.

Я отрицательно покачала головой и всхлипнула. Руфь потерла мою ладонь.

— Давай напьемся, — предложила она. — Пошли они все.

— Не могу, — проревела я.

— У меня есть деньги. Все будет отлично.

— Дело не в этом. Я не могу напиваться, Руфь. Я думаю, что я… что я беременна.

Глаза Руфи настолько расширились, что ее фальшивые ресницы показались на два размера малы для них.

— Фак, — выругалась она сквозь сжатые зубы. — Полный фак.

Я кивнула.

— Тони? — Предположила она. Я отрицательно покачала головой. — Эндрю, — сказала она за меня.

Я снова кивнула и стала рыться в сумочке в поисках носового платка. К счастью, я нашла его и шумно высморкалась. Руфь выглядела так, словно собиралась вытрясти из Эндрю душу.

— У меня на щеках тушь?

Руфь покачала головой.

— Господи, Эллен, ты уверена?

— Нет, но сегодня среда, а месячные должны были прийти, кажется, в субботу, Прошло пять дней, а они никогда не опаздывали.

— А когда ты переспала с Эндрю?

— В прошлый четверг.

— Тогда вряд ли ты можешь быть беременна, не так ли?

— Но где же, к черту, мои месячные? Я говорю себе, что не беременна, что это невозможно. Но Руфь, я вспоминаю всех женщин, которых знаю и которые забеременели словно чудом. Без всякой причины. Но забеременели. И потом эта тошнота. С чего она взялась? Может быть, дело не в вирусе. И мне не по себе: меня до сих пор поташнивает.

Мои глаза снова наполнились слезами, но я сдержалась. Пропади все пропадом! Не буду больше плакать. У меня была минута слабости, но теперь с этим покончено. Я снова высморкалась.

— Господи Иисусе, Эллен, что, в Испании нет кондомов?

— Заткнись, Руфь, теперь это не имеет значения.

— Прости, прости, ты права.

— Что мне делать, если я беременна?

Руфь улыбнулась. Было видно, что она оправилась от шока и приходит в себя.

— Все будет хорошо.

— Легко сказать.

— Вот увидишь. Все могло быть намного хуже, Эллен, ты могла получить неизлечимую болезнь.

— По-моему, я уже получила.

— Что?!

— Ну а какое еще может быть объяснение тому, что я не могу забыть Эндрю Кенни?

Руфь ткнула меня в бок.

— Сука, ты меня напугала.

Я улыбнулась, поскольку глупо было продолжать плакать.

— Я хочу домой. Не могу вернуться в зал и увидеть… всех этих людей.

— Ну, так пойдем домой. В конце концов, наши мужики нас бросили. Так что мы можем идти домой.

— Мне надо было работать. Ворковать со всеми этими магнатами по недвижимости.

— Скажи Тиму, что плохо себя чувствуешь и должна пойти домой.

— Да.

— Скажи ему, что вернулся вирус.

— Ты думаешь, он мне поверит?

— По-моему, он и глазом не поведет, если ты улетишь на Луну, пока он беседует с Индией.

— Это правда. Но ты оставайся, Руфи, я не хочу испортить тебе вечер.

Руфь замотала головой.

— Я предпочитаю принять горячую ванну. Этот бюстгальтер просто кошмар. Невозможно получить такое декольте без страданий, и если бы я знала, что это все напрасно, то не стала бы мучиться.

Несмотря на все, я улыбнулась и подумала о том, как мне повезло иметь такую хорошую подругу.

— Я возьму такси, — сказала я. — Спасибо за все, Руфь.

— Не за что. Давай уйдем отсюда. А то эти толстые факеры уписаются. Они пожирают нас глазами последние пять минут, и я хочу уйти раньше, чем кто-нибудь из них приблизится к нам.

Мы подошли к регистратуре и заказали такси. Мой дом был ближе, и мы доехали до него за пять минут.

— Ты хочешь, чтобы я зашла? — спросила Руфь.

— Нет, спасибо, я в порядке. Пойду лягу. Спасибо, Руфь.

Я поцеловала ее в щеку, вышла из машины и постояла на тротуаре, махая ей рукой, пока огни фар не исчезли из вида. Потом опять осталась одна со своими мыслями. К счастью, я так устала, что все, что могла сделать, это войти внутрь. У меня не осталось энергии на беспокойство. Из квартиры Анжелы доносилась громкая музыка. Это было хорошим знаком — он означал, что она смотрит телевизор и вряд ли услышит, как я возвращаюсь.

Джой крепко спал в кэтоматике и даже не поднял головы, когда я открывала дверь.

— Проклятый эгоист, — выругала я его, проходя к своей кровати. — Типичный самец. А я думала, что ты не похож на них, Джой.

Он продолжал спать. Я сдернула одежду и встала под душ, потом сварила какао и намазала маслом большой ломоть хлеба. Взяв стопку журналов, я забралась в постель. Постепенно, по мере того как я пила какао и листала глянцевые страницы, я начала расслабляться. Ублюдок, думала я каждый раз, когда образ Эндрю возникал перед моими глазами. Глупый, лживый ублюдок. Индия права — мне лучше без него. Несмотря ни на что, мои веки отяжелели, меня стало клонить в сон. Я поплелась в ванную почистить зубы и сходить в уборную. И там я обнаружила, что пришли месячные. Едва подтянув трусики, я побежала к телефону и набрала номер Руфи.

— Алло?

— Руфь? Пришли! Месячные пришли! Только что! Я не беременна!

— Грандиозная новость! — в восторге закричала Руфь мне в ухо.

— Можешь пропеть это.

— Это добрая весть, очень добрая весть, — пропела Руфь на мотив «С днем рожденья».

— Ты сумасшедшая, — рассмеялась я.

— Да. А ты не беременная.

— Нет. Спокойной ночи, подружка, и спасибо за все.

— Не за что. Спокойной ночи, Элл.

Я вернулась в постель и свернулась под одеялом, чувствуя себя еще более усталой, чем раньше. Это облегчение, решила я, погружаясь в сон. Но моя голова кружилась, и я продолжала видеть младенца, с существованием которого уже почти смирилась и которого почти полюбила. И, засыпая, я поняла, что почувствовала не только облегчение, но и легкое разочарование.




Глава 22


На следующее утро я проснулась раньше, чем прозвенел будильник, и на какое-то мгновение подумала, что беременна. Но затем в мое сознание вернулись обрывки воспоминаний о прошлой ночи, и я побежала в уборную проверить, что мои месячные действительно пришли, и что мне это не приснилось. По крайней мере, на данный момент я избежала материнства. Я была в восторге. Но где-то в глубинах памяти сохранилась крошечная картинка с красивым малюткой с серыми глазами Эндрю, улыбающимся мне из колыбели. Затем я подумала об Эндрю, проклятом Отце года, чьи дети рождались по всему городу. Я была молода, свободна и одинока и собиралась оставаться таковой.

Приняв душ и одевшись, я выпустила на балкон Джоя и, запихнув в рот кусок тоста, вышла на улицу. День был прекрасный. Я бы пошла на работу пешком, если бы не знала, что мне понадобится машина для поездки на место какого-нибудь осмотра. Поэтому я села в свою розовую «хонду» и отправилась в офис в лучах яркого утреннего солнца. По радио передавали «Пляжных мальчиков», и я запела вместе с ними. Хорошо быть живой. Еще лучше быть живой и небеременной.

— Доброе утро. «Глэдстоун и Ричардз». Чем могу помочь? — донесся до меня голос из-за стола Молли, когда я вошла в приемную. Новая секретарша, сидевшая на ее суперкресле, смерила меня холодным, оценивающим взглядом.

— Меня зовут Лия Ричардз, как в названии фирмы «Глэдстоун и Ричардз», — улыбнулась она. Она походила на ребенка — красивую светловолосую девочку, но у нее были холодные, проницательные глаза русской шпионки. Она доводилась родственницей боссу, мистеру Ричардзу, наполовину устранившемуся от управления фирмой.

— О, вы, должно быть, вместо Молли, — приветливо сказала я, протягивая руку. Эллен Грейс, старший аукционист.

Она небрежно протянула руку и кивнула. Затем взяла журнал и стала листать его, как будто меня там не было.

Когда я вошла в свой офис, Райан сидел, откинувшись на спинку стула и заложив руки за голову.

— Ты видела ее? Потрясающая, правда? Я встретил женщину своей мечты, — выпалил он, скалясь белозубой улыбкой. Его маленькие глазки совершенно исчезали, когда он улыбался. Он был похож на белку. На белку с угрями.

Я одарила его сладчайшей улыбкой.

— У тебя больше шансов с Молли или с ее матерью.

Мой телефон зазвонил. Я сняла трубку, все еще улыбаясь Райану. Сегодня прыщей у него было больше обычного.

— Алло, говорит Эллен Грейс…

— Эллен, — это был голос Тони. Мне нравилось, как он произносил мое имя. И я начала обдумывать, каким образом заставить его повторять его почаще. Но он стал серьезным.

— В твоих объектах есть дом под названием Хейзел… — чего-то?

Я бросила взгляд на Райана, который делал вид, что просматривает бумаги, но я знала, что он подслушивает.

— Подожди минутку. — Я переключилась на переносную трубку и отправилась с ней на кухню варить кофе. — Ты имеешь в виду Хейзелдин?

— Да. Я только что услышал в гимнастическом зале, что кто-то его купил.

— Очень хорошо, Тони, — засмеялась я.

— Это совсем нехорошо, Эллен. Говорят, что у его покупателя наложен арест на имущество. Сегодня утром туда приехал КЭБ.

— В дом приехал кэб?

Нет КЭБ означает: Бюро криминальных авуаров. Дом падает в цене, Эллен. Я подумал, что тебе следует знать об этом, прежде чем они что-нибудь подпишут. Иначе Хейзелдин может быть арестован со всем другим имуществом, если он подпишет контракт.

— Как его имя?

— Роберт Уайт. Пренеприятнейший тип. Расследование может тянуться годами, и капитал, вложенный в дом, будет заморожен. Довольно-таки неприятная ситуация для вашей фирмы.

Я все это ясно представляла себе. Тони был просто молодец, что позвонил и предупредил меня. У меня все внутри потеплело от мысли, что он заботится обо мне.

— Тони, как мне тебя благодарить?

— Я могу придумать разные способы. В особенности один — хочешь скажу какой?

Я засмеялась.

— Конечно.

— Сегодня вечером?

Я подумала о двух вещах: о месячных и моей матери. Я обещала ей прийти к ужину. В приемной послышался голос Эндрю. Он разговаривал с Ледяной девой.

— В другой раз, Тони. Я должна сегодня пойти домой: обещала родителям, что приду. Я не видела их почти неделю.

Эндрю вошел в крошечную кухню, кивнул мне и стал готовить кофе. Я чувствовала запах его одеколона.

— Я не видел тебя двенадцать часов, Эллен. Это черт знает что. Забудь о маме. Ну пожалуйста.

Я засмеялась специально для Эндрю и наблюдала за тем, как он уносит кофе с собой. Мне хотелось дать ему подзатыльник, но я сдержалась.

— Не могу, Тони. Мама вышлет поисковую группу, если я не приду.

— Как насчет того, чтобы выпить чашечку кофе прямо сейчас?

— Где?

— Здесь, в «Красивом теле», моем гимнастическом клубе. Дверь моего офиса запирается.

— Не сомневаюсь, — рассмеялась я.

— И у меня отличный диван. Мы можем выпить кофе на диване.

— По-моему, я уже пила такой кофе.

— И по-моему, тебе понравилось. И мне тоже. Так что?

Вернулся Эндрю и сказал, что меня вызывают к другому телефону.

— Мне нужно идти. Поговорим позднее.

— Поговорим позднее, Эллен.

Я повесила трубку и пошла в приемную, думая о том, каким образом Тони умудрился произносить такое простое имя, как Эллен, так, что оно звучало сексуально. Эндрю не было видно, и я была этому рада. Ледяная дева протянула мне трубку и смерила Райана ледяным взглядом, когда он вышел из своего офиса. Может быть, Ледяная дева не так уж и плоха, как мне показалась.

— Ты забыла обо мне, да?

— Здравствуй, мам, как поживаешь?

— Ты забыла. Я сказала об этом твоему отцу вчера ночью в постели. Я сказала: она забыла. Я чувствую такие вещи, сказала я ему, и была права.

— Мам, я приду сегодня к ужину, я вовсе не забыла.

— Я знала.

— Что знала? — спросила я, пока Райан глупо улыбался Ледяной деве. Я постаралась вспомнить ее имя, но не смогла. На какой-то сумасшедший миг я подумала, что об этом и говорит моя мать. Я потрясла головой, чтобы привести в порядок мысли.

— Я знала, Эллен. В одно ухо у тебя влетает, а из другого вылетает. И не потому, что твоя голова занята многими важными вещами. Не то что у бедной Элисон, которой нужно думать и о Кьеране, и о Дермоте…

— До вечера, мам.

— Не забудь о приеме в честь Анжелы.

И тут я вспомнила. Это был семидесятилетний юбилей Анжелы Маунселл, и мать устраивала для нее сюрприз. Он сегодня? Или, что еще хуже, был вчера?

— Да, конечно я помню. День рождения Анжелы? — Я говорила не совсем уверенным тоном, потому что решила, что так лучше напроситься на ответ.

— В субботу вечером. Я уже хлопочу по этому поводу.

Я вздохнула с облегчением. Слава Богу, не пропустила.

— Я приду сегодня и помогу тебе. Мы составим список того, что надо сделать, хорошо? — предложила я. Я была в восторге оттого, что не опоздала поздравить Анжелу. И оттого, что не была беременна.

— Правда, Эллен? Это было бы замечательно. От твоего отца нет никакой помощи, но сегодня он обещал поехать со мной купить продукты. Можешь себе представить? Он хотел, чтобы мы устроили ужин в ресторане. Но я сказала ему, что поскольку я не буду стряпать к приему Анжелы, раз уж Элисон настаивает на том, чтобы мы заказали готовую еду, то буду готовить сегодня вечером. Разве я не прекрасно готовлю?

Молодец, Элисон, подумала я. По крайней мере, не придется предупреждать районную больницу быть наготове в субботу вечером. Пищевое отравление. Конкретный синдром расстройства желудка.

— До вечера, — с облегчением сказала я и повесила трубку.

Райан закончил трепаться с Ледяном девой. Когда он отошел нее, она взглянула на меня и повертела пальцами у виска. Проходя мимо нее, я сделала ей жест «держи пять». Я изменила свое мнение о ней: Ледяная дева была умницей.

Я вернулась в свой офис и стала размышлять над информацией, которую сообщил мне Тони. Я решила пойти прямо к Тиму Глэдстоуну и позволить ему самому решить, что делать. Но в одном я была уверена. Если этот дом опять появится на рынке, то он будет моей продажей.

Я просмотрела список адресов на сегодня. Два осмотра Хонан Террас и нового дома на Эннис-роад. Я подниму цены на Хонан Террас в следующие несколько часов. Каким бы восхитительным ни был Тони Джордан, я намеревалась заломить за Хонан Террас самую высокую цену. Пусть он не ждет никаких поблажек из-за того, что знаком с аукционистом. При этой мысли я рассмеялась и принялась за работу.

Было почти пять часов, когда я сидела напротив Тима Глэдстоуна в его офисе, наполняя его информацией, которую узнала от Тони. Он сплел пальцы и сокрушенно покачивал головой, пока я говорила.

— Не могу поверить, что Райан так пренебрег правилами. Существуют стандартные методы проверки того, что клиент имеет право на покупку, и он это знает. Придется попросить Эндрю заняться этим делом.

Он позвонил по внутреннему телефону. Через секунду в дверях стоял Эндрю. Он кивнул мне, и я ответила тем же. Атмосфера в офисе почти видимо изменилась. Я могла поклясться, что, когда мы говорили, из наших ртов шел пар. Тим посвящал Эндрю в курс дела. Я сидела, откинувшись на спинку стула, делая сосредоточенный вид, но про себя радуясь тому, что Райана ждут нелучшие времена.

— Нам потребуется консультация юриста. Я с утра займусь этим, — пообещал Эндрю.

— Мы ни в коем случае не можем позволить заморозить Хейзелдин вместе с авуарами этого Роберта Уайта. Не думаю, что контракт уже подписан, скреплен печатью и отослан ему. В любом случае мы не можем подвести нашего клиента — как его зовут?.. А, Роджер Мориарти, мы не можем подвести его, — решительно сказал Тим.

Я согласно кивнула. Если Эндрю завтра утром сумеет устранить юридические препоны, то я продам дом к пяти часам и за более высокую цену. И еще продам Хонан Террас. Мне хотелось вскочить и протанцевать по комнате в восторге от такого поворота событий, но я смогла сдержаться. Время от времени Эндрю вопросительно посматривал на меня, пока они с Тимом обсуждали юридические аспекты. Я улыбалась и думала: уж не читает ли он мои мысли? Потом мотнула головой и постаралась сосредоточиться на том, о чем они говорили. Я не собиралась упускать эту продажу — я работала над ней как каторжная. Внезапно я отчетливо увидела перед собой картину: себя и Тони, кувыркающихся на зеленом диване — и почувствовала, как краснею. Эндрю опять взглянул на меня.

— Так решено, Эндрю. Эллен, ты — абсолютная звезда. Отличная работа! Увидимся завтра, — скороговоркой произнес Тим, с такой быстротой покидая помещение, словно у него было важное дело. Я подумала о том, что надо бы позвонить Индии. Но решила, что не застану ее дома — она будет на свидании с неким мистером Глэдстоуном.

— Как поживаешь? — спросил Эндрю, убирая бумаги в свой кейс. Я напомнила себе купить кейс вместо громоздкой, неподъемной сумки, в которую засовывала все, начиная от цифровых фотоаппаратов до тампонов.

— Прекрасно, просто превосходно, — ответила я, поднимая с пола двухтонную сумку.

— Я хотел спросить… хотел спросить…

Он не успел закончить, потому что зазвонил мой мобильник. Это был Тони.

— Извини, мне надо ответить. — Я помахала перед ним телефоном.

Он кивнул.

— До свидания, Эллен.

Я болтала с Тони, наблюдая за тем, как Эндрю уходит. В том, как он уходил, было что-то печальное. Я чуть было не окликнула его. Чуть. Но быстро пришла в себя. Это была новая жесткая небеременная Эллен. И Эндрю не вписывался в ее жизнь. Нет, сэр.




Глава 23


Я уставилась в свою тарелку. Мой желудок начинало крутить, по мере того как запах еды проникал в мои ноздри. Я сделала глубокий вдох и взяла в руки нож и вилку.

— Coq un vin с картофелем gratin[12 - Coq un vin с картофелем gratin — петух в вине с картофелем, обжаренным в сухарях.], — объявила мать, наливая на картошку густую черную подливу. — У меня не была вина, поэтому я использовала вишневый ликер, разве это не одно и то же? И цыпленок неинкубаторский, я всегда чувствую разницу. — Она накрыла вторую тарелку с пищей фольгой.

Я попробовала цыпленка. Возможно, он и не был инкубаторским в другой жизни, но сейчас представлял собой высушенную кожу в тошнотворно сладком, густом вишневом соусе. Я играла с картофелем, не решаясь попробовать его.

— Где Вилли? — спросила я.

— Твой отец повез его на регби. Они хотели провести время вместе.

Они просто хотели избежать coq un vin, подумала я про себя.

— Знаешь, кого я сегодня встретила?

— Кого? — спросила я, катая картошку по тарелке. Я решила купить маме щенка на Рождество. Непривередливого щенка, который бы ел все подряд.

— Этого милого молодого человека, Энтони Джордана, с которым я познакомилась в больнице.

При его имени мое сердце подскочило и пустилось в пляс. А затем упало при мысли о том, что ему пришлось некоторое время провести наедине с моей матерью.

— Я спросила его, не хочет ли он прийти на день рождения Анжелы. Он сказал, что с удовольствием придет.

Я издала беззвучный стон, представив себе, как Тони знакомится с моими сумасшедшими родственниками. А Элисон, Господи, Элисон, устроит ему допрос с пристрастием и потребует финансового отчета.

— И он скоро придет сюда перекусить. Он сегодня был очень занят — покупал новый диван. Зеленый бархатный диван, как он мне объяснил. Я предложила пойти с ним выбрать диван, но он сказал «нет». Он точно знает, что ему нужно. Это добрый знак, Эллен, если мужчина интересуется мебелью… Ее голос еще продолжал звенеть, но я уже получила необходимую информацию и пережевывала ее вместе с coq un vin.

— Он придет сюда? Сейчас? Сегодня? — прокаркала я, лихорадочно пытаясь обдумать в голове план побега. В дверь позвонили.

— Это, наверное, он. — Она побежала к двери, поправляя прическу в зеркале прихожей. Я сидела неподвижно, как статуя, не донеся вилку до рта. Тони вошел в нашу маленькую кухню, заполнив ее собой. Он был одет небрежно — в джинсы и футболку, но выглядел как миллионер, старавшийся казаться простым парнем. В моем теле зажегся огонек желания, однако вид моей матери в полосатом фартуке, стоявшей прямо перед ним, погасил его. Мне предстоял мучительный вечер.

— Эллен, — поклонился он и сел напротив меня. Мама хихикала, как школьница, угощая его очередным кулинарным шедевром.

— Привет, Тони, — сказала я, наблюдая за его лицом, когда он начал есть. Я наделась, что он окажется хорошим актером. Друг Вилли, Энимал, который однажды у нас обедал, начал с криком носиться по кухне после одной только ложки мидий в сметане.

— Не ожидала меня увидеть? — спросил он, вонзая вилку в картофель. — Очень вкусно, миссис Грейс.

Мать снова захихикала. Я смотрела на него, пока он боролся с едой. В это время вернулись папа и Вилл. Мама познакомила их с Тони. Я, отец и брат наблюдали, не веря своим глазам, за тем, как Тони доел все до последней крошки.

— Объедение! Я сегодня много работал в спортзале и очень проголодался, — сказал он. Мы уставились на него, раскрыв рты.

— Хотите добавки, Энтони? Здесь много.

— С удовольствием, миссис Грейс. Я не захочу завтра обедать, — засмеялся он, указывая на нас вилкой. Мы трое все еще не могли произнести ни слова. Папа и Вилл обменялись взглядами облегчения. Мать выглядела как кошка, наевшаяся сливок.

— Я испекла превосходный пирог из ревеня, Энтони. Я дам вам кусочек, — не унималась она, отправляясь на поиски пирога. При упоминании ревеня папа и Вилли выскочили из кухни. Я взглянула на Тони, подчищающего вторую тарелку материного варева. Он улыбнулся мне и поднял брови, увидев на моем лице выражение шока. Он либо был большим лжецом, либо не привык к приличной пище. Моя мать пребывала на седьмом небе — никто из нас никогда не просил добавки, а тут Тони, готовый отведать ее десерт. Она поставила пирог перед Тони, который с улыбкой откусил от него кусок. В этот момент в коридоре зазвонил телефон, и она побежала ответить.

— Тони, как ты мог это съесть? — спросила я приглушенным голосом.

— Что? — Он наклонился и поцеловал меня в губы. Я почувствовала вкус ревеня и сделала гримасу.

— Поцелуй не так уж плох, — рассмеялся он.

— Как ты смог съесть всю эту дрянь? — снова спросила я.

Он, улыбаясь, вытер рот бумажной салфеткой.

— Посмотри, как счастлива твоя мать.

— Да, но как тебе удалось делать вид, будто тебе нравится еда?

— Это не самое трудное на свете, Эллен. Мне приходилось делать в жизни гораздо более трудные вещи. — Он улыбался, но по его голосу я поняла, что он говорит серьезно. — Можно мне посмотреть твою спальню? — спросил он.

— Тише! Мама услышит!

— Я нравлюсь твоей матери.

— Не настолько.

— Настолько. Я ей так нравлюсь, что она позволит мне вести себя не очень пристойно со своей дочерью. Если хочешь, я спрошу у нее разрешения.

Я услышала, что мать прощается по телефону.

— Не смей, Тони!

Он потерся под столом своей ногой о мою. Резкий звонок его мобильника оборвал наш разговор.

— Привет. Да. Ты уверен? Я сейчас буду.

— Обычное дело, Эллен, — сказал он извиняющимся голосом. — Я должен срочно идти. Не знаю, зачем я вообще нанимаю людей.

— Я провожу тебя к машине, — предложила я под одобрительный кивок матери. Он вышел из кухни, сопровождаемый прощальными приветствиями всех членов моей семьи.

Стояла прекрасная, тихая летняя ночь. Небо было испещрено звездами. На мгновение я снова перенеслась в Испанию. К Эндрю. Я смотрела, как Тони открывает дверь своего джипа.

— Эй, отчего так серьезно? — спросил он и похлопал по сиденью возле себя. — Сядь на минутку в джип. Я хочу как следует с тобой попрощаться.

Я с улыбкой взобралась на пассажирское место. В глубине души я знала, что сидеть рядом с Тони на таком маленьком пространстве вовсе неблагоразумно.

— Ты отлично выглядишь, Эллен, мне кажется, что я начинаю в тебя влюбляться, — вкрадчиво произнес он, проводя рукой по моему лицу.

— Держу пари, что ты говоришь это всем девушкам. — Я тоже погладила его лицо и взъерошила волосы.

— Не говорю. — Он поцеловал меня.

Я поверила ему, поверила, что он влюблен в меня. Но почему я не слышала звона литавр, как было в Испании? Его мобильник зазвонил снова как раз в тот момент, когда наш поцелуй начал выходить из-под контроля.

— Извини, — прошептал он мне в ухо.

— Все в порядке. В любом случае я не хотела устраивать бесплатное шоу перед окнами соседей.

Тони рассмеялся и завел мотор. Я поцеловала его в щеку и вылезла из джипа. Стояла там и смотрела, как он уезжает. Из садика моего отца долетал запах жасмина или каких-то других цветов, пахнущих ночью. Я снова перенеслась в Испанию, на нашу виллу. Назад к Эндрю. Мое сердце пронзила боль, и я смахнула выступившие слезы.

Зачем я вообще ездила в Испанию? Надо было сказать Тиму, что я не могу поехать, что у меня нет паспорта, что у меня срочные дела. Выдумать любую маленькую ложь, которая бы послужила мне оправданием. Если бы я не поехала, то все было бы нормально с Эндрю. Или не было бы? Этот вопрос тянет на шестьдесят четыре тысячи долларов, решила я, возвращаясь в дом матери.

Остаток вечера мы с матерью писали бесконечные списки. Список продуктов. Список гостей. Еще один список гостей — исправленный. Список напитков — единственный список, в составлении которого принял участие Вилли. Я ушла поздно, и как только начала заводить мотор, из дома выскочил Вилл.

— Эллен, Элл, подожди! — закричал он, но я проехала некоторое расстояние, пока Вилли мчался за мной.

— Очень смешно! — возмутился он, когда я остановила машину и открыла окно.

— Что тебе надо, Вилл? — спросила я раздраженно. Я устала и хотела скорее лечь.

— У нас очень важное выступление, Элл, правда же, главное выступление нашей жизни.

— Продолжай, Вилли, когда?

Я надеялась, что оно будет не завтра вечером. Но еще до того как он ответил, знала, что завтра. Закон Мэрфи.

— Завтра вечером. Нас отвезут туда, но не могла ли бы ты забрать усилители после выступления? Отец Энимала уезжает на уик-энд, а мама Веджи уходит на тайский массаж, так что, не сможешь ли ты? Он изобразил на своем лице самую умильную улыбку младшего брата.

— Где это?

— Ты не поверишь. Представь себе, в «Депо». Эй, почему бы тебе не пойти? Там будут и немолодые люди.

— Эй, думай, что говоришь, если хочешь, чтобы я забрала твое имущество!

— Я бы хотел, чтобы ты нас послушала: это будет грандиозный концерт. Обещал прийти музыкант из «А R». Это будет нашим большим прорывом.

— Я подъеду ближе к концу. Когда он заканчивается?

— Около двенадцати.

— Отлично, — согласилась я. — До завтра. — Отъезжая, я заметила черный джип, который медленно ехал за мной, и сначала подумала, что это Тони. Но это был не его джип. Он был у меня на хвосте всю дорогу, и я начала чувствовать раздражение, когда припарковывалась. Я решила, что не выйду из машины, если джип не исчезнет. Посмотрев в зеркало, я увидела, что он медленно уезжает с моей улицы. Я заперла машину и поспешила в свою квартиру, чувствуя отвращение к себе за параноидальное поведение.




Глава 24


На следующее утро я явилась на работу первой. День был опять великолепный. Я чувствовала себя хорошо, несмотря на все события прошедшей недели. Я зашла в молочное кафе, чтобы купить свежие круассаны и взять с собой капуччино. И даже купила круассан для Райана. Ему предстоял тяжелый день, бедняге.

Как только я увидела в приемной Ледяную деву, то сразу вспомнила ее имя. Она опять листала иллюстрированный журнал.

— Привет, Ли, как поживаешь? Хочешь кофе или круассан? Бери, — предложила я, заглядывая в журнал. «Боевые искусства».

Она смерила меня проницательным взглядом русской шпионки.

— Я обладательница черного пояса по дзюдо, — объявила она.

— О, здорово!

— А на следующей неделе буду сдавать экзамен на черный пояс по карате. Пожелайте мне удачи.

— Желаю удачи, — сказала я. Но я не думала, что она нуждается в удаче или боевых искусствах с такими убийственными глазами.

Вошел Эндрю, а за ним Райан, Андреа и Тим. Все взяли кофе и круассаны. Райан взял два, но я ничего не сказала. В конце концов, он был как солдат стоящий перед командой, получившей наряд на расстрел, и эта еда была для него последней. Должно быть, я слишком много ему улыбалась, потому что он с любопытством смотрел на меня, поедая второй круассан.

— Как Молли? — спросил Андреа.

— Хорошо, — ответил Тим. — Я навестил ее вчера вечером. Она быстро поправляется, хотя ее не будет на работе еще неделю. Ей нужно отдохнуть.

И отрастить ногти, подумала я, но ничего не сказала.

Мы допили кофе с круассанами и разошлись по своим офисам. Я сидела за столом, опустив голову, когда Эндрю пришел за Райаном. Без сомнения, его ждала расстрельная команда. Андреа вопросительно посмотрел на меня, но я пожала плечами и сделала невинный вид. Из кабинета Тима доносились повышенные голоса, и я была рада возможности отвлечься, когда зазвонил мой телефон.

— Здравствуйте, говорит Эллен Грейс…

— Кончай официоз, Эллен. Ты свободна днем?

— Привет, Руфь.

— Привет. Слушай, Индия только что позвонила мне перед тем, как идти в суд. Мы встречаемся с ней на ланче в час дня в Айви-Холле. Ты сможешь прийти?

— С удовольствием. Но почему там?

— Его выбрала Индия, а зная ее, я думаю, что она, возможно, и столик заказала. А что?

— Ничего. Просто там полно юристов: солиситоров, адвокатов…

— Аукционистов. Я знаю.

— О'кей. Айви-Холл.

Я слышала крики в приемной. Бедного Райана убивали.

— Тим Глэдстоун ничего не говорил об Индии?

Шум в приемной усиливался, и я больше не могла его игнорировать. Андреа вышел из своего офиса, посмотреть, в чем дело.

— Мне нужно идти, Руфь. Увидимся за ланчем.

Я повесила трубку раньше, чем Руфь успела попрощаться, и вышла в приемную. Там происходил настоящий скандал. Посреди комнаты стоял высокий темноволосый мужчина и кричал на Лию. Его волосы были растрепаны и неопрятны. Он был одет в старые джинсы и рубашку с темными пятнами от пота под мышками. Он повернулся ко мне. Я заметила, что у него глаза психопата.

— Ты, сука! — закричал он. Я обернулась, чтобы посмотреть, не относится ли это к кому-нибудь за моей спиной.

— Кто, я?

— Да, ты, это все твоя вина.

Он приблизился ко мне и начал вертеть пальцем перед моим носом. Из офиса Тима появились он сам и Эндрю.

— Что здесь происходит? — спросил Тим.

Эндрю подошел и встал рядом со мной.

— Мне был звонок от моего адвоката. Он сказал, что проклятая сделка с покупкой дома, которую я заключил на прошлой неделе, накрылась. И все по вине этой суки. Той, что стоит здесь, — шлюхе Джордана.

В моей жизни меня не раз оскорбляли, но это было уж слишком.

— Я не шлюха, ты, ублюдок! — крикнула я. Но он опять начал вертеть пальцем перед моим носом.

— Тут какие-то темные делишки. И она стоит за всем этим, — заорал он. Его глаза метали громы и молнии. Он прищурился и понизил голос на несколько децибел, почти до шепота. — Я до тебя доберусь, сука. Берегись.

Тим Глэдстоун встал перед ним.

— Убирайтесь из моего помещения, мистер Уайт, и не смейте угрожать моим сотрудникам.

Роберт Уайт — вот, значит, кто это был. В этот момент в приемную вошли двое его дружков. Он сделал внезапный пас в мою сторону, но Лия перегнулась через стол и повалила Уайта на пол с помощью какого-то приема дзюдо. Эндрю и Тим сдерживали его молодцов, а Андреа спрятался за спинами расстрельной команды. Райана нигде не было видно.

Лия прошептала что-то Уайту на ухо, и он медленно поднялся с пола, как в видеоклипе при замедленной съемке. Затем все трое вышли из офиса.

Я оглядела собравшихся.

— Кто хочет еще кофе? — спросила я беззаботно.

Эндрю схватил меня за руку и почти силой потащил в свой кабинет.

— Что происходит, Эллен?

— Понятия не имею. Все, что я знаю, это то, что Райан попал в какую-то грязную историю с Хейзелдином и что эта сволочь Роберт Уайт винит в чем-то меня.

— Эллен, ты знаешь, что все не так просто. Он угрожал тебе, он знает Джордана. Твоего приятеля.

— Ради бога, Эндрю!

— Я вызову охрану. Они организуют здесь свой пункт.

— Ты что, считаешь, что это эпизод из «NYPD Blue»?

— Я собираюсь передать угрозы этого человека охранникам, Эллен, хочешь ты того или нет.

— Послушай, он просто взбешен из-за этого дома, и КЭБа, и наших сотрудников. Ничего страшного.

— Я беспокоюсь о тебе.

Ну не так уж беспокоишься, чтобы перестать увеличивать народонаселение планеты, — чуть не выпалила я.

— Незачем обо мне беспокоиться, Эндрю. Я прекрасно могу сама о себе позаботиться. Кстати, я решила возвести Лию в статус лучшей подруги, — добавила я в попытке разрядить обстановку и избавить себя от его пристального взгляда.

Он коснулся моего подбородка, затем поднял к себе мое лицо, и я не смогла отвернуться. Я подумала было, что он собирается меня поцеловать. Мои губы притягивало к его как магнитом. Но тут в моей голове возникла его маленькая дочь: его глаза, его волосы — его гены.

— Ты не тот, Эндрю Кенни.

Я повернулась на каблуках и вышла из комнаты.

Остаток утра я провела за работой над Хейзелдином. Ко времени ланча мне поступило предложение от одной фирмы, и я ушла из офиса в Айви-Холл в прекрасной форме, несмотря на угрозы психопата. А что касается Эндрю, то мне надо было раз и навсегда покончить с ним. Но как? Я размышляла над этим, идя по улице в лучах солнечного света. Мне придется по возможности избегать его как можно больше в ближайшем будущем. Или скорее всю оставшуюся жизнь.

Руфь заказала бутылку белого Совиньона и допивала второй бокал, когда я, запыхавшись, села возле нее.

— Напиваешься среди бела дня, Руфь? — улыбнулась я, когда она подвинула ко мне меню.

— Мне хочется выпить. День хороший, к тому же сегодня пятница.

— Правильно. И тебе не угрожал психопат.

Руфь выглядела шокированной.

— Что произошло?! — Она налила мне вина. Я сделала большой глоток. Подошла официантка, и мы заказали цыпленка с салатом. Мы были слишком голодны, чтобы ждать Индию.

Я вкратце пересказала Руфи события утра, представив их более юмористичными, чем они были на самом деле. Но ее это не позабавило.

— Это не смешно, Эллен. Он угрожал тебе. Я думаю, что тебе следует заявить в полицию.

Я рассмеялась.

— Не глупи. Человек разозлился из-за того, что хотел купить дом и не смог. Вот и все.

— Он угрожал тебе, и он упомянул Тони Джордана.

— Все знают Тони. Он влиятельный бизнесмен, они ему завидуют, — пыталась возражать я, но знала, что мои слова звучат неубедительно.

Я увидела, что в ресторан входит Индия. Позади нее шел какой-то джентльмен. Я надеялась, что это не Тим Глэдстоун. У меня всегда изжога, когда я обедаю с моим боссом.

— Вот идет Индия с каким-то мужчиной, — объявила я, радуясь тому, что можно переменить тему.

— Будь осторожна, Эллен, — наказала мне Руфь и повернулась помахать Индии. — Господи, кто это с ней?

Они стояли к нам спиной, когда вешали пальто. Но в ту же минуту, как я увидала светлые волосы мужчины, я уже знала, кто это. В город вернулся Эмерсон Берк. Я постаралась взять себя в руки, но не смогла. К тому моменту, как они подошли к нашему столику, в моей голове, как вспышка молнии, мелькнуло белье под леопарда на его постели.

— Привет, извините, что я опоздала. Но в моем офисе внезапно появился этот молодой человек, — сказала Индия, улыбнувшись брату. Должна сказать, что я проявила неплохой вкус, изменяя Эндрю. Эмерсон выглядел лучше, чем я его запомнила. Похожий на киноактера Брэда Питта, с золотисто-медовой кожей, зеленоватыми глазами и красивыми волнистыми волосами, он сделал бы честь любой рекламе в «L'Oreal». Я глупо улыбнулась ему, а он кивнул и сел рядом с Руфью.

Индия выглядела какой-то другой. Я не могла сказать точно, в чем заключалась перемена. Но когда я наблюдала за ней, изучающей меню, и на ее губах играла еле заметная улыбка, я знала, что в ее жизни произошла большая перемена. Руфь и Эмерсон с увлечением обсуждали меню.

— Индия, ты что, сегодня выиграла все дела в суде? — спросила я.

Ее глаза засияли, она хихикнула и спрятала лицо за карточкой меню. Господи помилуй, эта была совсем не наша Индия. Возможно, она была тайной наркоманкой. Я отняла у нее меню, и она опять захихикала.

— Ты спала с ним! — прошептала я.

— Ш-ш, не кричи об этом на весь свет, по крайней мере, пока.

Руфь и Эмерсон все еще были заняты разговором, совершенно забыв обо мне и Индии. Я хотела предупредить Руфь, что так начинались и мои отношения с Эмерсоном, а закончились в леопардовой постели. Но ведь она была пожирательницей мужчин. Не исключено, что у нее самой была леопардовая постель.

— Ты спала с моим боссом! — не отставала я.

— Ну что ж, вполне законно спать с чьим-то боссом, — парировала она.

— Значит, Тим Глэдстоун… занимался сексом… ну давай, раскалывайся!

— Эллен, ты хуже, чем Руфь!

— Индия, я жду.

— Невероятно! Потрясающе! Грандиозно! Опьяняюще!.. Довольна?

— Я — нет, но ты, как видно, да. Я беспокоюсь за тебя, Индия, я никогда не видела тебя такой!

Подошла официантка и приняла заказ у Индии и Эмерсона. Руфь не хотела встречаться со мной глазами. Ее обедом стал Эмерсон.

— Никогда не видела меня такой? — переспросила Индия, наливая себе стакан воды. Потом посмотрела на меня и снова начала хихикать.

— Не иначе, как ты влюблена, — предположила я.

Еще рановато для любви, Эллен, но в настоящий момент влечение очень сильно. Он… О! Я не знаю! Он просто… замечательный, совершенно замечательный! — Ее глаза были мечтательными и затуманенными любовной истомой. По другую сторону от меня Руфь и Эмерсон были всецело поглощены друг другом. Атмосфера была просто перенасыщена вожделением. Я не была к этому готова. По крайней мере, за ланчем.

— Напрасно эти двое здесь встретились, — высказала я предположение, пережевывая цыпленка.

Индия согласно кивнула.

— Я бы не стала их знакомить, а ты?

— Они даже не слышат, что мы о них говорим. Ну, так каковы твои планы на уик-энд, смею спросить?

— Я иду на юбилей Анжелы. Твоя мама звонила мне сегодня на работу, чтобы напомнить. А на следующие выходные я еду в очень необыкновенное место!

— На гольф? Тим любит гольф.

— В Париж! Я еду в Париж с Тимоти! Представляешь?

Это было серьезно. Она называла его Тимоти. Я до чертиков позавидовала ей, что она едет в Париж. Индия заполучила этого милого человека, который увозит ее в Париж на романтический уикэнд. А у меня есть Эндрю Кенни с тайными детьми по всему городу. И Тони Джордан, который притягивает неприятности и женщин. Жизнь была совсем не прекрасна. Мы кончили ленч и попрощались с Руфью и Эмерсоном. Они едва заметили наш уход, будучи поглощены друг другом.

— Увидимся завтра вечером, Эллен, — сказала Индия, когда мы вышли на залитую солнцем улицу. — Мы уходили в разных направлениях.

Я помахала ей рукой.

— Пока.

— Эллен! — окликнула меня Индия.

Я обернулась.

— С тобой все в порядке? Ты мне показалась немного… печальной.

Я пожала плечами.

— Это из-за Эмерсона? Мне следовало предупредить тебя, что он вернулся. Я понятия не имела, что он и Руфь так поладят друг с другом.

— Прекрати. Дело вовсе не в Эмерсоне. У меня было трудное утро. Но что поделаешь — такова жизнь. — На лице Индии появилось любопытство.

— Поговорим завтра, — бросила она, когда я повернулась и пошла по О'Коннелл-стрит, все еще ощущая на себе ее взгляд.

Я почти дошла до работы, когда увидела их. Проходя под навесом над библиотекой, я заметила мужчину и маленькую девочку, которые кормили хлебом голубей. Я сразу узнала Эндрю и нырнула в дверь магазина одежды, прежде чем он оторвался от своего занятия. На девочке было летнее платье кораллового цвета с крошечными лимонными цветочками. Ее кожа была золотистой, а темные кудри сверкали на солнце. Она была дочерью своего отца, в этом не могло быть сомнений. Эндрю был в рубашке, его куртка была небрежно брошена на детскую коляску. Я слышала воркование голубей и звонкий голосок малышки, лепечущей что-то на своем языке. Эндрю стоял на четвереньках, чтобы быть на одном уровне с ребенком. Он улыбался ей, когда она в восторге пищала при виде клюющих птиц.

Я, застыв, стояла за дверью магазина, созерцая идиллическую сценку между отцом и дочерью. Голубь подошел слишком близко к малютке, Эндрю подхватил ее на руки и прижал к себе. Он поцеловал ее в темечко, а она схватила его за уши и потянула за них. Оба засмеялись.

— Вы в порядке? — спросил голос. Я обернулась и увидела рядом с собой одну из продавщиц с ворохом носовых платков в руках.

— Вот, возьмите, — предложила она.

Только тогда я поняла, что плачу. Я взяла платок и поблагодарила девушку. Вытерла глаза и посмотрела, не ушли ли Эндрю и девочка. В идиллической сценке появилось третье лицо — мать ребенка, хорошенькая блондинка, которая поцеловала Эндрю в щеку. Слезы с новой силой полились по моему лицу. Около кассы собралась группа продавщиц, чтобы посмотреть на рыдающую бедняжку. Сцена возле библиотеки закончилась, когда Эндрю ушел, расставшись с матерью с ребенком, целуя их и обнимая.

Он прошел рядом с дверью, за которой я стояла, в перекинутой на плечо куртке. Остановился, достал из кармана солнечные очки и посмотрелся в витрину. Улыбнулся своему изображению, большой ублюдок, а затем повернулся и бросил взгляд на свое удаляющееся счастливое маленькое семейство.

— Все мужчины — ублюдки, — сообщила я своей аудитории.

— Вы можете записать это наблюдение, — посоветовала девушка, которая дала мне платки, похлопав по плечу. Я улыбнулась и, вытерев глаза, ступила на улицу и повернула в сторону офиса.




Глава 25


Я погрузилась в работу и в течение дня не видела больше Эндрю. Мне поступили предложения насчет Хонан Террас и Хейзелдина, и я была уверена, что продам оба дома. Мне следовало ликовать, но вместо этого я чувствовала себя ужасно. От зрелища Эндрю с дочерью я совершенно пала духом.

Тим Глэдстоун не обращал на меня внимания. Он напоминал одержимого человека, который всем улыбался, все время проверял часы и бегал в свой офис каждые пять минут, чтобы позвонить по личному телефону. Индия, должно быть, была очень хороша в постели, подумала я, но мне сразу же стало стыдно за подобные мысли.

А еще была Руфь. Я попыталась дозвониться ей на мобильный, но он был отключен.

Тони позвонил в пять часов.

— Привет, Эллен.

Впервые мое имя в его устах прозвучало не сексуально, а совершенно обыкновенно.

— Хелло, Тони, могу ли я тебе чем-нибудь помочь?

— Ты знаешь, что можешь…

Я проигнорировала намек.

— Итак, насчет Хонан Террас. Мне предлагают за него двести тысяч. Что скажешь?

— Нет проблем. Двести одна тысяча.

— Двести пять будет лучше. Я обязана сообщить покупателям о твоем предложении, чтобы они отказались от торгов.

— Понятно. О'кей. Хорошо. Я не смогу теперь есть десять лет, а потом твоему отцу придется заплатить мне, чтобы я снова поужинал в вашем доме. — Несмотря на свое настроение, я не могла не рассмеяться. — Что ты делаешь сегодня вечером? Я хотел повезти тебя в свой дом в Крэтлоу и показать своих лошадей.

— Надо же, какое невезение! Не могу, Тони: я обещала Виллу забрать после выступления его самого и его аппаратуру.

— Жаль. А как насчет завтра?

Эндрю вошел в мой офис и молча поставил рядом со мной чашку кофе. Я даже не взглянула на него. Я не собиралась его пить — пусть стоит и стынет.

— Завтра день рождения Анжелы, помнишь? — сказала я, возвращая свое внимание Тони.

— Конечно. Мы поедем ко мне после него. У меня есть сауна — все, что захочешь…

— Замечательно. Замечательно, Тони.

— С тобой все в порядке, Эллен?

Мне до смерти надоел сегодня этот вопрос.

— В полном порядке. А почему ты спрашиваешь?

— У тебя какой-то голос… Не знаю, чужой, что ли.

— Чужой? Что ты имеешь в виду?

— Не знаю… немного холодный.

— За окном двадцать шесть градусов, мне не холодно.

— Я не это имел в виду.

— Знаю. Извини, Тони, я устала, и у меня еще уйма работы. Ты меня понимаешь.

— Понимаю.

Мы помолчали.

— Тогда до завтра, — сказала я.

— Я не могу дождаться, Эллен. Честное слово, — шепнул Тони и повесил трубку.

Я уставилась в стену и прислушалась к тому, как Андреа по телефону обсуждает с клиентом цены на дом. В мое отсутствие приходили охранники и забрали заявление о Роберте Уайте и его угрозах. Мне не нравилась мысль о том, чтобы ждать их в пятницу вечером.

Я позвонила паре, которая предложила наивысшую цену за Хейзелдин и обрадовала их доброй новостью, что дом их. Я получила на десять тысяч больше, чем Райан, но даже это не могло исцелить мою депрессию. Я также позвонила паре, которая торговалась с Тони. Как я и предсказывала, они отказались от торгов, когда услышали его последнее предложение. Еще один дом продан. Так почему я не прыгала от радости?

Перед тем как уйти домой, я еще раз позвонила Руфи. Она сразу ответила.

— Сука.

— Привет, Эллен.

— Потаскуха.

— Заткнись!

— Ты где? Держу пари, что знаю — в леопардовой постели!

— Правильно, Эллен. Он сейчас в душе, а я лежу и ем манго.

— Где ты достала манго в Лимерике?

— Понятия не имею, но они очень вкусные.

— Значит, ты притворилась больной на вторую половину дня?

— Не-а, я в любом случае проработала полдня, так что все сошло нормально.

— Не сомневаюсь. Секс в первый же вечер! Ты превзошла самую себя, Руфь.

— По-моему, у тебя был точно такой же опыт с тем же самым человеком, моя дорогая.

— Полегче, Руфь.

— Мне нужно идти. Он возвращается. Мы собираемся поставить рекорд.

Она повесила трубку не попрощавшись.

Я решила идти домой. Я устала и хотела вздремнуть до того, как заеду за Вилли. В душе я знала, что мне следует сделать усилие, чтобы захватить конец концерта. Это был звездный час Вилли. Но мысль о сотнях потных подростковых тел и очень громкой музыке мне не улыбалась. Посмотрим, как я себя буду чувствовать.

Я повесила тяжелую сумку на плечо и повернулась спиной к горе бумаг на столе. Мне было все по фигу. Я шла домой.

— Лия, я ухожу. Охранники могут делать все, что хотят. Я их слишком долго ждала, — сказала я, проходя по приемной.

— Эндрю еще в офисе, он с ними поговорит. Я сама хочу уйти домой. Я иду сегодня на концерт, и хотела до этого забежать на карате.

— Какой концерт?

— Потрясающей группы под названием «Амплитуда». Вы бы их только послушали — это лучшая группа в Лимерике с тех пор как… Ну, с тех пор как… Когда бы то ни было.

— В ней играет мой брат.

— С ума сойти! Вы серьезно? Это так клево! Что он играет?

Я точно не знала, поэтому сказала очевидные вещи.

— Он играет на гитаре и, кажется, немного поет.

— Классно! Мне нравится «Амплитуда». Они далеко пойдут. Ваш брат будет знаменитым.

— Надеюсь, что тогда он сможет позволить себе купить машину вместо того, чтобы пользоваться моей.

Эндрю вышел из своего офиса и стоял, прислонившись к двери. Он наверняка мог заниматься другими вещами, например сидеть с ребенком, а не подслушивать наш разговор. Я полностью проигнорировала его.

— Значит, вы сегодня пойдете на концерт, раз повезете аппаратуру? — поинтересовалась Лия.

— Я надеюсь застать его конец.

— Вы не должны пропустить его. Я буду там, так что, если захотите выпить чего-нибудь или что-нибудь в этом роде… — предложила Лия.

— Спасибо, может быть. В любом случае увидимся в понедельник. — Я закончила разговор и направилась к двери.

— Эллен, — окликнул меня Эндрю, когда я бежала вниз по лестнице. Я притворилась, что не расслышала. Он прекрасно проведет время, дожидаясь охранников, на которых настаивал.

Придя к себе, я сразу же приняла душ. Мне хотелось смыть с себя этот день и растянуться на диване с Джоем. Я разогрела замороженного цыпленка, и мы с Джоем отлично поужинали. Потом пощелкала пультом и остановилась на английском сериале. В нем Марк Грин обнаруживает, что его опухоль дала метастазы. Я видела этот эпизод дважды, но смотрела с широко открытыми глазами. А затем мы с Джоем заснули.

Когда я проснулась, было темно. Я включила лампу, стоящую возле меня, и посмотрела на стенные часы. Одиннадцать часов. Сделаю тост и лягу в кровать, подумала я. Нет, Господи Иисусе, мне надо мчаться в «Депо» за братом. Я натянула джинсы и футболку и выскочила на улицу.

Перед залом негде было припарковаться. Я сказала одному из вышибал, что мне надо забрать аппаратуру, и он направил меня к заднему входу. Там было пусто. Я поставила машину и побежала внутрь. Пробиваясь сквозь толпу тинейджеров, запрудивших длинный холл, я слышала, как люди кричали, требуя еще песен. Я поблагодарила Бога за «бисы» — если они еще так называются.

Концерт был в точности таким, каким я его себе представляла. Зал, набитый молодыми людьми, невозможность пробиться к бару и воздух, тяжелый от духоты и сигаретного дыма. Я стояла у края сцены и искала глазами Вилли. Группа закончила выступление, и крики толпы сделались еще громче. Внезапно сцена погрузилась во мрак, и музыканты заиграли. Я была ошеломлена. Они играли потрясающе. Фантастично. Абсолютно супер. Неожиданно для самой себя обнаружила, что пританцовываю и размахиваю руками, как все остальные.

Они сыграли еще три или четыре песни — их пел Вилл. Я так им гордилась, что думала, что лопну от гордости. Лии нигде не было видно, поэтому я стояла и разговаривала с вышибалами, пока Вилл с друзьями упаковывали аппаратуру.

Когда они были готовы, я попрощалась с новыми друзьями-вышибалами, и вышла к машине. На дорожке было зловеще тихо, поэтому я включила радио и стала слушать программу для полуночников. Вилли ходил взад-вперед с барабанами и гитарами. Я вышла из машины и присела на капот. Стояла чудесная летняя ночь, и мне было тепло в футболке с короткими рукавами. Я закрыла глаза и слушала приятный джаз, доносившейся из радиоприемника. Я была рада, что побывала на выступлении Вилла, и больше не чувствовала себя усталой. Надо будет дома с ним выпить и послушать его рассказ о группе. Я знала, что ему это понравится.

Внезапно из-за угла со скрипом выехал какой-то фургон, и я спрыгнула с капота автомобиля. Фургон остановился прямо передо мной, и я замерла в свете фар. Из него вышел человек и направился ко мне. Он был ростом с небольшой гараж. На нем был серый капюшон, который показался мне до тошноты знакомым. У меня было ощущение, что этот парень остановился не для того, чтобы спросить дорогу.

И я оказалась права. Он сделал выпад в мою сторону, но, к счастью, зацепился за мою сумку, которая соскользнула с капота машины. Я бросилась бежать, но он схватил меня за лодыжку.

— Помогите! — заорала я, падая ничком на землю. Но едва расслышала свой голос за шумом мотора фургона и джазом. Такой крик вряд ли мог привлечь внимание.

— Заткнись, сука, — прохрипел злодей. Голос был явно знакомым. Он стал тащить меня к фургону, прижав свою мерзкую, вонючую руку к моему рту. В этот момент я увидала Вилла, выходившего из двери с усилителем в руках. Я успела заметить удивление на его лице. Когда до него дошел смысл сцены, он бросил усилитель и побежал к нам. Я хотела закричать, чтобы он убегал, но мой рот был зажат большой, волосатой лапой. Я изо всех сил укусила эту руку, и она дернулась.

— Сука, — взвизгнул ее хозяин.

— Ублюдок, — завопила я, пытаясь вырваться. Вилл бросился на мужчину. Я заорала.

Вилл всей тяжестью своего костлявого тела навалился на противника, и мне удалось освободиться.

— Беги, Эллен, позови Микки, вышибалу, — закричал Вилл. Человек в капюшоне был в два раза больше Вилла и одним движением поднял его в воздух. Я снова заорала, и в этот момент из дверей выскочил вышибала Микки.

— Что за фак? — закричал он. Я никогда в жизни не была так рада видеть вышибалу, и собиралась сказать это ему, когда фургон покатил прочь. Он быстро проехал по аллее и скрылся за углом. Я вздохнула с облегчением.

— Вилл, как ты? — окликнула я, брата, стоя на дорожке. Но она была пуста, если не считать моей розовой «хонды». Вилл исчез. Похищен, украден. Я закричала не своим голосом, и Микки в ужасе подпрыгнул.

— Что, что случилось? — рявкнул он. — Они что-нибудь украли?

— Украли! Моего брата!

— Господи, вашего брата?

— Да, а должны были меня. — Я стала искать свою сумку и сотовый.

— Я вызову полицию, — сказал Микки.

Пока Микки звонил в полицию, я набрала номер Тони. Я хотела поговорить с ним. У меня было ощущение, что он причастен к тому, что произошло. И очень тяжелое чувство, что угрозы Роберта Уайта были реальными.

— Привет, Тони, это я. Они похитили Вилли, а должны были похитить меня. Они хотели похитить меня, и я думаю, что это связано с угрозами Роберта Уайта и…

— Где ты находишься? Скажи мне, где ты, — взволнованно спросил Тони.

— В «Депо». У заднего входа… — я не закончила, потому что он отключил телефон.

Меньше чем через пять минут он прибыл в своем «рэнджровере» вместе с Волфи.

— Тон, — обратился к нему Микки.

— Микки, что произошло? — разговаривая с вышибалой, Тони обнял меня за талию. Микки покачал головой.

— Фургон Уайта Хайаса, двое молодчиков, я никого из них не знаю. Они забрали ее брата. Понятия не имею почему.

— Думаю, что я знаю. Слушай, Эллен, все будет хорошо, клянусь, — сказал Тони, кивая Волфи. Они оба впрыгнули в джип и помчались прочь по дороге.

Я наблюдала за тем, как машина исчезла из виду и постаралась разобраться в том, что произошло. Но не смогла. Затем я подумала о бедном Вилли и заплакала.




Глава 26


Разговаривая по своему мобильнику, Микки смотрел на меня, а когда закончил разговор, потрепал меня по плечу.

— Все будет в порядке, милая, охранники преследуют его и непременно найдут вашего брата. А Тони самый лучший, если он не найдет, то…

— Что значит лучший? Что вы хотите этим сказать? — проговорила я сквозь слезы. Теперь я точно знала, что оказалась замешана во что-то намного более серьезное, чем гнев клиента по поводу утраты своей мечты о доме. Я теперь также подозревала, что Тони был главным игроком. Я вытерла заплаканное лицо ладонью и стала ждать ответа Микки.

— Мы пойдем к центральному входу, я сказал охранникам, что буду ждать их там. На этой проклятой дороге слишком темно, а у нас было достаточно впечатлений на одну ночь, — решительно сказал Микки и, взяв меня под руку, повел к главному входу.

Стоя на ступеньках «Депо», я видела мигающие огни города и слышала музыку и голоса, доносившиеся из многих пабов и ресторанов, расположенных на берегу реки. Нормальные люди, которые проводили нормальный пятничный вечер без нападений, без скрипучих фургонов, без похищений. Мои рыдания сменились тихим плачем, а Микки стоял рядом со мной, высматривая признаки полицейской машины. Я старалась хладнокровно оценить ситуацию, но каждый раз представляла Вилла, пытавшегося бороться с огромным головорезом. Эта картина проскальзывала в мой мозг, и я цепенела от страха.

Наконец подъехала полицейская машина, из нее вышла женщина и направилась к нам. Ее лицо показалось мне знакомым, но в последнее время я могла сказать это о каждом головорезе и о каждом полицейском офицере в городе. Господи, что происходило в моей жизни?! Когда она приблизилась, я узнала ее — это была детектив, приходившая в наш офис, когда взорвался конверт в руках Молли.

— Детектив Хилари Торнтон, — представилась она, и я заметила, что она тоже меня узнала. — Вы аукционист фирмы «Глэдстоун и Ричардз»? Письмо-бомба, не так ли?

— Правильно. Я — Эллен Грейс.

Микки смотрел на меня с открытым ртом.

— Эллен, Майкл рассказал мне вкратце историю по телефону. Что в точности произошло?

— Вилл… — вот и все, что я смогла вымолвить, прежде чем у меня началась истерика. Вокруг меня собралась толпа любопытных. Детектив Хилари Торнтон по-матерински обняла меня за плечи.

— Все будет хорошо. Давайте поедем на полицейскую станцию, выпьем чаю, и вы не спеша, расскажете мне все, что случилось. Мы разберемся, — сказала она спокойным, властным голосом, похожим на голос моей сестры Элисон. Я кивнула и вытерла слезы. Мимо меня прошла еще одна группа зевак. Один из них отделился от толпы и назвал меня по имени.

— Эллен? — Сквозь слезы я смутно различила фигуру говорившего. — Эллен, ради Бога, что произошло?

Это был Эндрю, я бы узнала его голос повсюду. Я побежала к нему. Он обнял меня и стал гладить по волосам. Я спрятала лицо у него на груди.

— Эллен, что случилось? — его вопрос был больше адресован не мне, а детективу.

— О, Эндрю, они похитили Вилла… Это должна была быть я. А они взяли Вилла, потому что он сказал мне, чтобы я убегала, и…

— Давайте вернемся на полицейскую станцию и постараемся разобраться, что к чему, — снова предложила детектив. — Садитесь в полицейскую машину.

Она пошла к машине, и мы с Эндрю последовали за ней. Моя истерика перешла в нервную дрожь, и, когда мы сидели в машине, Эндрю прижимал меня к себе. За время короткого пути до полицейского управления детектив Торнтон немного ввела Эндрю в курс дела. Я хотела рассказать им все подробности, но мой язык мне не повиновался. Когда я пыталась говорить, из моего рта вырывалось только бессвязное бормотанье. Но я была рада, что детектив, по крайней мере, знала номер фургона и что все полицейские посты были предупреждены. АРВ[13 - АРВ — полицейский словесный портрет разыскиваемого человека.], подумала я, так, кажется, это называется в американских полицейских драмах. Виллу понравится идея о личном АРВ. При мысли о Вилле моя истерика возобновилась.

На станции детектив Торнтон провела нас в маленькую комнату для интервью и оставила одних выпить кофе. Эндрю протянул мне бумажные платки из коробки, стоявшей на столе перед нами. Он дал мне выплакаться, пока у меня больше не осталось слез, и все время крепко обнимал меня. Я была рада тишине и его успокаивающим рукам.

Детектив Торнтон принесла кофе и сэндвичи. Она поставила поднос на стол и начала расставлять кофе и еду. Это напоминало злую пародию на полуночный пикник. Я слышала громкое тикание часов на стене. Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем кто-то заговорил. Тишина помогла мне успокоиться. К тому времени как детектив начала брать у меня показания, мой мозг был кристально ясным. Я без запинки изложила события ночи, как будто моя хорошая память и самообладание на этой стадии могли помочь брату.

Когда я закончила, детектив налила еще одну чашку кофе. Я знала, что теперь наступила очередь вопросов, и только надеялась, что у меня будут на них ответы. Эндрю подвинулся ко мне еще ближе и взял мою руку в свои.

Детектив Торнтон прочистила горло.

— Эллен, у меня есть доклад об угрозах в ваш адрес в офисе сегодня утром. По-моему, Эндрю, это вас интервьюировал охранник. У меня здесь есть еще один доклад о письме-бомбе, адресованном вам, которое взорвалось в руках Молли О'Салливан, секретарше «Глэдстоуна и Ричардза»…

— Значит, это все между собой связано? — спросила я.

Хилари Торнтон опустила чашку на стол и посмотрела мне прямо в глаза.

— Вроде того. Но все немного сложнее. — Она поворошила папки, лежавшие перед ней. — Это… я не хочу вас пугать, но… Ну, это серьезно.

— Объясните, пожалуйста, что вы имеете в виду? — спросил встревоженно Эндрю, еще крепче обнимая меня за талию.

— Вы помните человека по имени Джером Дэли? — спросила агент сыскной полиции.

В ту минуту как она произнесла его имя, мое сердце пустилось в отчаянный галоп.

— Да… я… то есть мы помним. Мы нашли тело. Эндрю и я нашли его. — Мой голос прервался.

Детектив Торнтон кивнула.

— Я знаю. Все очень странно, вы не находите? Видите ли, я работаю в сыске двадцать пять лет и хорошо усвоила, что надо остерегаться совпадений. А здесь мы имеем целый букет совпадений. Вы, Эллен, ваша связь с Тони Джорданом, его связь с Джеромом Дэли…

— А Роберт Уайт? — пролепетала я.

— Что вы знаете о Роберте Уайте? — спросила Торнтон.

Я пожала плечами.

— Ничего, кроме того, что он угрожал мне в офисе.

— Это очень интересно.

— Почему? Какое он имеет к этому отношение? — воскликнул Эндрю, наклонясь вперед на своем стуле.

Детектив неопределенно пожала плечами.

— Я точно не знаю. Это как если бы у меня были все части пазла, но я их еще не собрала. Нам только известно, что восемнадцать месяцев назад человек по имени Джонжо Хегарти был застрелен рядом с тотализатором. Мы его хорошо знали. Он в течение многих лет возглавлял организованную преступность в этих местах. Его убийство не было большой потерей для города… — Она сделала паузу и отпила кофе. — Проблема заключается в том, что с убийством Джонжо Хегарти образовалась вакансия на место главаря преступного мира. И на нее есть две кандидатуры с подходящей биографией для такой должности. — Она снова сделала паузу и взглянула на меня. Я прочла в ее глазах то, что она собиралась мне сказать, и затрясла головой, безмолвно повторяя: «нет, нет, нет». Она продолжала. — Роберт Уайт был одним кандидатом, а вторым, как мы теперь полагаем, был Тони Джордан…

— Это неправда, — прошептала я, но мой мозг уже складывал фрагменты пазла, и все начинало совпадать. Слишком хорошо совпадать.

— Давай дослушаем до конца, Эллен, давай послушаем всю историю, — сказал Эндрю, и снова взял меня за руку.

— Между прочим, это не подлежит оглашению. Но мы считаем, что в этом деле замешаны наркотики и, следовательно, очень большие деньги. Мы знаем, что Джером Дэли был Джордану вместо отца. И из надежных источников нам известно, что он привлек к наркобизнесу и своего названого сына.

— Так почему Джером Дэли был убит? — спросила я.

— Как я уже сказала, у меня еще нет всех ответов, но есть много вариантов. Может быть, Уайт убил его, чтобы показать Джордану, что он не шутит. Может быть, у Дэли были наркотики и он не выполнил обязательств по сделке. Но проблема в том, что все это проклятое дело теперь еще больше осложнилось.

— Вилл, — напомнила я. — Его имя как будто эхом разнеслось по маленькой комнате. Эндрю крепче сжал мою руку.

— Я не думаю, что они убьют его, — сказала детектив Торнтон, — по крайней мере, если он не связан с этим напрямую. Я бы сказала, что это просто поигрывание мускулами, вот и все. Но у меня остался один важный вопрос, Эллен. Затем вы сможете пойти домой на случай, если ваш брат вернулся.

— О'кей, — согласилась я.

— Вы контактировали с Тони Джорданом, когда похитили вашего брата?

В комнате повисла напряженная тишина. Я чувствовала на себе глаза Эндрю. Детектив Торнтон откинулась на своем стуле с таким видом, как будто задала мне простой вопрос о погоде и не особенно интересовалась ответом.

— Я… Это все произошло так… Я знала, что… — я переводила взгляд с нее на Эндрю, ища помощи, подсказки, чего-нибудь. — Да. Я звонила Тони.

Произнеся это, я почувствовала себя лучше. Но остальные не почувствовали. Хилари Торнтон и Эндрю обменялись взглядами. Взглядами, которые говорили, что это плохо. Плохо для Вилла. Мои слезы потекли с новой силой. Эндрю прижал меня к себе.

— Идите домой. Оба. Мы сделаем все, что сможем. Идите и ждите, — сказала детектив и убрала бумаги и папки со стола.

Молодой охранник подвез нас до машины Эндрю, и мы в молчании поехали в дом моих родителей. Эндрю вошел со мной в темный подъезд. Это он, а не я сообщил новость моей матери. Она спустилась вниз по лестнице в бигуди посмотреть, не Вилл ли это пришел. Я пошла на кухню, пока они разговаривали в прихожей, и слышала оттуда тихий плач матери и ласковое бормотание Эндрю. Когда они вошли на кухню, мать обняла меня и сказала, что все будет хорошо. В этот момент мне захотелось снова стать маленькой девочкой, ребенком, чьи проблемы могли решиться с помощью маминой ласки.




Глава 27


Рассвет разрисовал небо над домом моих родителей разноцветными полосами, словно ничего не случилось. Я сидела в утреннем полумраке на старых качелях в саду позади дома и медленно раскачивалась. Что я буду делать, если с Биллом что-нибудь случится? В моей голове возникли непрошеные воспоминания о том времени, когда Элисон, Вилли и я гуляли в этом саду. Здесь раздавались крики и смех, играли в Барби и игрушечные машинки.

Из кухни доносился грохот кастрюль и сковородок. Я посмотрела в освещенное окно на мою мать, которая ходила взад и вперед, готовя завтрак, так, словно вся ее жизнь зависела от него. Мое сердце закололо при виде ее решительной походки и аккуратно причесанной головы, которая подрагивала при ходьбе. Я не могла даже подумать о том, что с ней будет, если что-нибудь случится с Вилли.

Дверь черного хода открылась, и ко мне подошел Эндрю. Он молча сел рядом на другие качели и начал раскачиваться в ритм моим. На деревьях пели птицы, а мать включила кофемолку, которая сильно шумела. Эндрю и я наблюдали за ней.

— Она великая женщина, — сказал Эндрю.

— Ага.

Мы помолчали.

— Эндрю.

— Да?

— Мне следовало послушаться тебя.

— Послушаться?

— В отношении Тони Джордана.

— О!..

Опять помолчали.

— Но что бы ты о нем ни думал, он не похищал Вилли. Не мог. Они пытались похитить меня, но приехал Тони и… и… Тони может быть кем угодно, за кого они его считают, но он не плохой человек… не злой.

— Эллен…

— Нет, послушай меня одну минуту. Я верю тебе и верю полиции. Но ты тоже должен прислушаться ко мне — я знаю его.

— О'кей.

— Спасибо.

Я оттолкнулась от земли, чтобы раскачать качели. Эндрю сделал то же. Мы отталкивались сильнее и сильнее, а птицы летали и пели над нами в синем небе. Прохладный ветерок раннего утра пронесся над моей головой. У меня заболели глаза от его скорости. Меня начинал грызть страх каждый раз, когда я думала о своем долговязом брате. Постепенно я остановила качели, задевая ногами траву. Громкий шум привлек мое внимание. Я увидела, что моя мать высунулась в окно. Соскочив с качелей, я побежала на кухню. Эндрю последовал за мной.

— В чем дело? — спросила я, заглянув в кухню. — Что-нибудь случилось?

Мать переоделась и причесалась, а также подмазала губы перламутровой помадой. Она улыбнулась мне так, словно это был обычный день.

— Завтрак, — объявила она, указывая на две тарелки чего-то жареного на аккуратно накрытом столе. — Позавтракайте, Эндрю. Держу пари, что вы голодны. Садитесь здесь и ешьте, а я сделаю тосты. В кофейнике кофе. Разливай, Эллен.

Мать повернулась и пошла караулить тостер. Эндрю улыбнулся:

— Спасибо, миссис Грейс.

Мама рассмеялась.

— Да ладно вам, Эндрю, мы так давно знаем друг друга. Зовите меня Филлис.

— Спасибо, Филлис, — послушно сказал Эндрю, подвигая мне стул. Я не была голодна, но в первый раз в жизни мне захотелось попробовать материно угощение. Это было все, что я могла для нее сделать.

— Элисон скоро приедет, — сообщила мать, выкладывая тосты на тарелку.

— Ты ей сказала? — спросила я, проглотив первый кусок утопающей в постном масле жареной колбасы.

Лицо матери потемнело, и она горестно поджала губы.

— Нет, вчера было слишком поздно звонить ей. Я говорила с ней вчера днем. Она так волнуется из-за торжества Анжелы, что хотела приехать даже вчера. Но Дермот был на дежурстве. Она сказала, что они выедут сегодня с петухами. Сколько езды от Дублина?

— Примерно два с половиной часа, — сказал Эндрю, намазывая тост маслом и кладя его на мою тарелку. — А вы сами собираетесь что-нибудь есть, Филлис?

Мама отрицательно покачала головой.

— Я сыта, Эндрю, спасибо. Только два с половиной часа?

Эндрю кивнул.

— Да, если в это время не будет пробок. Хорошо, что они выбрали столь ранний час.

Я молча глотала малосъедобную пищу. Пожалуйста, Господи, пусть с Вилли все будет хорошо, пожалуйста, Господи, пожалуйста, Господи…

— Тогда они будут здесь до девяти часов, это нормально. У Элисон назначена встреча с разносчиками еды на девять тридцать. По крайней мере, она так сказала. Это смешно: Элисон любит Анжелу, а настояла на том, чтобы мы заказали еду для вечера. Я рассказывала вам об этом, Эндрю?

Эндрю улыбнулся и покачал головой, не переставая жевать.

Элисон никогда не жаловалась на готовку матери, но явно понимала, какая она плохая, раз заказала готовую еду. Я начинала сознавать, что моя сестра не так проста, как кажется.

Мы с Эндрю закончили есть, и он убедил мою мать отдохнуть, пока мы мыли посуду. Ее лицо было белым как лист бумаги, а глаза глубоко запали. Она обняла меня, прежде чем уйти из кухни. Я сказала ей, что все будет хорошо, но ее отчаянная вера пугала меня.

Было только семь часов утра, когда Эндрю и я молча убрали со стола и вымыли посуду. Только семь утра. Прошло около семи часов с тех пор, как эти разбойники ударили Вилла по голове, бросили на заднее сиденье фургона и укатили. И даже меньше семи часов с тех пор, как Тони и Волфи умчались в ночь. Я смотрела на профиль Эндрю, когда он скоблил стол в кухне, и хотела, чтобы между нами все было по-другому. Он был таким хорошим. Так помогал мне. И невероятно добр с моими бедными родителями. Возможно, Руфь была права насчет эпизода с Эмерсоном. Но это не имело значения. Слишком поздно что-то изменить. В любом случае сейчас ничего не имело значения, кроме Вилли.

Мы едва закончили уборку, когда прозвенел дверной звонок. Я бросилась через весь дом и распахнула дверь.

— Привет, Эллен, — сказал Дермот, входя с двумя чемоданами. Элисон шла следом за ним с сонным Кьераном на руках.

— Здравствуй, Эллен, — поздоровалась она, целуя меня в щеку. — Что ты здесь делаешь? Ты не поехала домой?

Они вошли в дом.

— Эндрю? Это вы?! — воскликнула Элисон. — Сто лет вас не видела! Боже мой, сколько прошло времени — два, три года? Дермот, это Эндрю. Ты его когда-нибудь видел?

— Да, — ответил Дермот, ставя чемоданы на пол и пожимая руку Эндрю.

— Рад вас видеть, Дермот. А этот молодой человек ваш сын?

— Кьеран. Это Кьеран, — просияла Элисон.

— Привет, Кьеран, — улыбнулся Эндрю. Кьеран улыбнулся ему в ответ, прежде чем застенчиво спрятать голову на груди своей матери.

Элисон стояла в дверях, переводя взгляд с Эндрю на меня. Внезапно ее лицо приняло встревоженное выражение.

— Почему вы здесь в столь ранний час? — спросила она, пересаживая ребенка к себе на колени. — Что-то случилось с мамой? С папой?

— Нет, с ними все в порядке, — сказала я, собираясь с силами для того, чтобы сообщить новость сестре. — Дело не в них, а в Вилле…

— Что ты имеешь в виду? Что случилось с Виллом? Я вчера утром разговаривала с мамой, и она ничего мне не сказала.

— Он был… я не знаю, как назвать это… похищен… Какие-то бандиты забрали его вчера ночью. Полиция его ищет. Они говорят, что все будет в порядке, но мы о нем с тех пор ничего не слышали, и…

Слезы хлынули из моих глаз, как вода из гейзера. Дермот взял Кьерана у Элисон. Она подошла ко мне и обвила руками за талию.

— Похищен? — повторила она, не веря своим ушам.

Я кивнула. Лицо Элисон сморщилось, и она тоже заплакала.

— Кто мог похитить Вилли? У него нет денег. Если только он не сделался звездой, с тех пор как я последний раз была в Лимерике. Он ведь не сделался, да? — Я отрицательно покачала головой. — Тогда почему? — продолжала она. — У мамы и папы нет денег на выкуп. Зачем похищать Вилли?

— Это моя вина, — прорыдала я.

— Ты его похитила?

— Нет, но…

— Ты просила, чтобы его похитили?

— Нет, Элисон… Я просто…

— Тогда это не может быть твоей виной, — решительно сказала Элисон сморкаясь. — Многим людям кажется, что все плохое, что случается, их вина. Но это не так, Эллен. Просто…

— Послушай меня, Элисон! — вскрикнула я, хватая ее за узкие плечи.

Она взглянула на меня огромными заплаканными глазами, и меня даже затошнило от необходимости рассказать ей все. Но я должна была рассказать. В конце концов, это все-таки была моя вина. Я заслужила то, чтобы Элисон разозлилась на меня. До сих пор никто не злился на меня. И мне даже хотелось, чтобы кто-нибудь как следует выругал бы меня. Может быть, тогда я бы не чувствовала себя так плохо.

— У меня был приятель, а он оказался наркодилером или чем-то в этом роде.

Я посмотрела на Эндрю, который ободряюще кивнул мне головой. Дермот гладил шелковистые светлые волосы Кьерана и не сводил с меня глаз. Элисон смотрела мне прямо в лицо, и ее руки все еще крепко обнимали меня.

— В общем, полиция говорит, что в Лимерике идет своего рода война. И этот парень — его зовут Тони Джордан — и еще один человек борются за то, кто будет новым наркобароном Лимерика. Мы… или в данном случае Вилли попал под перекрестный огонь. Видишь ли, Вилли вчера выступал со своей группой, а я заехала за ним после выступления. Они пытались схватить меня, но Вилл выскочил из здания и ударил одного из них и… Полиция думает, что его похитила соперничающая банда, которая хотела похитить меня, чтобы добраться до Тони.

Мой голос сорвался. Я взглянула на Элисон, ожидая слов неодобрения. Но все, что я могла прочесть на ее лице, было полное смятение.

— Господи Иисусе, — услышала я бормотание Дермота. Элисон повернулась к нему, а потом опять ко мне. Слезы переполняли меня. Мне показалось, что все мое тело сделалось жидким и сейчас потечет прямо на пол.

— Мне очень жаль, — сказала я, потому что Элисон молчала. Она нахмурилась. — Честное слово, Элисон, я не знала. Я понимаю, что это недостаточное извинение… Если бы я послушалась Эндрю, то все могло бы быть хорошо. Он предупреждал меня, но я не поверила ему. Я думала, что он просто ревнует, потому что Тони такой успешный бизнесмен…

— Ты это думала? — перебил Эндрю.

Я посмотрела на него.

— Да, конечно, а что еще я могла подумать? Но, как всегда, все испортила.

Я безвольно опустила руки вдоль тела, словно подавленная всей грандиозностью собственной глупости. Я была такой идиоткой, и теперь Вилли должен был расплачиваться за мои ошибки. Чем он заслужил, что его похитили наркодельцы? Мне было так плохо, что я хотела умереть.

— Это не твоя вина, девочка. — Элисон еще крепче обняла меня. — Я открыла глаза и встретилась с ее взглядом. Она улыбалась. Очевидно, у них с матерью было больше общего, чем я думала. — Ты совершила ошибку, Эллен. Но мы все ошибаемся. И я скажу тебе кое-что еще. С Вилли все будет в порядке. Я чувствую это. Я знаю, что все будет хо-ро-шо.

Я отрицательно покачала головой.

— Ты не можешь этого знать.

Элисон пригладила мои волосы.

— Могу и знаю. С Вилли все будет отлично. Где папа с мамой?

— Спят, наверное, — предположила я, отступая от Элисон, чтобы высморкаться. Дермот подошел к ней сзади и обнял, а Кьеран запустил пухлую ручонку в светлые волосы своей мамы. Эндрю бросил взгляд на меня. В этот момент мне до боли захотелось, чтобы он меня тоже обнял. Мне просто хотелось чувствовать себя в безопасности. Даже если на самом деле я так не чувствовала. Даже если для Эндрю это ничего не значило. Для меня это значило очень много.

Мне так хотелось, чтобы он меня обнял, что я чуть не попросила его об этом, если бы внезапный звук открывающейся двери не завладел нашим вниманием. Мы все, включая малютку Кьерана, повернулись к двери. Никто не произнес ни слова, пока мы прислушивались к звуку ключа в замке. Дверь распахнулась.

— Эй! — вскричал Вилл, захлопывая за собой дверь. — Как вы живете? Рад вас видеть, Элисон, Дермот. Привет, старина Кьеран. Ты не кинешь мне чего-нибудь поесть, Элл, пока мама займется готовкой? Я умираю от голода.

— Вилли! — одновременно вскричали я и Элисон, бросаясь к брату с объятиями и поцелуями.

— Полегче, полегче, — запротестовал Вилл, смеясь и обнимая нас обеих своими костлявыми руками.

— Вилл?

Я посмотрела на лестницу. Наверху стояла наша мать; ее лицо было опухшим от слез, а седые волосы растрепаны и стояли дыбом, словно она их рвала. Я подумала, что так, наверное, и было. Вилл побежал к ней, перепрыгивая через две ступеньки, и, достигнув верхней, крепко прижал к себе и долго не отпускал. К этому времени рядом с ними появился папа и стал смеяться и хлопать Вилла по спине, словно поздравляя с тем, что он выиграл забег.

Я была счастлива видеть брата и чувствовала огромное облегчение оттого, что он был тем же легкомысленным, нескладным парнем, каким его уволокли прошлой ночью. Но я не понимала, почему от зрелища его воссоединения с родителями мне хотелось снова зареветь.

— Где ты был, Вильям? — спросила мама, поправляя воротник его рубашки. — Мы всю ночь сходили с ума от страха. Я думала, что больше никогда тебя не увижу, и я требую, Вильям, чтобы ты оставил эту группу. Они могут найти другого дурака, который будет им петь и играть на гитаре. Я не хочу, чтобы ты опять подвергал себя опасности.

— Мам, ради Бога, это не имеет никакого отношения к нашей группе. Это было простое похищение.

— Господь Всемогущий! Вильям Грейс, что ты такое говоришь?! Простое похищение! Что значит простое похищение?

— У нас будет полно времени, чтобы поговорить об этом позднее, Филлис, дорогая, — вмешался отец.

— Я знаю, но…

— Обещаю, что потом все тебе расскажу, мам, но прямо сейчас я страшно хочу есть.

— Я заварю чай, — предложил Эндрю. — Я посмотрела на него. Он стоял рядом со мной. — Разве это не отличная идея? — продолжал он.

Я молча кивнула.

— А я обещала Вилли приготовить еду, — сказала Элисон, снова сделавшись деловой.

— О нет, дорогая, ты только что приехала, — возразила мама, спускаясь по лестнице. — Между прочим, я еще с вами не поздоровалась.

— Я приготовлю завтрак, — настаивала Элисон. — Что ты хочешь? А ты, папа?

— Я бы съел быка, — улыбнулся папа.

— Но не моего, пап, — решительно сказал Вилл. — Ведь это меня похитили, так что вставай в очередь, о'кей?




Глава 28


Эндрю заварил чай, а Элисон наготовила горы еды. Все было очень вкусно. Мы с Эндрю ели с таким же аппетитом, как и другие, хотя только недавно завтракали. Правда, угощение матери не считалось настоящей едой. По крайней мере, так я говорила себе каждый раз, когда подъедала в машине после обеда в доме родителей.

Дермот позвонил в полицию, чтобы сообщить им, что Вилл вернулся домой. Как только мы закончили завтракать, в дверь позвонили. Дермот пошел посмотреть, кто там, и через две минуты привел в кухню мою старую знакомую Хилари Торнтон. Она улыбнулась своей улыбкой многоопытного полицейского.

— Доброе утро всем, — поздоровалась она, убирая за ухо прядь седых и жестких, как проволока, волос.

— Детектив Торнтон! — воскликнула я. — Что вы здесь делаете? Или вы, как супермен, работаете по 24 часа в сутки?

Хилари Торнтон рассмеялась.

— Я еду домой, Эллен, и по дороге решила заглянуть посмотреть, как вы сегодня себя чувствуете.

Мать с упреком посмотрела на меня. Я вздохнула, поняв, что сказала что-то не то.

— Мы познакомились вчера вечером, когда похитили Вилла, — объяснила я, решив не упоминать того факта, что мы еще встречались в день, когда взорвалось письмо-бомба. Возможно, я была усталой и взвинченной, но не совсем дурой. Я прекрасно знала, что у мамы будет припадок, если она узнает, что кто-то прислал мне письмо-бомбу.

— О, заходите, пожалуйста, — приветливо улыбнулась мама, подходя к женщине-полицейской. — Я — Филлис Грейс. Хотите чаю или что-нибудь перекусить?

— Нет, спасибо, Филлис. Я сыта. Рада познакомиться. Кстати, меня зовут Хилари Торнтон.

Две пожилые женщины пожали друг другу руки.

— Я хочу поблагодарить вас и ваших коллег за помощь, которую вы оказали в… возвращении Вилли домой, — торжественно произнесла мать, а отец вышел вперед и поздоровался с Хилари Торнтон за руку.

Она улыбнулась и быстро обвела взглядом всех собравшихся.

— Боюсь, что это не наша заслуга. Вилл как будто сумел освободиться сам. Как ты, Вилл?

Вилл проглотил еду.

— Спасибо, хорошо. Я боялся, что вывихнул кисть, когда они швырнули меня в фургон, но, думаю, что это был просто ушиб…

Вилл помахал в воздухе рукой. Мы все уставились на нее так, словно это было нечто необыкновенное.

— Вывихнутая кисть не очень серьезная травма, но для гитариста это целая трагедия, не правда ли, Вилл? — сказала Хилари Торнтон.

Вилл кивнул.

— Особенно теперь, когда у нас так много выступлений и мы можем поехать куда-нибудь на гастроли.

— Моя дочь тоже поет в какой-то группе, — сообщила Хилари Торнтон, вынимая из кармана пальто из верблюжьей шерсти тонкий блокнот, переплетенный проволокой.

— В самом деле?

Хилари Торнтон кивнула.

— Группа «Флипсайд».

Вилл даже подпрыгнул на своем стуле.

— Вы шутите. Вы мать Кьяры Торнтон?

Гостья кивнула и удивленно подняла брови.

— Вы о них слышали?

— Слышал ли я?! Мы в прошлом месяце выступали вместе с ними. Надо же! Мать Кьяры Торнтон. Кьяра — блестящая певица! Она потрясающая!

— Я принимаю это как комплимент, — сказала Хилари Торнтон, и они с матерью обменялись понимающими взглядами. — Возможно, мне лучше получить объяснения Вилла в другой комнате? Это займет всего несколько минут, а потом я больше не буду вам мешать.

Вилл посмотрел на меня и улыбнулся. А затем отодвинул стул от стола.

— В гостиной? — спросил он.

Хилари Торнтон кивнула.

Когда Вилл и детектив покинули кухню, воцарилась напряженная тишина. Никто не произносил ни слова. Единственными звуками были шум воды — Эндрю мыл посуду — да тихое постукивание пластмассовой ложки Кьерана о край его высокого стульчика. Я страшно устала. Мои глаза щипало, как будто они были наполнены кислотой, но я не шла спать. Словно какая-то суеверная часть меня опасалась, что зло вернется, если мы не будем все вместе. Вода в кране издавала тихие булькающие звуки, исчезая в канализационной трубе.

Я взглянула на мать, которая выглядела прозрачной от изнеможения. Элисон, очевидно, видела то же, что и я.

— Иди приляг, мама, — посоветовала она.

Мать взглянула на нее.

— Но детектив Торнтон…

— Ей незачем разговаривать с вами, — вмешался Дермот. — В любом случае, Филлис, если вы ей понадобитесь, она может заехать позднее. Вы выглядите осунувшейся. Вам надо отдохнуть.

Мать согласно кивнула.

— Я действительно очень утомлена.

Отец закрыл дверь черного хода и подошел к ней.

— Пойдем, милая. Мы поднимемся и ляжем. Вилл дома, и мы можем теперь немного поспать.

Мать снова кивнула, и я наблюдала за тем, как родители вышли из кухни. При всех их ссорах по поводу пережаренной пищи, курения и плохо выстиранного белья между ними сохранились прочные узы, которые помогали им в течение всей жизни.

Эндрю повесил на сушилку мокрое кухонное полотенце.

— Я пойду, — сказал он, глядя на меня.

Я подняла голову и встретилась с его взглядом. Почему мы не можем быть как мои мать и отец? Ведь могли бы, если бы не некоторые моменты…

— О'кей, — только и сказала я.

Элисон подошла к Эндрю и поцеловала его.

Вы придете сегодня к Анжеле, правда, Эндрю?

— Я… — начал было Эндрю.

— Ну конечно, придете, — перебила Элисон. — У вас ведь нет других планов? И даже если и есть, отмените их. Вы должны прийти. Без вас все будет не так.

Эндрю улыбнулся ей и перевел взгляд на меня. Я тоже улыбнулась.

— Правда, Эндрю, ты должен помочь отпраздновать день рождения Анжелы. И потом, у нас ведь тоже праздник — возвращение Вилли.

Эндрю кивнул.

— Я с удовольствием приду. Пока. Поспи. Увидимся позже.

Эндрю вышел из кухни в сопровождении Элисон. Кьеран подпевал себе, стуча по зеленой пластиковой чашке. Дермот окинул меня быстрым взглядом, но ничего не сказал. Я слышала тихий шелест голосов, когда Элисон и Эндрю прощались. Затем звук закрываемой двери. Элисон вышла на кухню. Проходя мимо меня, она улыбнулась и похлопала меня по руке. Эндрю ушел. Я взглянула на чаинки в белой фарфоровой чашке, и вскочила со стула.

— Я кое-что забыла! — вскричала я. Элисон и Дермот с открытыми ртами посмотрели на меня, но я больше ничего не могла добавить. Я помахала им рукой и выскочила из кухни, промчалась через прихожую и выбежала из парадной двери. Слава Богу, Эндрю еще сидел в машине. Он повернул голову, услышав звук захлопнувшейся двери, и когда я добежала до его машины, уже стоял на дорожке.

— Эллен! Что-то случилось?

Я кивнула, тяжело дыша и от бега, и от смятения в моей душе.

— Спасибо, — с трудом выговорила я, — спасибо за все.

— Пожалуйста, — ответил Эндрю, не сводя с меня глаз.

— Я хотела… я ни разу… Я просто хотела поблагодарить тебя. Мы бы не пережили этого испытания без тебя. — Я сплела пальцы, не зная, куда девать руки. — Так что спасибо за все.

Эндрю кивнул и засунул руки в карманы. Он прислонился к машине, и я увидела, что он выглядит усталым и небритым.

— Вот и все, — прибавила я, стараясь выдавить из себя жизнерадостную улыбку. — Не буду тебя задерживать. Увидимся вечером, да?

Эндрю молча кивнул, и я повернулась и пошла к дому. У дверей я услышала, как его машина отъехала от обочины. Мое сердце было тяжелым, как бетонный блок. Должно быть, из-за всех треволнений и бессонницы, подумала я, открывая дверь. Хилари Торнтон сразу посмотрела на меня, когда вышла из гостиной.

— Эллен, вы бы не зашли на минутку?

Я последовала за ней в гостиную. Вилл тяжело опустился в кресло, а Хилари Торнтон села на маленький диванчик напротив. Она сняла верблюжье пальто и аккуратно сложила на стуле рядом с собой. Я уселась на ручку кресла Вилли.

— Вильям услышал интересную информацию, пока его держали заложником, — сказала она.

— Какую? — поинтересовалась я.

Она взглянула в свой блокнотик.

— Я не уверена, но мне кажется, что он услышал разговор, касающийся наркотиков. Тони Джордан когда-нибудь упоминал что-нибудь о наркотиках?

— Нет! — возмущенно воскликнула я. — Никогда! Я даже не знала о том, что он… что он связан с преступным миром. Пока вы мне вчера не сказали. Я думала, что он владеет гимнастическим залом и кое-какой собственностью.

— Так и есть, — подтвердила Хилари Торнтон.

Я пожала плечами.

— Это все, что я знаю.

Хилари Торнтон испытующе посмотрела на меня долгим взглядом проницательных глаз, не подходивших к ее по-матерински доброму лицу. Я поняла, что она соображает, говорю я правду или нет. Мне сделалось не по себе, и я заерзала на ручке кресла.

— Меня спас Тони, — заявил Вилли. Хилари Торнтон повернула к нему голову, и он кивнул. — Я не знаю, как он меня нашел, но на рассвете ворота сарая, где они меня держали, проломил джип…

— О боже, — прошептала я.

— Из джипа выскочил Тони, — по крайней мере, я думаю, что это был он. Я ведь видел его только раз, и то мельком. В общем, у него был ствол, Эллен, и он выстрелил в воздух. Державшие меня парни разбежались как зайцы. Потом Волфи — я его знаю, я встречал его у тебя, помнишь?.. — я кивнула. — О'кей. Так вот, Волфи подбежал ко мне и перерезал веревки, которыми они связали мне руки и ноги. А затем Тони вернулся и крикнул мне, чтобы я убегал.

— О боже, — снова простонала я. — И что было потом?

Вилл пожал плечами.

— Не знаю. Я сделал, как он мне сказал, и бросился бежать. Сарай находился на Док Роуд, и мне показалось, что были выстрелы, когда убегал, но точно не знаю. Я ведь никогда в жизни не слышал выстрелов, кроме как по телевизору, а эти звучали иначе. Я бежал и бежал, пока не прибежал к дому.

Я обняла Вилла за плечи.

— И что же ты подслушал?

— Ночью я слышал, как тот урод с красным лицом и капюшоном, ну тот, который напал на тебя…

— Я помню его, — сказала я, вспомнив также тот день, когда Волфи бросил его на ограждение на парковке возле моего дома.

— Так вот, он разговаривал с другим парнем.

— С каким другим? — спросила я, постепенно теряя нить рассказа Вилли.

— С маленьким, худым, моложавым хмырем с бритой головой и татуировкой на затылке.

— Татушник разговаривал с Капюшоном? — уточнила я.

— Ага, — подтвердил Вилли, — он приехал в середине ночи. Они думали, что я сплю, и каждый раз, когда они подходили, я закрывал глаза.

Вилл остановился и посмотрел на меня.

— Так кто же он был — этот парень с татуировкой?

Вилл тяжело, устало вздохнул.

— Я не знаю его имени, но, насколько я мог понять, это был какой-то тип, который работал на Тони Джордана, но решил переметнуться.

— О боже, — пробормотала я в третий раз.

Вилл кивнул.

— А я всегда думал, что у преступников есть свой кодекс чести, что ли? Что они не поворачиваются спиной к товарищу.

Хилари хмыкнула, но ее лицо оставалось строгим.

— Так что они сказали, Вилл? — спросила я, сгорая от любопытства.

— Ну, тот, что с татуировкой, сказал Капюшону, что Тони Джордан с ног сбился в поисках каких-то цацок, которые мертвец где-то спрятал.

— Мертвец? — как эхо отозвалась я. — Они говорили о Джероме Дэли?

Вилл кивнул.

— Да, может быть. Как бы там ни было, где-то спрятано что-то важное. И худой парень сказал, что Тони из кожи вон лезет, чтобы это найти. Он сказал, что это все, чем Тони интересуется уже много недель и что им пришлось обследовать дом старой леди.

— О боже! — воскликнула я. — Хонан Террас?

Я посмотрела на Хилари Торнтон, и она пожала плечами.

— Возможно.

— Может быть, поэтому и убили Джерома Дэли? — предположила я, не сводя глаз с детектива.

— Не думаю. Мы почти уверены, что Джером Дэли был казнен, — сказала Хилари Торнтон, — и то, что слышал Вилл, подтверждает это предположение. Роберт Уайт и его дружки, очевидно, до вчерашнего вечера не знали, что ищет Джордан…

— Это правда, — перебил Вилл, — я понял, что это было для них новостью.

— Итак? — спросила я. — Так почему Джерома Дэли казнили, как вы сказали? За что?

Хилари Торнтон глубоко вздохнула и закрыла глаза.

— Если я скажу, что Роберт Уайт — порочный человек, Эллен, я окажу ему честь. Он мерзавец до мозга костей. Мы совершенно уверены, что он убил Джерома Дэли в качестве предупреждения Тони Джордану.

Она открыла глаза и встретилась с моим взглядом.

— Из-за этого и разгорелась гангстерская война, или как там вы ее вчера назвали? — спросила я.

Хилари Торнтон кивнула.

— Джонжо Хегарти? — подсказала я, удивив саму себя прекрасной памятью.

Она снова кивнула.

— А каким образом к этому причастен Тони? — спросила я.

— Мы точно не знаем, — ответила она. — Он мог вести войну с Робертом Уайтом, но, возможно, сам в ней не участвовал. Трудно получить ясную информацию. Я слышала, что весь его криминальный бизнес был идеей Джерома…

— Джерома Дэли? — перебила я. — Убитого Джерома Дэли?

Хилари Торнтон кивнула.

— Конечно. Джером был Тони Джордану как отец. Воспитал его и хотел для него удачной карьеры. Джером сам был мошенником, и говорят, вынашивал большие планы в отношении Тони Джордана.

— Это правда? — спросила я.

Она сделала неопределенный жест.

— Кто знает. Джордана трудно в чем-нибудь уличить. Он очень ловкий, невозможно понять, что он затевает.

Я смотрела на усталую женщину-полицейского и силилась понять то, что она говорила о преступном мире, об убийцах и наркодилерах. Но видела перед собой глаза Тони — они сбивали меня с толку. И потом, он же спас Вилли. А это что-нибудь да значит…

— Это все, что ты слышал, Вилли? — спросила я, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей.

Вилли покачал головой.

— Нет. Они еще говорили какие-то глупости.

— Какие глупости? — нахмурилась я.

— О, полную чушь. Мне хотелось заткнуть рот этому болвану, но я не мог, потому что лежал в углу связанный по рукам и ногам.

— Скажи мне, что они говорили, Вилл, — настаивала я.

— Ну ладно. Этот Капюшон начал смеяться, когда Татушник сообщил ему о наркотиках или о чем-то там еще, спрятанном в доме, и сказал… сказал, что, наверное, поэтому Тони был… ты знаешь… с тобой… чтобы прибрать к рукам наркотики. Они снова начали смеяться и… — голос Вилли сорвался, и щеки покраснели.

— Вы знаете что-нибудь об этом, Эллен? — спросила Хилари Торнтон, не обращая внимание на мое пылающее лицо.

Я отрицательно замотала головой.

— Нет. Ничего.

— Где находятся все вещи из Хонан Террас? Наши люди вчера ночью, когда похитили Вилли, осмотрели весь дом. Там осталось мало вещей, — сказала она.

— Они увезены на склад. Сын миссис Хэррис живет в Испании и распорядился отправить все вещи на склад.

— Какой компании?

— «Шэмрок Сторидж».

Хилари записала название, затем закрыла блокнот и убрала его в сумку. Она встала.

— Я пойду. Мне надо еще купить кое-какие продукты по дороге домой. Спасибо за все. Я буду держать вас в курсе. — Я хотела встать, но она сделала мне знак оставаться на месте. — Я знаю дорогу. Сидите.

Я снова села, радуясь тому, что не пришлось идти. Вилл и я подняли руку в приветственном салюте, и она ушла.

— Извини, Элл, — сказал Вилл, когда за ней закрылась дверь.

— Ты не виноват. Ты должен был сказать ей, что знаешь. В любом случае извиняться следует мне. Если бы не я, ты бы никогда не подвергся такой опасности.

Вилл протянул длинную руку и потрепал меня по плечу.

— Я не думаю, что ты украла наркотики и спрятала их где-то, чтобы потом продать и поделить ответственность со своим любимым братом.

— Моим единственным братом. — Я ласково взъерошила ему волосы. — Нет, я этого не делала. Я ничего о них не знаю.

— Я так и думал. — Он поднялся. — Не знаю как ты, Эллен, но я пойду спать, пока не свалился на пол.

Я тоже встала и обняла его.

— Я люблю тебя, Вилл, — произнесла я, и в моем голосе послышались слезы.

Он тоже обнял меня.

— Поспи, Эллен, ты пугаешь меня всей этой чепухой про любовь. Я уверен, что несколько часов сна вернут тебе твой обычный насмешливый тон, сестренка.

Вилл усмехнулся и вприпрыжку выбежал из комнаты. Он был прав. Я валилась с ног от усталости, но была не уверена, что несколько часов сна излечат все, что меня мучило.




Глава 29


После того как ушла полиция, я легла спать в комнате, бывшей моей. Ложась, я думала о том, что Вилл рассказал о Тони, и от этого меня затошнило. Как он мог поступать со мной таким образом? Мысль о том, что Тони меня просто использовал, задевала меня больше, чем я могла предположить. Учитывая, что к этому времени я убедила себя в том, что он был лишь мимолетным увлечением. Тони Джордан был очень приятным способом забыть Эндрю, а с ним разбитое сердце и нежданных детей. Я сознавала, что если это правда, то не только Тони использовал меня, но и я его. Означало ли это, что мы с ним квиты? Этого я не могла решить. Я только знала, что меня намного больше, чем я могла предполагать, волновало то, что Тони мог обо мне думать.

Лежа в постели и вдыхая запахи своего детства, я думала о том, что мои отношения с Тони были все-таки большим, чем обычным трахом. Я была уверена, что не смогу уснуть из-за множества противоречивых эмоций, которые во мне боролись. Но, как обычно, ошибалась. Проснувшись, я лежала в постели и планировала свое возвращение в жизнь. Чашечка какао, пара тостов и еще я смогу, наверное, поймать по телевизору Опру или Джерри. Это казалось хорошим планом.

Но как только я неуверенно спустилась вниз по лестнице, то увидела, что ни о какой релаксации не могло быть и речи. Дом был полон людьми. В дверь входила низенькая, полная женщина в длинном платье, напоминавшим восточный халат. Два высоких молодых человека в джинсах и футболках вносили коробки с чашками и стаканами. Элисон стояла в коридоре и руководила операцией.

— Так. Несите прямо через столовую. Хорошо. Доброе утро, Эллен, вернее, добрый день. Как спала?

— Прекрасно. Который час?

— Почти пять.

— О, мой Бог.

Элисон улыбнулась и снова переключилась на молодых людей.

— Хорошая задница, — шепнула я ей, когда мы наблюдали за тем, как второй молодой человек проходил в дверь столовой.

Элисон состроила гримаску, а затем подмигнула мне. Я смеялась всю дорогу на кухню. Мать накладывала последние штрихи на то, что внешне напоминало красивый шоколадный торт. Жаль только, что на вкус он наверняка был похож на опилки. Я поцеловала ее в щеку. Она удивилась, но выглядела довольной.

— Чайник вскипел, — сказала она.

Я сварила какао и поджарила тост, стараясь найти место на столе среди океана еды для моей маленькой чашечки и тарелки. Посреди стола на огромном серебряном блюде лежали жареная индейка и окорок. Вокруг стояли миски с салатами — зеленым, картофельным, сырным, рисовым. Каких только там ни было! Две селедочницы с красной рыбой стояли бок о бок в конце стола, как приятели, взирающие на мир. А груда рогаликов занимала почти пятую часть всего шестифутового кухонного стола. Помимо этого, каждый дюйм рабочего стола был тоже уставлен едой. Фруктовые салаты, паста, миска со сметаной, сырные пирожки.

— Будет настоящий пир, — сказала я, оглядывая кулинарное великолепие с трепетным предвкушением.

Мать кивнула в знак согласия и продолжала накладывать шоколадную глазурь широкой лопаточкой.

— Хорошо выглядит, правда? Надеюсь, что и на вкус получилось хорошо. Я всегда боюсь готовой еды — домашняя лучше, не правда ли?

Она взглянула на меня, словно ждала поддержки. Я кивнула, дожевывая тост.

— Конечно, — согласилась я. — Во всяком случае, выглядит он отлично. Но для одного человека слишком много работы приготовить всю эту еду.

Я допила какао. Было ли в мире большее утешение, чем жидкий шоколад? Вряд ли.

— Где весь народ? — поинтересовалась я.

— Вилл еще спит. Папа отправился найти какую-нибудь запасную часть для дяди Джерри. Почему ему понадобилось делать это в то время, когда у нас столько дел, я не знаю. Кстати, Эндрю доставил твою машину. Ключи висят на двери.

— Молодец, старина Эндрю, — обрадовалась я.

— Я всегда говорила, что Эндрю Кенни — хороший парень.

— Ну да, хороший. А где все остальные?

Дермот с Кьераном поехали покататься, а Элисон командует мальчиками из «Партии кейперов». Ты, верно, видела их, когда шла на кухню.

— «Партии кейперов»?

Мать кивнула и слизнула с пальцев глазурь.

— Кейперы, очевидно, доставляют не только еду, но еще и стулья, и посуду. В общем, все, что нужно для торжества. Это, конечно, замечательно, но все же… я волнуюсь о вкусе еды…

— Кстати, когда начинается торжество? — поспешно вставила я, чтобы избежать разговоров о еде.

— Рано. В седьмом часу.

— Почему так рано?

— Из-за сюрприза, который мы хотим сделать Анжеле. Она думает, что мы приглашаем ее на обед. Папа привезет ее примерно без двадцати семь, и я сказала всем быть здесь не позднее без четверти семь.

— Интересно, знают ли Руфь и Индия, что это так рано?

— Элисон всех обзвонила — проверила, кто придет, назначила им время. Она сказала, что все под контролем.

— Не сомневаюсь.

Я услышала, как хлопнула парадная дверь, и Элисон вошла на кухню.

— Все, — сообщила она, наливая себе чаю из чайника, стоявшего на плите.

— Диетически-кокаиновые мальчики ушли? — спросила я.

— Очень смешно, — скривилась она, садясь за стол.

Я допила какао и посмотрела на стенные часы. Половина шестого. Мне нужно было поехать на свою квартиру, принять душ, переодеться, покормить Джоя и вернуться до без четверти семь. Я встала и поставила посуду в раковину.

— Я пойду подготовлюсь к приему. Вернусь как смогу рано. Пока.

Элисон помахала мне рукой, а мама кивнула, освобождая место на столе для своего торта. Я взяла сумку и ключи и пошла к терпеливо ожидавшей меня «хонде». Дома я побежала наверх пешком, чтобы избежать встречи с Анжелой. Джой не спал и бросился мне навстречу, как только я открыла дверь.

— Ты преданный кот, — сказала я, опуская лицо в его мягкое, мурлыкающее тельце. Я взяла его на руки и пошла с ним к шкафу, поискать, что надеть на день рождения Анжелы. Проклятие! У меня была безумная неделя, и почти не осталось чистой одежды. В конце концов я нашла приличные джинсы и белую футболку с большим вырезом. Потом приняла душ, оделась и даже наложила грим, но он мне не очень помог. Несмотря на все усилия, я выглядела как женщина, которая всю ночь не спала, ожидая, что ей на подносе доставят голову брата.

Да и трудно было выглядеть хорошо, когда твоя жизнь разваливалась на части. Что я имела? Тони Джордан был Бог знает где. На пати будет полно старых дам и детей. Ну да, Эндрю собирался прийти. Но я не была уверена, что он придет. Наверняка он сыт по горло моей семьей. И даже если он и придет, какое имело значение, что я надену? Возможно, Эндрю по горло сыт и мной. Я насыпала Джою полную миску деликатесного кошачьего корма. Он благодарно замяукал и не обратил на меня внимания, когда я снова оставила его одного.

Когда я пришла к матери без двадцати семь, ее кухня была битком набита людьми.

— Ты где была? — крикнула Руфь откуда-то из угла.

Я помахала ей рукой и пробралась к ней.

— Дома, мылась. Ты имеешь что-нибудь против?

— А Волфи тоже криминальный тип? — спросила она, отхлебывая пиво из консервной банки.

Я кивнула.

— Есть о чем поговорить, а, Руфь?

— Я знала, что его классное тело было криминальным, — заявила она. — Элисон рассказала мне о Вилли и прошлой ночи. Господи, Эллен, у тебя было несколько сумасшедших недель.

— Ты еще и половины не знаешь. Я расскажу тебе позже. Индия здесь?

Руфь кивнула.

— И догадайся, кого она привела?

Я взглянула в ту сторону, куда указывала Руфь, и увидела своего босса Тима Глэдстоуна. Он был зажат между холодильником и мусорным ведром и внимал маленькой старушке с седыми кудельками.

— С ума сойти, — засмеялась я. Мимо меня пробежал ребенок с желтым леденцом на палочке. Я услышала высокий детский смех, который, как я знала, принадлежал Кьерану.

— Догадайся, кто еще здесь, — сказала Руфь.

Я огляделась, но не увидела никого, кто бы явился сюрпризом.

— Кто?

— Он только что был здесь, — Руфь стояла на цыпочках и осматривала комнату.

— Кто? — повторила я. А затем он вошел. Я могла бы догадаться. Эндрю. Он посмотрел на меня, и я помахала ему. А затем отвернулась. — Я знала, что он придет. Его пригласила Элисон.

Руфь взглянула на меня, и я, как всегда, почувствовала, что ей известны все мои секреты. Она сделала долгий глоток из консервной банки.

— Твоя мама сказала мне, что он вел себя бесподобно. Что ты бы без него не справилась вчера ночью.

Я кивнула.

— Это правда.

— И?

— И? — повторила я. — И что из того?

— Вы что-нибудь решили? Хотя бы обсудили то, что случилось?

Я отрицательно покачала головой и достала пиво из горы банок, возвышающейся на рабочем столе.

Руфь вздохнула.

— Почему нет?

Я неопределенно пожала плечами и глотнула пива.

— Поговори с ним, Эллен.

Я снова покачала головой и хотела было притвориться, что мне все равно. Но это была Руфь, а с ней притворяться было пустой тратой времени.

— Слишком поздно.

— Я так не думаю. В любом случае ты должна попробовать, Эллен. Нельзя оставлять все как есть.

Я взглянула на Эндрю. Он разговаривал с долговязым парнем, в котором я узнала Веджи Вильсона, бас-гитариста из группы Вилли. Судя по выражению лица Эндрю, Веджи красноречиво объяснял ему источники вдохновения последнего magnum opus[14 - Magnum opus — выдающееся произведение искусства.] Ренджера. Веджи не замечал скучающего выражения на лице Эндрю. Я знала, что он и не заметит. Однажды он рассказывал мне что-то о работе их группы, а я вышла из комнаты и потом вернулась. Он даже ничего не увидел. Эндрю поднял голову и встретился с моим взглядом. Я не могла не улыбнуться. Он ответил улыбкой, и мое сердце заныло от сознания того, что я потеряла. Руфь сжала мою руку.

— Тебе нечего терять, — шепнула она.

Я могла бы задуматься над ее словами. Возможно, могла даже сделать так, как она советовала. Но времени не было. Вилл выбрал именно этот момент, чтобы ворваться из прихожей на кухню.

— Они здесь! — закричал он.

— Иисус, Мария и святой Иосиф, — пролепетала мать, хватая за рукав пожилую родственницу. — Тихо, тихо все. Вилл, где они?

— Папа только что въехал на подъездную дорогу, — сказал Вилл, усмехаясь и набирая пригоршню маисовых чипсов.

— Надеюсь, что сюрприз не окажется для нее слишком большим потрясением, — пробормотала мне в ухо Руфь.

Я кивнула.

— Вряд ли он опаснее книг, которые она читает.

Руфь хихикнула.

— Не думаю, что мы все сразу должны нагрянуть к бедной Анжеле, — объявила моя мать. — Том приведет ее в столовую, а затем зайдет за мной. Я войду первой, а затем вы начнете цепочкой заходить после меня — правильно?

— Великолепная идея, — одобрила старая леди в персиковом кардигане, — иначе нам эта еда понадобится для похорон.

Руфь прыснула со смеха. Я зашикала на нее, потому что услышала, как отворилась парадная дверь, и раздался знакомый фальцет, зовущий по имени мою мать.

— Филлис! Филлис! Мы приехали, дорогая. Ты дома?

Мать поправила прическу и вышла из кухни.

— Через две минуты, — проинструктировала она на ходу Элисон. Та кивнула.

Я бросила взгляд на Эндрю, но он сразу отвернулся, поймав его. Значило ли это, что до этого он смотрел на меня? Я перевела взгляд на Индию и Тима Глэдстоуна, которые прямо-таки светились счастьем от обретенной любви. Недалеко от них Элисон и Дермот ворковали со своим малышом. Казалось, что мир полон пар. Или это всегда так кажется, когда ты одинок? По крайней мере, у меня была Руфь. Хотя тот факт, что мы обе были одиноки, не являлся большим утешением. Руфь похлопала меня по плечу. Я посмотрела на нее. Она помахала перед моим носом связкой ключей.

— Отгадай, что я делаю после пати?

Я пожала плечами.

— Леопардовая постель. И манго.

— Эмерсон?

Руфь широко улыбнулась.

— Ты с ним встречаешься?

— Почему бы и нет? Годы, проведенные в Южной Америке, не повредили его технике секса. И он не просто красивая мордашка. Мне нравится быть с ним.

Я взглянула на Руфь и поняла, что и она в конце концов нашла свою любовь.

— Потаскуха, — процедила я.

— Ревнуешь?

Элисон подняла руку, и все взглянули на нее.

— Следуйте за мной, — произнесла она громким шепотом.

Все последовали за ней и высыпали в столовую. Я шла в конце и потому не видела изумленного лица Анжелы, когда несколько десятков людей предстали перед ней в столовой моих родителей. Но мне удалось услышать ее возглас удивления. Анжела могла бы быть актрисой шекспировского театра или продавщицей яблок, настолько хорошо она владела своим голосом.

— Господь всемогущий! — вскричала она, когда до нее дошло, что происходит.

— С днем рождения, Анжела, — услышала я голос моей матери.

— Силы небесные! — пробормотала Анжела. А потом наступило молчание. — Твою мать! — радостно выругалась она. Все засмеялись, и запели «С днем рождения», и начали кричать и аплодировать.

Когда пение закончилось, перед именинницей выстроилась цепочка — «крокодил», как мы ее называли. Я оказалась в самом конце, и мне потребовалось почти пять минут на то, чтобы добраться до Анжелы.

— С днем рождения, Анж, — сказала я, целуя ее гладкую, похожую на пергамент щеку, которая была красной от волнения и бесчисленных поцелуев.

Она крепко обняла меня.

— Какой сюрприз! Какой сюрприз!

— Ты заслужила его, — улыбнулась я.

— Столько людей, — продолжала Анжела, — и все пришли ко мне. Разве это не прекрасно?!

Я кивнула и обняла ее.

— Столько людей, — повторила Анжела, — я не видела некоторых из них сто лет. Можешь себе представить, твой друг тоже пришел на мой юбилей — как это мило с его стороны.

— А почему бы ему не прийти? — ответила я, шаря глазами в поисках Эндрю. Его нигде не было.

— Однако это очень любезно с его стороны явиться на торжество старухи, — настаивала Анжела. — А вот и он — легок на помине! Здравствуйте, дорогой, мы как раз о вас говорили.

Анжела смотрела через мое плечо, и мое сердце забилось сильнее от ожидания увидеть Эндрю. Возможно, Руфь была права, и мне надо попытаться поговорить с ним. Я обернулась.

— Тони! — воскликнула я.




Глава 30


Анжела бросилась к Тони и принялась его обнимать и целовать. Тони отвечал на ее объятия, одновременно не сводя с меня глаз. Следующим, кто подвергся поцелуям Анжелы, была моя кузина Фреда, невротичная тощая модель, ткнувшая меня в бок.

— Ради Бога, Эллен, — шепнула она, моргая фальшивыми ресницами, — уйдем отсюда, мы здесь уже тысячу лет.

— Извини, — пробормотала я, — отходя от очереди целовальщиков.

Тони взял меня под руку и отвел в сторону. Я была настолько шокирована, что не могла произнести ни слова.

— Мне нужно поговорить с тобой, — сказал он. Я только кивнула и последовала за ним, когда он выбрался из комнаты и прошел через кухню к двери черного хода.

— Мы можем где-нибудь поговорить? — спросил он, останавливаясь в дверях.

Я опять молча кивнула, все еще не в силах пользоваться своими голосовыми связками, и последовала за ним в летний вечер. Мы без слов прошли по саду, и Тони сел на качели. Плохо соображая, что делаю, я бухнулась рядом с ним на соседние. Это что, новая форма deja vu? Я провела ранние часы того же утра, качаясь здесь с Эндрю. А теперь вот качалась взад-вперед с Тони Джорданом. С человеком, который был наркодилером и из-за которого чуть было не убили меня и моего брата. Тони Джордан. Лжец, заставивший меня подумать, что он респектабельный бизнесмен, в то время как разрушал жизни людей, чтобы оплачивать свои джипы и красивую жизнь. Я перестала качаться и встала.

— Пошел вон, Тони Джордан, — прошипела я, поворачиваясь к нему. — Он тоже перестал качаться и посмотрел на меня. — Ты ублюдок. Ты лгал мне, — продолжала я.

Он покачал головой.

— Я никогда тебе не лгал.

— Замолчи, негодяй. Ты лгал. Ты заставил меня подумать… не знаю что… Но определенно, ты кто-то, кем не был. Ты подверг нас опасности и… И ухаживал за мной только потому, что старался найти наркотики или чего-то там еще.

Лицо Тони скривилось в гримасу.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты использовал меня для того, чтобы найти что-то в доме миссис Хэррис… Не пытайся отрицать этого. Вилл слышал, как они говорили это в сарае вчера ночью. И вообще каждый дурак мог понять, что дело именно в этом…

— Нет, — перебил Тони, — нет. Это неправда. Кто это сказал?

Я пожала плечами и отвернулась, злясь на себя за то, что мои щеки начали гореть от унижения. Что мне было за дело до того, что эти подонки думали обо мне?

— Кто это сказал? — повторил Тони.

— Парень, который напал на меня на парковке и забрал Вилли. Тот, кого ударил Волфи.

Тони рассмеялся.

— Этот болван! Шурин Роберта Уайта — Силки Джонсон. Он был бы опасен, если бы у него были мозги. И вообще это неправда. Ты не должна этому верить, Эллен. — Я уставилась на сломанную розу, ронявшую на землю пахучие темно-вишневые лепестки. — Ты веришь этому, Эллен? — Тони подошел ко мне и встал рядом. — Послушай. У меня мало времени, но я хочу объясниться — вот почему я здесь. Ты готова меня выслушать?

Я кивнула, не глядя на него.

— Это правда, я не был занят только тобой. Но я не использовал тебя, Эллен. Я никогда не встречал такой женщины, как ты. И если бы все пошло не так… послушай, я не хочу оправдываться. Но хочу, чтобы ты знала, что то, что было между нами, было настоящим и не имело никакого отношения к домам или чему-нибудь еще.

— Но в доме миссис Хэррис были принадлежащие тебе наркотики — так они сказали. И они также сказали, что ты их искал.

Я взглянула на Тони, и он поднял руки, как бы сдаваясь.

— Для меня не проблема проникнуть в дом без ключа. Для этого ты мне не нужна.

Это веский аргумент, подумала я. Это напомнило мне кое-что еще.

— Спасибо за спасение Вилла.

— Нет проблем. В конце концов, в том, что эти мерзавцы его похитили, была доля и моей вины — в этой части ты права. Если бы я думал, что они сделают нечто подобное… Он в порядке?

— Обнимался со своей девушкой на кухне, когда мы проходили. Разве ты не заметил его?

Тони улыбнулся, и я поняла, почему он мне так понравился. Несомненно, он был красив, но не только. В нем было какое-то качество, которое я не могла определить. Это была глубокая, глубокая печаль в сочетании с добротой. Неудивительно, что Анжела любила его.

— Но ты ведь наркодилер, — произнесла я вслух, чтобы напомнить об этом самой себе.

Тони отрицательно покачал головой.

— Роберт Уайт — наркодилер. А я вор.

— Что?!

Тони усмехнулся.

— Что ж, я думаю, что пора рассказать тебе правду, поскольку сегодня я уезжаю. Может быть, у меня больше не будет шанса поговорить с тобой.

— Если это не наркотики, о чем тогда все эти сплетни?

— Роберт Уайт буквально охотится на меня.

— Почему?

— Он боится меня. Боится, что я представляю угрозу для сферы его деятельности.

— Ты считаешь, что это правда?

Тони пожал плечами.

— Может, да, может, нет. Но я не имею дело с наркотиками. У меня был брат, который умер от передозировки героина… — Его голос сорвался, и в глазах опять появилась затаенная грусть. Я дотронулась до его руки, и он улыбнулся. — Но я вор. И должен признаться, что питаю слабость к бриллиантам. Они были спрятаны в доме миссис Хэррис, и я их искал. Джером никогда не говорил мне, где они спрятаны…

— Ты ездил в «Шемрок Сторидж».

Тони кивнул.

— Прощу прощения.

— Ты нашел то, что искал?

Он взглянул на меня и дотронулся до моей щеки.

— Нет, если ты имеешь в виду бриллианты. Джером, должно быть, куда-то спрятал их, до того как умер. Но это не имеет значения. Мы с Волфи могли бы найти им хорошее применение в Испании…

— В Испании?

— Или Португалии, или в любом другом месте, где мы причалим.

— А у тебя нет предположения, где могут быть эти бриллианты?

— Нет, Джером мог выкопать яму где-нибудь в поле и спрятать их там. Их нет в доме Джерома. Я порылся в вещах миссис Хэррис на складе, и там тоже нет никаких признаков. Я был уверен, что он спрятал их в доме миссис Хэррис. Совершенно уверен. Но… оказалось, что ошибался.

Что-то щелкнуло в моей голове.

— А что для тебя изменится, если ты не найдешь бриллиантов?

— Ну, труднее исчезнуть, когда у тебя нет много денег.

— Но у тебя ведь есть земля, и дома, и гимнастический зал, не так ли?

— Да, но я не могу просаживать свое имущество, если только не хочу, чтобы Роберт Уайт просадил мою задницу.

— Очень смешно, — язвительно заметила я.

— Возможно, но, боюсь, что это правда.

— А если ты их получишь? Я имею в виду бриллианты?

— Я смогу начать какое-нибудь новое дело.

— Но не здесь?

Тони кивнул.

— Новый старт там, где меня никто не знает. Я мог бы стать тем, кем хочу быть.

— Например, большим криминальным авторитетом в Испании или в другом месте?

Тони покачал головой.

— Нет. Я любил Джерома — он был мне как отец. Но он был человеком, который вынашивал всевозможные криминальные проекты, в которые включал и меня.

— А тебе не хочется такой жизни?

— Меня она никогда по-настоящему не привлекала, а теперь… Теперь, когда я вижу, что действительно потерял, тем более не хочу.

Из дома донеслись звуки аккордеона, играющего «Поля Атенри». Я подумала о том, насколько сцена в окне выглядела теперь веселее, чем на рассвете. И тут недостающий фрагмент пазла встал на свое место.

— Мне кажется, я знаю, где находятся твои бриллианты, — сказала я.

— Что?!

Я посмотрела на Тони.

— Ты слышал, что я сказала. Я думаю, что знаю, где находятся бриллианты. Подожди минуточку.

Я бросилась на кухню и схватила маленький брелок, который висел на задней двери. Затем вернулась к тому месту, где Тони Джордан послушно стоял возле качелей.

— Пошли, — приказала я и побежала по узкой садовой тропинке к большому бетонному гаражу в углу сада. Повозившись в полутьме с ключами, я отперла дверь. Включила свет и осмотрела гараж, пока не увидела ее. Не говоря ни слова, я подошла к задней стене гаража, взяла высокую фарфоровую кошку и отнесла ее Тони.

— Должно быть, они здесь, — сказала я, когда он принял кошку из моих рук.

Тони взглянул на кошку и слегка потряс. Внутри послышалось легкое постукивание.

— Не могу поверить, — произнес он. — Как он смог засунуть их внутрь?

Перевернув кошку, Тони затаил дыхание при виде черной изоляционной ленты, приклеенной с края донышка. Он оторвал ленту, и под ней оказалось маленькое отверстие в фарфоре. Тони залез в него пальцами и взглянул на меня с широкой улыбкой.

— Ты просто гений, Эллен.

— Скажи мне, ты искал именно это?

— Думаю, что да. Но мне надо разбить кошку, чтобы убедиться.

Мы оба взглянули на высокую черную фарфоровую кошку, взиравшую на нас своими светящимися зелеными глазами.

— Нет худа без добра, — философски заметила я.

Тони наклонился и поцеловал меня.

— Не надо. — Я сделала над собой усилие и отстранилась, в то время как океан противоречивых чувств грозил затопить меня.

Тони отступил назад.

— Извини. Я знаю. Я тебе лгал, и ты меня ненавидишь. Я тебя не виню.

— Я не ненавижу тебя, Тони. И дело даже не в том, что ты лгал и что меня несколько раз чуть было не убили и что моего брата похитили. Хотя, конечно, все это было очень страшно.

— Я знаю. Дело в том, что ты влюблена в кого-то другого, не так ли?

Я взглянула в лицо Тони в желтом свете вольфрамовых фонарей. При мысли о том, что больше не увижу его мне сделалось ужасно грустно. Что, если, в конце концов, именно он и был главной любовью моей жизни? Откуда мне знать? Я потянулась к нему и нежно поцеловала.

— Будь осторожным, Тони.

— Господи помилуй, Эллен, вот что мне в тебе нравится — ты всегда целуешь меня в тот момент, когда я меньше всего этого ожидаю. Но кто бы он ни был, ему повезло.

Я засмеялась.

— Потому что мой поцелуй всегда является сюрпризом?

— Ну да, до некоторой степени. И еще потому, что ты просто изумительный человечек.

— Спасибо, Тони. Ты тоже неплохой.

— Чертов везунчик.

— Я уверена, что он бы с этим согласился, если бы хотел меня. Но что-то на это не похоже.

— Тогда он просто дурак.

Я пожала плечами.

— У него есть на это причины. Я сама многое напортила — у нас с ним долгая история. Это сложно. Но хватит о грустном — давай вернемся на вечеринку. Анжела, должно быть, уже пьяна, и кто знает, что там происходит…

Мои слова были прерваны громким стуком в дверь гаража. Я открыла. Возле двери стояла Руфь, дрожа в топе без рукавов и мини-юбке.

— Руфь! Что случилось?

— Ничего плохого, успокойся. Просто меня прислали сказать тебе, что на другой стороне дороги припарковано много джипов. Имя Роберта Уайта вам о чем-нибудь говорит?

Я взглянула на Тони.

— Спасибо, Руфь, — произнес он.

— Нет проблем, — улыбнулась она.

— Ты можешь уйти через черный ход, — сказала я, указывая на узкую калитку в высоком заборе, который окружал дом моих родителей. — Там есть аллея, она достаточно широкая для машины. Многие соседи въезжают по ней в гараж.

Тони кивнул.

— Я знаю о ней. Там меня в машине ждет Волфи — на всякий случай.

— В джипе?

Тони покачала головой.

— Нет, он слишком заметен. В «фиесте».

— Как низко пало твое могущество, — засмеялась я.

— Не говори, — усмехнулся Тони, осторожно засовывая фарфоровую находку под мышку.

— Мне лучше вернуться, — сказала Руфь. — Им наверняка не будет хватать души общества, если я буду долго отсутствовать. Пришел племянник Анжелы с караоке. Так что через несколько минут все начнут петь «АББА». Передай привет Волфи, Тони.

— Обязательно, — обещал Тони, когда Руфь заковыляла по траве на высоких шпильках. Тони взглянул на меня. — Я пойду. Я бы дал тебе бриллиант, но это формально сделало бы из тебя сообщницу вора. Или все-таки дать?

Я отрицательно покачала головой.

— Желаю удачи, Тони.

Он нагнулся и снова поцеловал меня. На этот раз я не смогла отстраниться.

— Будь осторожна, Эллен. И если этот дурак не проснется и не поймет, что теряет, дай мне знать.

— Если смогу тебя найти.

— Не беспокойся. Я найду тебя. Будь здорова.

И он ушел. Вместе с фарфоровой кошкой и всеми своими шестью футами и четырьмя дюймами. Исчез за скрипучей калиткой. Я несколько минут смотрела на пустое место, где он только что стоял, и слушала пение птиц, пока не сгустились сумерки. Потом я услышала звук отъезжавшей машины и решила, что это и есть его «фиеста». Какой же долгий был у меня день!




Глава 31


Я пошла назад по направлению звуков «АББЫ». Я устала и не могла дождаться, когда закончится пати. Мне хотелось поехать домой и выспаться. Хорошо, что завтра воскресенье, и я могу весь день валяться с Джоем, есть лапшу и слушать Джерри Спрингера. У черного хода я увидела Эндрю. Он стоял, прислонившись к стене, сложив руки на груди. Его лицо было частично скрыто надвигающимися сумерками. Он, должно быть, видел, как Тони уехал.

— Привет, — сказала я, приблизившись к нему.

Он постарался улыбнуться, но не очень успешно.

— Хелло.

— Почему ты не готовишься петь попурри из Элвиса? — спросила я, невольно рассмеявшись, когда вдруг вспомнила его радостное, самодовольное исполнение «Отеля разбитых сердец».

— Я мало теперь пою Элвиса.

— О, почему?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Просто так.

— О, — повторила я.

— Твой друг благополучно уехал? — спросил Эндрю, глядя в землю. Я заметила, что у него еще сохранился этот красивый золотисто-медовый загар, который он приобрел в Марбелле.

— Тони? Да, конечно. А что?

— Я просто спросил, — сказал Эндрю, все еще не глядя на меня.

Вдруг я поняла.

— Это ты послал Руфь предупредить нас, да?

Эндрю пожал плечами. В этот момент калитка открылась, и в сад с шумом вломились двое высоких, широкоплечих мужчин. На одном был капюшон, а другим был Роберт Уайт.

— Где он? — заорал Роберт Уайт.

Мое сердце ушло в пятки от страха, но я и виду не подала. Я презрительно усмехнулась и взглянула на него так, словно он вывалился из-под собачьего хвоста.

— Кто? Понятия не имею, о ком вы говорите.

Роберт Уайт посмотрел на меня с тем же презрением.

— Обыщи гараж, — приказал он взмахом руки краснолицему человеку в капюшоне. Тот побежал к гаражу и распахнул дверь. На минуту он исчез внутри, а затем появился, качая головой.

— Никаких следов, босс.

— Ищи. Это большой сад. — Роберт Уайт подошел ко мне. — Где он?

Я пожала плечами.

— Кого вы ищете, мистер Уайт? Райана, который продал вам дом? Я уверена, что вы найдете его номер в телефонной книге.

Роберт Уайт смотрел на меня, и его верхняя губа приподнялась над зубами как у скалящегося пса.

— Мы оба знаем, что я ищу твоего мерзкого дружка. Хотя, он, возможно, теперь не твой дружок, когда получил то, что хотел.

Роберт Уайт приблизил свое лицо к моему. Я отшатнулась, но стена дома оказалась ближе, чем я ожидала. Грубая штукатурка оцарапала мне спину. Я отвернула лицо от запаха сигарет и чеснока, исходившего от дыхания Роберта Уайта. Мое сердце билось так сильно, что я была уверена, что он это заметит.

— Где этот факер, этот Джордан? Лучше скажи мне, потому что я найду его рано или поздно, и тогда обещаю…

Физиономия Роберта Уайта скривилась, и он всей тяжестью своего тела навалился на меня и прижал к каменной стене.

— А-аа, — закричала я, отталкивая его. Он упал на землю у моих ног, и передо мной появилось лицо Эндрю.

— Как ты? — спросил он, аккуратно прислонив к стене лопату.

— Я нормально, но ты… ты… ударил его?

Эндрю кивнул и склонился, чтобы вынуть что-то похожее на пистолет из бессильно свисавшей руки Роберта Уайта.

— Господи Иисусе! — пробормотала я.

Из гаража появился Капюшон.

— Эй! — закричал он. — Что ты там делаешь? — И поспешил к нам так быстро, как только позволял ему налитый пивом живот. Я видела, как он опустил руку в карман и что-то достал. Еще один пистолет. Я не могла поверить — столько пистолетов можно было увидеть только в ремэйке «Ангелов Чарли».

Эндрю схватил меня за руку и потащил в дом. Там он захлопнул кухонную дверь и запер ее на засов.

— Фак, — выругался он задыхаясь. Я огляделась и увидела, что все гости уставились на нас. Потом толпа расступилась, и к нам, перекатываясь, направилась Анжела.

— Смотри! Смотри! — крикнула она, увлекая меня к окну.

Я неохотно подошла. Мы встали с ней у окна, а все остальные столпились позади нас, чтобы получше разглядеть пантомиму.

— Может быть, не стоит, Анж. Может быть, это небезопасно…

— Помолчи минуточку, и мы все увидим.

Я придвинулась ближе к Анжеле, и мы обе выглянули на улицу. Капюшон стоял над своим лежавшим без сознания боссом — он был похож на человека, который вот-вот взорвется. Тело на траве стало извиваться, и Капюшон наклонился над ним с озабоченным видом. Он как будто что-то говорил Роберту Уайту, затем сделал паузу и поглядел на кухонное окно. Я решила, что он хочет выстрелить в меня и Анжелу. Мой живот свело судорогой от страха, но вместо того чтобы выстрелить, он отвел глаза и поднял с земли Роберта Уайта.

Обнимая одной рукой тяжелого босса, Капюшон потащил его к калитке. Роберт Уайт, очевидно, пришел в сознание, потому что попытался идти. Никто не произнес ни слова, пока мы наблюдали за этой пантомимой. Затем, когда они были примерно в двух футах от ворот, калитка распахнулась, и в сад ворвалась группа полицейских. Капюшон и Роберт Уайт остановились, и все на кухне зааплодировали. Анжела ткнула меня рукой в плечо.

— Это я их вызвала! — победоносно объявила она.

— Что?

— Я их вызвала, — повторила она. — Я увидела, что пока Сайрил устанавливал микрофон для караоке, Роберт Уайт проходит через кухню, и вызвала полицию.

— А как ты его узнала? — спросила я.

— Я прежде знала этих Уайтов — от них всегда были одни неприятности. А твоя мама рассказала мне о Вилле. Но больше никто не узнал его. Они его не знали, так что не обратили внимания, когда он вошел. Возможно, подумали, что он из семейства Вексфордов — они все были некрасивы.

Я обняла Анжелу и смотрела, как полиция вывела Роберта Уайта и его дружка Капюшона из ворот и, надеюсь, повезла прямо в тюрьму.

— Тони уехал? — спросила Анжела, взглянув на меня. — Я кивнула. — Я буду скучать по нему, — сказала она, глубоко вздохнув.

— Я тоже, — проговорила я, и почувствовала, как мои глаза наполнились слезами.

Анжела обняла меня.

— Конечно, будешь, но что ни делается, все к лучшему — так я всегда говорю.

Я вытерла глаза.

— Я знаю.

— Нет, действительно, — продолжала Анжела, — я думаю, что это правда. В конце концов все к лучшему. Много лет я считала, что это пустые слова, но теперь сама в это верю.

Я улыбнулась Анжеле, хотя не была с ней согласна. Внутри меня мои чувства распускались, как почки на деревьях. Я любила Эндрю. Любила больше всего на свете и не знала, как буду жить без него. Но даже при этом уголок моего сердца был полон Тони, и я ничего не могла с этим поделать. Хотя мои чувства не имели особого значения. Тони уехал. У Эндрю была семья, а я совершенно запуталась. Прежде чем я погрузилась в депрессию от перспективы долгой, одинокой жизни без любви, появилась моя мать.

— Что я слышу! В моем заднем саду люди с оружием! И они арестованы!

— Не о чем беспокоиться, Филлис, дорогая. Все кончено. Слышишь? Это «Танцующая королева»? Руфь! Ру-у-фи! Иди сюда, дорогая, начинается наша песня.

Она протанцевала из кухни в гостиную, где через несколько секунд во весь голос шпарила вместе с Руфью слова песни «АББА». Мать все еще всматривалась в пустой, почти темный сад.

— Что случилось? — спросила она, глядя на меня.

Я пожала плечами.

— Ничего. Ну, не совсем ничего — здесь были люди, которые похитили Вилла, а Анжела вызвала полицию, и их арестовали. Но теперь все в порядке, все кончено.

Несколько секунд мать молчала, затем глубоко вздохнула.

— Ооо, — протянула она.

— Пойди послушай, как поют Анжела и Руфь. Ты пропустишь.

Мать кивнула.

— А ты идешь?

— Через минуту. Мне надо сначала кое-что сделать.

Я поискала глазами Эндрю, но его нигде не было видно. Должно быть, он ушел сдать полиции пистолет, который вырвал у Роберта Уайта. Я протиснулась сквозь толпу людей, избегая смотреть им в глаза, чтобы они меня не остановили. Но тем не менее, когда я вышла наружу, улица перед домом моих родителей была пуста. Ни полиции, и, что было в тот момент важнее, ни Эндрю. Я стояла в саду, чувствуя запах жасмина. Из дома доносилось пение дяди Джерри. Это помогло мне принять решение. Я не могла вернуться. Нащупав в кармане ключи от машины, я быстро, пока не передумала, пошла к своему розовому другу, села и уехала с вечеринки.

Я ехала в вечернем потоке машин, когда летнее солнце наконец закатилось. Ехала куда? Я понятия не имела, но твердо знала одно: я не смогу жить в предверии ада. В этот момент даже сам ад казался мне предпочтительней.

Я притормозила возле дома Эндрю. Аукционист во мне не мог не оценить стоимости этой недвижимости. Одна часть меня вопила в ужасе от того, что я делаю. Но поскольку я точно не знала, от чего именно, то была в состоянии подавить все внутренние возражения. Я была здесь и просто хотела поговорить. После всего того, что между нами произошло, после Испании мы не могли оставить все так, как было — со всей горечью и обидами. Я просто хотела внести ясность в наши отношения. По крайней мере, это то, что я говорила себе, чтобы заставить себя подойти к дверному звонку.

Я нажала на звонок и прислушалась к тому, как он раскатисто прозвенел в прихожей. Я вдруг представила себе, что дверь открывает приятная мать его ребенка. Я сделала ошибку приехав. Нужно уезжать. Я уже повернулась, чтобы уйти, когда дверь открылась, и я услышала свое имя.

— Эллен?

Это был Эндрю. Я повернулась, чтобы взглянуть на него, и при виде его мне стало труднее сбежать. Я не могла сбежать от него. Я должна была выяснить все раз и навсегда.

— Ты в порядке? — спросил он. — Что-то еще случилось?

Я отрицательно покачала головой.

— Нет, все хорошо. Я просто… ты не мог бы поговорить со мной, Эндрю?

— Конечно, — сказал он, посторонившись, чтобы пропустить меня.

Я прошла в дом. Он был великолепен. Высокие потолки и оригинальная викторианская плитка на полу.

— Входи, — пригласил он, указывая на белую гостиную. Дубовый паркет был натерт. Единственными предметами обстановки были телевизор, стереосистема и огромная, мягкая кушетка баклажанового цвета. Эндрю указал мне на нее, и я уселась на краешек, как птица на жердочку.

— Выпьешь что-нибудь?

Я отрицательно покачала головой.

— Чаю?

— Нет, Эндрю, я ничего не хочу.

Он пожал плечами, сел на другой конец, откинувшись назад, и посмотрел на меня.

— В чем дело, Эллен?

Я почувствовала, как ком, стоящий у меня в горле, делается все больше. И я проглотила слюну, стараясь избавиться от него. Господи, что мне сказать ему? Я понятия не имела.

— Ну, — начала я, стараясь протянуть время, чтобы собраться с мыслями, — я хочу… нам нужно… я просто… — Эндрю выжидательно смотрел на меня. Я попробовала снова. — В конце концов, ведь нельзя все так оставить, Эндрю. После всего, что было… это неправильно…

Да, это было неправильно. Все чувства и страхи, обиды и надежды прорывались внутри меня и старались выразить себя в слезах. Но я твердо решила не плакать. Вся моя энергия была направлена на то, чтобы сдержать слезы. Я глубоко дышала, и глотала, и старалась вспомнить что-нибудь радостное. Эндрю сидел и смотрел на меня, словно ждал, что я произнесу что-то умное. Но ему пришлось бы долго ждать. Я сделала еще один глубокий вдох и предприняла защитный маневр.

— Ну же, — проговорила я дрожащим голосом, — скажи что-нибудь.

Эндрю моргнул, но не пошевелился. Он несколько раз клал ногу на ногу, а затем скрестил руки на груди и повернулся ко мне.

— Я рад, что ты пришла, — выдавил из себя он.

— Правда?

Эндрю кивнул.

— Я сам хотел поговорить с тобой, но у меня не было возможности. Вернее сказать, ты избегала меня. Ты ведь избегала меня, правда, Эллен?

— Нет, Господи, нет, что заставило тебя так подумать?

Он неопределенно пожал плечами.

— В любом случае, что бы ни случилось, я рад, что ты здесь. Я много думал о нас, и не могу понять, где все пошло не так. — В этом месте его голос сорвался, и он на мгновение отвел глаза. Потом снова посмотрел на меня. — После Испании я думал… Я знаю, что у нас ни разу не было возможности поговорить, но мне все равно казалось, что между нами все было ясно. Но оказывается, не было. Когда я вернулся домой, все снова запуталось. Ты стала огрызаться мне и отворачиваться каждый раз, когда я пытался поговорить с тобой.

Я стала грызть заусенец. Так вот, значит, как он все это видел.

— Могу я задать тебе вопрос, Эллен?

— Конечно.

— То, что случилось в Испании, действительно было только обычным трахом? Ты мне так сказала, и я все время думал об этом. Я знаю тебя, Эллен Грейс — так же, как знаю и других, — и мне все-таки кажется… Я думаю, что ты чувствовала то же, что и я.

Я вздохнула.

— Смотря, что ты чувствовал.

— По-моему, это очевидно.

— Ну, — начала я, — возможно. Возможно, я чувствовала то же самое. Испания была… ну да, Испания. Но потом я приехала домой и обнаружила некоторые важные детали, о которых ты не упомянул.

— Детали?

— О, так мелочи. Просто пустяк о маленькой девочке…

— Кэти.

Я кивнула.

— И, конечно, о матери этой девочки.

— Линде.

— Линде, — как эхо отозвалась я.

Мы сидели молча, и я срывала и срывала заусенцы, пока не потекла кровь. Я начала сосать палец.

— Кэти и Линда? — продолжал Эндрю. Я не шевелилась. — Так вот в чем дело? Тебе следовало поговорить со мной, Эллен. Все это не совсем так, как кажется.

— Так все говорят.

— Кто все?

Я пожала плечами и сосредоточилась на своем кровоточащем пальце.

— Потом ты скажешь: «Ах, моя жена меня не понимает».

— У меня нет жены.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Я украдкой бросила взгляд на Эндрю и увидела, что он улыбается.

— Честное слово, все не так, как кажется. Посмотри на меня, Эллен. Мне очень трудно изливать тебе мои чувства, когда ты так настроена.

— Значит, вот что ты делаешь? Изливаешь свои чувства? — Я посмотрела ему прямо в глаза, и он улыбнулся.

— Да.

— Так изливай.

— О'кей. После того как мы расстались — я никогда этого не забуду, это был самый плохой период в моей жизни, — я думал, что боль от разрыва убьет меня.

— Тогда почему ты не отвечал на телефонные звонки?

— Я не мог. Я был… раздавлен тем, что случилось. В течение этих недель, до того как я уехал в Англию, я большей частью был пьян и однажды вечером встретил Линду и… Ну, об остальном ты сама можешь догадаться.

— Да, — сказала я, — могу, — хотя при этой мысли моя кровь закипела. Чертова Линда.

— Ну, потом я уехал и ничего не знал о Кэти до апреля прошлого года, когда она родилась. Линда не сказала мне, что беременна. Но после рождения Кэти она почувствовала, что ребенок заслуживает отца и в ее метрике должно стоять мое имя. Поэтому она написала и рассказала мне.

Эндрю сделал паузу и откинул голову на спинку кушетки. Потом набрал в легкие побольше воздуха.

— Сначала я был в шоке. Но затем понял, что Кэти и моя дочь тоже и что я хочу быть для нее отцом. Теперь мне понравилась эта мысль. Но даже если бы и не понравилась, Кэти не виновата в том, что была зачата в результате одной ночи.

— Одной ночи?

Эндрю кивнул.

— С тех пор как она родилась, я помогал Линде материально и старался видеться с ней, когда мог. Но из Лондона это было трудно сделать, поэтому я переехал в Ирландию. Кэти растет, и ей нужно, чтобы я чаще был рядом.

— Значит, вы с Линдой не собираетесь пожениться?

Эндрю улыбнулся.

— Конечно, нет. Мы даже никогда не были вместе, за исключением одного свидания. У Линды есть друг. И она собирается выйти за него замуж, когда они вернутся из Америки.

— Значит, все это время я… А Тим Глэдстоун знает об этом? Он как будто знаком с Линдой.

— Да. Когда он в первый раз интервьюировал меня при поступлении на работу, я ему все рассказал. Он спросил, почему я хочу вернуться домой. Я не хотел ему лгать, так что сказал правду.

— А почему ты не сказал мне?

— Сначала я был очень зол на тебя и думал, что это не твое дело. Потом пробовал сказать, но всегда что-то мешало. В Испании мы были… ну, в общем, заняты другими вещами. А когда вернулись, ты не хотела даже смотреть в мою сторону.

— Это потому, что я думала, что у тебя есть семья, и ты меня обманывал.

— Прости.

Мне было так тошно при мысли о том, что Эндрю спал с Линдой, что я впервые по-настоящему поняла, что должен был испытывать Эндрю, когда я рассказала ему об Эмерсоне. Или, может быть, я всегда понимала, но просто не хотела себе в этом признаться.

— Нет, Эндрю, — сказала я, — тебе не за что просить прощения. Это мне надо просить прощения. Я все разрушила, а затем обвинила во всем тебя. Я все испортила, потому что боялась. Если это может служить утешением, я должна тебе сказать, что всегда жалела о том, что произошло. Ты ни в чем не виноват, а я вела себя ужасно несправедливо и подло по отношению к тебе. Так что все, что могу сказать, это прости меня.

Я наклонилась и закрыла лицо руками, осознав всю низость моего поведения.

— Эллен!

Я подняла голову и открыла глаза. Эндрю стоял на коленях передо мной. Когда наши глаза встретились, он взял мои руки в свои.

— Эллен, я люблю тебя. Пожалуйста, давай перестанем ссориться. Я больше не могу ссориться. Это разрушает мои мозги, не говоря уж о жизни. Мне все равно, что ты делала и почему. Я только знаю, что не представляю своей жизни без тебя.

— Не представляешь?

Эндрю покачал головой.

— Я тоже. Я так люблю тебя, Эндрю, и я скучаю по тебе и…

Эндрю поцеловал меня. И я начала плакать. Потому что это было прекрасно, что мы были вместе, и очень грустно, что так долго были врозь. И я не знала, были ли это слезы радости или печали. Да не все ли равно?

— Прости меня, — прошептала я, когда наши губы разъединились.

— За что?

— За то, что причиняла тебе боль.

Эндрю поцеловал мое лицо.

— И меня тоже.

Он начал целовать мою шею.

— Еще один вопрос.

— Да?

— Дэвайна Блейк?

Эндрю поднял голову и посмотрел на меня.

— Тони Джордан?

— Стоп, — приказала я, ложась на огромную софу и притягивая его к себе. — Может быть, мы поговорим об этом потом?

Эндрю улыбнулся. Его руки начали ласкать мое тело.

— Я не отпущу тебя, пока мы не поговорим обо всем. Я собираюсь приклеить тебя к себе, пока между нами не останется никакого непонимания. Но прямо сейчас…

Я притянула к себе его голову и поцеловала долгим-долгим поцелуем.

— У нас будет много времени для разговоров, — проговорила я, погружаясь вместе с Эндрю в мягкие глубины кушетки.


notes



Примечания





1


Shit — распространенное ругательство (англ.).




2


Соответствует русской пословице: легок на помине.




3


Приблизительно 177 см.




4


Вольф — волк (нем.).




5


В Великобритании спальни находятся на втором этаже.




6


Si — да (исп.).




7


Профитроль — вид пирожного.




8


Hasta la vista, baby — до свидания, беби (исп.).




9


Орден оранжистов (по имени короля Вильгельма III Оранского) — протестантская экстремистская организация в Северной Ирландии. Основан в 1795 г. Главная цель оранжистов — увековечить связь Северной Ирландии с Великобританией.




10


Вуаер — человек, чье болезненное любопытство удовлетворяется созерцанием или смакованием эротических сцен.




11


Fuck — грубое ругательство (англ.).




12


Coq un vin с картофелем gratin — петух в вине с картофелем, обжаренным в сухарях.




13


АРВ — полицейский словесный портрет разыскиваемого человека.




14


Magnum opus — выдающееся произведение искусства.